Гадкие Крошки

Няня что-то сказала.

— Что вы ска-али? — сказала Лулабелла.

— Что это там написано на доске объявлений? — Маргаритка показала пальцем.

Глаза Лулабеллы обратились к табло.

— Вы что, читать не умеете? — с презрением спросила она.

— Ах, да, — сказала Маргаритка. — Действительно, только что вспомнила. Умею.

— Ну, так, — сказала Лулабелла, допивая свой кофе.

На вкус оно было несколько странным, как-то вкуснее обычного. А всё потому, что пока Маргаритка отвлекала Лулабеллино внимание, Примула добавила ей в чашку несколько Послушных Капель.

— Следующий! — сказала Лулабелла.

— Так, — сказала Маргаритка голосом, подобным щелчку бича.

Лулабелла моргнула. Коричневые котелки отплыли и расплылись, как балерины в облаке тумана. Маленькая няня расплывчато… нет, мило улыбнулась. Лулабелле страшно захотелось узнать этих милых людей поближе. Но как? Ах, да. Она сделает всё, что они попросят. Всё, что угодно, — лишь бы самая большая из маленьких нянь перестала хмуриться и разговаривать таким страшным голосом. Лулабелла почувствовала, что язык у нее вываливается наружу, что она шумно дышит, а еще ей ужасно захотелось, чтобы у нее был хвост. Чтобы она могла им помахать.

— Ну, хорошо, — сказала Маргаритка. — Пожалуйста, покажите нам самолет Гомеса Элеганте.

— Сию минуту, — засуетилась Лулабелла — Только это не самолет, а самолеты. Они живут в секретном ангаре. Никто не знает о них, кроме нескольких человек из персонала. Мне о них сказал мистер Диксон, чтобы я больше никому не говорила. Он директор аэропорта. Я ему нравлюсь. Он хочет пригласить меня на ужин и, возможно, иметь от меня детей, но пошел он…

— Достаточно об этом, благодарю вас, — сказала Маргаритка. — Отведите нас в секретный ангар. А затем можете вымыть рот водой с мылом и забыть, что нас видели.

— Ах, боже! — воскликнула Лулабелла и засеменила на высоких каблуках к выходу; няня Примула, няня Маргаритка и няня Пит — следом.

Они прошли через багажное отделение, а на взлетной полосе повернули направо к длинным приземистым строениям, где прятались самолеты. Они вошли в дверь Ангара 18, под крыльями спящих самолетов проследовали к задней стене, где на верстаке стоял радиоприемник. Лулабелла повертела ручку настройки. Ангар огласила громкая латиноамериканская музыка. Часть стены отъехала в сторону.

— Ловко, да? — сказала Лулабелла.

Там, в секретном ангаре, стояло с полдюжины самолетов, синих, с золотой окантовкой и витиеватыми инициалами Г. Э. на килях.

Маргаритка вытащила из кармана фотографию папы Крошки:

— Вы видели этого человека?

Лицо Лулабеллы сморщилось. Она заскулила.

— Она не может сказать, — торопливо объяснила Примула. — Всё дело в Каплях. Она может делать только то, что приказано. А если не может сделать, впадает в отчаяние, и всё.

— А, хорошо… Раз так, бегите, — сказала Маргаритка. — На рабочее место, быстро! Закройте за собой дверь. И не забудьте про воду и мыло.

— Слушаюсь! — пропела Лулабелла с широкой улыбкой. — Пока-а! — Она помахала пальчиками и засеменила к туалету.

Няня Пит покачал головой.

— Молотьба, — сказал он.

— Молотьба?

— Молотьба, гумно, чудно.

— А, — сказала Маргаритка. И, повернувшись к Примуле: — Что ты намешала в эти капли?

— Эссенцию Преданного Пса, как обычно. Скополамин гидробромид. Дождевую воду из водостоков Храма Верного Слуги. Сахар, розовая вода, ну, и прочее…

— Кхе, — сказал няня Пит. — Извините меня, но мы весь день будем стоять и трепаться или пойдем посмотрим на кушетки?

— Кушетки?

— Кушетки и диваны, аэропланы.

— Ах, да, конечно. По человеку на самолет.

Изнутри самолеты оказались не такими роскошными, как снаружи. В каждом было по четыре сиденья спереди, а за перегородкой — большой грузовой отсек. Они были чистые, опрятные и не содержали совершенно ничего любопытного. Няни сошлись после осмотра.

— Есть что-нибудь? — спросила Маргаритка.

— Ничего, — сказала Примула.

— Ни плотвы, — сказал Пит.

— Плотвы?

— Ни плотвы, ни ерша, ни шиша.

— А, — сказала Маргаритка.

— Вот только в моем, — сказал Пит, — в моем был хомут.

— Хомут и супонь, вонь, — перевела догадливая Примула.

— Я уже сама поняла, — сказала Маргаритка. — Чем пахло?

— Керосином, — сказал Пит. — И духами.

Маргаритка нахмурилась. В ее могучем мозгу зашевелилась смутная Идея.

— У кого тут самый чуткий шлёп? — спросила Примула.

— Шлёп? — удивился Пит.

— Шлёп, плюх, нюх.

— Первый же, кто снова заговорит дурацкими рифмами, — сказала Маргаритка, — будет иметь дело со мной.

— Утка, — сказал Пит.

— Утка?

— Утка и гусь, слушаюсь, — сказала Примула. — И повинуюсь.

— Ой, — сказал Пит, схватившись за ногу, по которой пришелся удар тяжелого Маргариткиного ботинка — Извини.

— Пустяки, — сказала Маргаритка и зашагала к самолету.

— В кабине, — сказал Пит.

Они забрались в кабину и сильно принюхались. Примула раздула ноздри. Ее чуткий кулинарный нос способен был уловить каждую пахучую молекулу.

— Пачули. И жасмин. Нет, гардения. И, конечно же, керосин. Где, ну где же я слышала этот запах?!

— Я знаю, — внезапно помрачнев, сказал няня Пит. — Так пахло письмо, которое ваш папа прислал Капитану.

— И Гомес Элеганте у Бурбонских, — сказала Маргаритка. — Уже теплее. — Она поежилась.

— Может быть, — сказал Пит.

Маргаритка тронула его за руку.

— Не унывай, — сказала она. Она знала, что Пит любит Капитана и видит в папе Крошки своего соперника. — Если он так поступил, она его ни за что не простит.

— Ты так думаешь? — сказал Пит, заметно повеселев.

— Кто причуды сердца угадает, кто поймет его непостоянный нрав? — сказала Маргаритка (она где-то прочла эту фразу).

— Мы считаем, можно поставить два к одному на то, что она больше любит тебя, чем папашу, — несколько прозаичнее сообщила Примула. — Ох, что это?

В ангаре послышались голоса. Дверь с грохотом открылась. По бетонному полу застучали опасные кубинские каблуки.

— Они идут сюда! — сказала Маргаритка.

— Задней двери нет! — сказала Примула.

— Быстро! В сортир! — сказал Пит.

— А что, если кому-нибудь из них…

— Авось не захочется, — сказал Пит и, быстро затолкав нянь в крохотную уборную, запер дверь. Слышно было, как люди забираются в самолет.

— Может, просто хотят что-нибудь проверить… — начал Пит.

Конец этой утешительной фразы потонул в гуле двигателей.

— Что? — крикнула Маргаритка.

— …а может, и нет, — закончил Пит.

Пол задрожал. Самолет пришел в движение.

— Что теперь? — почти неслышно произнесла Маргаритка.

— Посмотрим, — так же неслышно ответил Пит.

Гул двигателей превратился в звенящий рев. Самолет вырулил из ангара, тряско пробежал по взлетной дорожке и поднялся в воздух. За крохотным окошком уборной башни Нью-Топии погрузились в туманную дымку. Рев моторов сделался немного потише — самолет перестал набирать высоту.

— Всё выше, и выше, и выше, — сказала Примула.

— Отойди-ка в сторонку, — сказал няня Пит. Он снял котелок, парик и протер татуировку с орлом на лысине грязноватым красным платком. Потом очень тихо отодвинул задвижку и открыл дверь.

Дверь кабины была закрыта, а дверь грузового отсека — открыта. Рядом с ней стоял коренастый человек в черном костюме и смотрел куда-то вниз, на землю.

— С добрым утром, — сказал Пит, оглушив человека ударом котелка. Потом он снял с человека костюм, надел на себя, а человека одел в нянину форму. После чего напялил на него парашют и вытолкнул за дверь.

— А

а

а, — закричал человек, летя к земле.

Пит высунул голову.

— Приземлился на поля орошения, — доложил он. — Удачно, хотя, может, умеет плавать… Поплавает, поныряет, немножко провоняет. Извини, — поспешно добавил он, увидев лицо Маргаритки.

— Вот именно, — сказала Маргаритка.