Дети великого океана

Люси Фич-Перкинс

Дети великого океана

I

Старый Короткохвостый

— Ах! — сказала мать Рамона и Риты, поднимаясь со своего места под кокосовой пальмой. Ей пришлось сделать всего несколько шагов, чтобы войти в свою маленькую кухню. — Феликс уже возвращается с поля и дети идут домой из школы. Все сразу. Дети сегодня запоздали и будут очень голодны. Нужно поскорее развести огонь. Рис быстро сварится.

Она хотела развести огонь, но в кухне не оказалось дров. Поэтому она опять вышла из кухни, спустилась с маленькой лестницы и прошла под дом. Дом их стоял на высоких сваях (столбах), и под ним всегда лежала куча хвороста.

Их собака Динго тоже жил под домом, когда он был дома, и там же лежали пустые корзины и куча стеблей земляного ореха. Там же стояла старая повозка и лежала куча досок. Две курицы уже уселись на ночь на кучу хвороста.

— Ш-y! — сказала мать близнецов, махая на них подолом юбки.

Когда они, кудахтая, слетели вниз, она взяла охапку дров и опять поднялась в кухню.

— Рамон должен принести мне дров, как только придет домой, — сказала она сама себе, когда вошла в кухню. Она сбросила на пол дрова и приготовилась разводить огонь.

Печка у нее была просто длинный ящик на четырех ножках. Ящик был наполнен землей. Сначала она положила на эту землю три камня, вот так — П-образно. Потом между ними положила кучку хвороста и подожгла его.

Она вымыла четыре пригоршни рису и положила их в глиняный горшок. Потом она налила в горшок воды из очень странного ведра. Это был длинный кусок стебля бамбука. [1]

Скоро огонь стал весело потрескивать и пар поплыл маленькими облачками к тростниковой крыше над головой Петры.

Когда все это было сделано, Петра выглянула в окно, — но она ничего не могла увидеть, потому что окно было закрыто. В окне у них не было стекла. Вместо стекла были вставлены в выдвижную раму тоненькие раковины. Она отодвинула раму и выглянула в окно. Она услышала лай Динго, потом она услышала голоса и, наконец, увидала Рамона и Риту. Они шли вдоль берега залива, а Динго прыгал около них и старился лизнуть их в лицо. Петра выбежала им навстречу и тоже поцеловала их. Потом они все вместе вошли в кухню.

Когда Рамон принес из-под дома дров, он сказал матери:

— Манонг (это было их ласкательное имя для матери), — я так голоден, что мог бы съесть тарелку риса величиной с этот дом.

— И я могла бы, — сказала Рита.

— Ах! Что мне делать?! — всплеснула в отчаянии руками мать: — Того, что варится в этом горшке, не хватит даже, чтобы наполнить одну единственную комнату. — Она улыбнулась им и добавила: — Но, мои ненс (это было ее ласкательное имя для детей), — может быть ваши глаза хотят больше, чем ваши желудки? Я положила четыре полных пригоршни в горшок. Было бы очень грустно, если бы вы лопнули.

Рита заглянула в горшок.

— Нет никакой опасности нам лопнуть, если это все, что ты приготовила, — воскликнула она, — я могла бы съесть все это одна до последней крошки.

Мать уже не улыбалась.

— Это все, что у нас есть на сегодня, — сказала она: — наши мешки с рисом почти пусты и ведь в них не прибавится рису до жатвы, а отец еще только пашет поле для нового посева. В прошлом году урожай был плохой, вы это знаете, и если мы не будем бережливы, мы скоро окажемся совсем без риса.

Близнецы бросились к матери.

— Но, манонг, мы не можем же жить без риса. Эго же наша единственная еда! — сказал Рамон.

Мать ущипнула его за щеку.

— Ну, вам не придется голодать, — сказала она, — и если мы будем бережливы и отцу повезет в рыбной ловле, то у нас будет достаточно еды, даже если у нас будет очень мало риса.

Пока она это говорила, она взяла сковородку и начала разводить другой маленький костер на печке.

— Глядите, обжоры, — сказала она, — я поджарю для вас еще несколько бананов, и если вы думаете, что для вас и этого недостаточно, вы можете спуститься к реке и посмотреть, не найдете ли вы там крабов.

— Я видел там несколько норок крабов недалеко от плота, — сказал Рамон. — Идем же, Рита. — И дети побежали к реке. Динго бросился за ними, радостно лаял и бегал вокруг них.

— Снимите туфли, — крикнула мать им вслед. — Если вы не снимите их, то они будут мокрые и грязные, а вы должны их держать в порядке. Иначе в чем же вы пойдете в школу.

Близнецы сразу сели на землю и сняли туфли. Они оставили их под кокосовой пальмой и побежали вдоль берега к месту, где был привязан плот.

Когда они туда пришли, они начали палками шарить в тине, ища норок крабов. Черепаха, которая грелась на солнце, сидя на бревне, с плеском соскользнула в воду. Маленькая рыбка медленно проплыла среди тростника около берега. Дети видели и черепаху и рыбу, но не могли найти ни одного краба. Напрасно Рамон, лежа на животе на берегу, ощупывал палкой тину, перепачкав руки до локтя. Когда он, наконец, встал, его колени оказались тоже в грязи.

— Должно быть все крабы погибли от чумы… Я больше не буду искать здесь, — сказал Рамон. — Здесь то уж во всяком случае нет ни одного. Я пойду выше по реке и попытаюсь там найти. Идем!

Он вскочил на ноги и они побежали вверх по реке. Динго побежал за ними по пятам.

Скоро они подошли к тому месту, где старый карабу, Короткохвостый, валялся в мутной воде. Над ним, как всегда, роем вились овода, а белая цапля, стоя на его спине, жадно ловила и глотала их. Невдалеке плавали утки. Они тоже ловили мух.

Динго не любил Короткохвостого. Однажды, когда он на него лаял, старый Короткохвостый погнался за ним. Динго пришлось бежать от него и перепрыгнуть через бамбуковую ограду. Он прыгнул прямо на какое-то колючее растение. Острые колючки вонзились в Динго, так что он тогда едва смог выбраться из колючек. Динго помчался домой с поджатым хвостом, всю дорогу воя, и спрятался под дом зализывать свои раны. С тех пор он и невзлюбил Короткохвостого.

Теперь, когда он увидел лежащего в воде карабу, он принялся неистово на него лаять. Динго знал, что он сможет убежать раньше, чем старый Короткохвостый вылезет из грязи и погонится за ним. Поэтому он прыгал на самом берегу и лаял, лаял и, казалось, готов был укусить Короткохвостого за морду.

Короткохвостый был очень доброе животное, но он тоже не любил Динго. Поэтому он сразу стал медленно вылезать из воды, злобно фыркая. Он был так страшен, что мог бы испугать даже слона или тигра, если бы они только были в тех местах. Но их, конечно, не было.

Белая цапля закричала и улетела на мангровые болота, [2] вытянув назад свои длинные ноги. Утки поплыли вверх по реке так быстро, как только могли, а Динго и близнецы помчались домой с быстротой молнии. Конечно, Динго оказался дома первым. Он забился под дом и уже спрятался под телегу, когда близнецы вскарабкались по ступенькам и влетели в кухню.

— Ой! Ой! — воскликнула их мать, — вы не могли же наловить крабов так скоро. Почему вы вернулись?

Она подняла глаза от сковороды и увидела их испуганные лица. Она услыхала, как Динго визжит под домом.

— Да в чем же дело? — воскликнула она, с удивлением глядя на них.

— Короткохвостый, — едва могли выговорить, задыхаясь, близнецы. — Он бежал за нами! Он совсем взбесился!

Мать уронила банан, который хотела положить на сковородку.

— Где же он? — спросила она: — Он, должно быть, разломал ограду, потому что отец отвел его на пастбище.

Она подбежала к двери и выглянула в нее. Во дворе стоял Короткохвостый, весь покрытый грязью, и злобно фыркал.

— Он взбесился! — воскликнула Петра, захлопывая дверь так поспешно, словно она думала, что Короткохвостый может влезть по ступенькам и войти в кухню. — Он весь день волочил плуг на рисовом поле. Должно быть он взбесился от жары. Он может убежать и его украдут… Ну, что мы будем делать без Короткохвостого? Отец не сможет ни кончить пахать поле, ни отвезти рис на ярмарку, когда он поспеет. Как только мы будем жить, если у нас не будет риса в этом году! Где же отец?