Ночь белых вампиров

Аксель старательно сделал все, что ему велели, но режиссер то и дело останавливал камеру:

— Стоп! Не так! Начинаем снова!

Наконец все получилось как надо. Потом Акселя еще немного поснимали — и спереди, и сзади, и сбоку.

После этого режиссер подвел мальчика к большому камню с прикованной к нему цепью.

— Лет пятьсот назад некий герцог, разгоряченный застольем, закинул сюда этот камень, как теннисный мяч. Попробуй-ка его поднять. Я сразу предупреждаю тебя, что он весит сто восемьдесят два килограмма.

Аксель изобразил напряжение и отчаяние, так как глыба не подалась ни на миллиметр, а потом, словно недоумевая, почесал за ухом.

Режиссер, восхищенный, подбежал к нему и похлопал по плечу:

— Ну, молодой человек! Высший класс! Куда там Бенни! Послезавтра ждем тебя здесь. Желаю удачи. Надеюсь, мы с тобой прекрасно сработаемся. — На прощанье он пожал Акселю руку и с опозданием представился: — Зови меня Урс! Урс Лоцвальд.

Конечно, для съемок необходимо было исполнить кое-какие формальности, заручиться согласием Клауса Юргена на съемки его несовершеннолетнего племянника. Все это должна была уладить Бетти.

Когда Вильма снимала с юного актера грим, его кто-то окликнул:

— Привет! Это я, вездесущий Оттокар!

В вагончик вошел долговязый мужчина, в дверях он пригнулся. Под мышкой у него было нечто вроде кассетного магнитофона.

— Поздравляю с удачей, малыш! — радостно тряс он руку Акселя. — Ты меня не узнаешь? Мы же встречались вчера в Английском саду. Я Оттокар из передачи «Скандал неминуем». Я хочу взять у тебя интервью. Не будем терять времени.

В этот момент в вагончик влетели Поппи и Лило. Долговязый от неожиданности выпрямился и ушибся головой о потолок.

— Ой-ой! — стонал он, потирая макушку.

— Что вы здесь делаете? — с подозрением спросила Лило.

— Оттокар всегда там, где что-нибудь происходит! — хвастливо сказал репортер и похлопал Вильму пониже спины: — Не правда ли, сокровище мое?

Та немедленно отвесила ему пощечину.

— Сокровище, да не твое! Я вас вообще впервые вижу! Сейчас вот позову администратора. Бруно! — завопила она.

Вездесущему Оттокару совсем не хотелось знакомиться с Бруно, и он поспешно распрощался с Акселем:

— Мы еще увидимся. От меня еще ни одна жертва не ускользнула!

Он исчез, и кникербокеры растерянно переглянулись: не слишком ли часто этот Оттокар стал появляться там, где была команда кникербокеров?

Серьезное предупреждение

Просторный серый зал со сводами и старинными гербами снова ожил. Сияла под потолком люстра на сотню лампочек, во главе рыцарского стола восседал председатель вампиров, поклонников белой сосиски. Он водрузил на голову наушники и держал перед видеокамерой грозную речь. Его слушатели глядели на него с телеэкранов, скаля клыки.

— Четверо несмышленышей, какие-то сопляки и молокососы, смогли рассекретить одно из наших главных явочных мест! — гремел главный вампир. — Как такое могло случиться? Номер четырнадцатый, я жду обстоятельных объяснений. — И без того небольшие глазки председателя от ярости сузились.

— Это не моя вина, — оправдывался с экрана вампир под номером четырнадцать. — Это девочка привела их туда.

— Место, которое вы выбрали для тайника, с самого начала показалось мне неудачным, — рычал главный вампир. — Вы прекрасно знаете, что мы не можем подвергнуть риску нашу операцию «Белая сосиска»!

— Я принял все необходимые меры, — заверил четырнадцатый номер. — Я как следует их припугнул кровью. Это было им хорошим уроком. Кроме того, я своевременно передислоцировался. Убрал гроб и остальные приспособления. Ну и управление трубами. Кстати, эти работы влетели мне в копеечку! Я сам пострадал от этой четверки больше чем кто бы то ни было. За этот ущерб они мне еще ответят! — воскликнул раздосадованный номер четырнадцатый.

Но его босса, как это часто бывает у вампиров, не так-то легко было успокоить.

— С завтрашнего дня за этот участок отвечает номер тринадцатый! — властно распорядился он.

— Но я… — попробовал протестовать четырнадцатый номер.

Больше он ничего не успел произнести. Председательствующий нажал на красную кнопку. Экран номер четырнадцать уже погас, а под сводами серого зала все еще отдавался эхом предсмертный крик. Шестнадцать оставшихся вампиров втянули головы в плечи.

На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина.

— Итак, дорогие братья, — теперь голос главного вампира звучал абсолютно спокойно, — напоминаю вам, что от ночи, на которую назначена операция «Белая сосиска», нас отделяет всего семь дней.

Когда команда кникербокеров вернулась со съемок домой, их ждали двое полицейских. Они явились по вызову Клауса Юргена, чтобы разобраться с искусственной «кровью».

Юные сыщики рассказали по порядку обо всем, что видели и пережили. Молодой и очень любезный полицейский записывал их показания, а старший — комиссар — задавал вопросы.

— Дело кажется совершенно неправдоподобным, — заключил он, испытующе глядя на четверку. — И я думаю, оно не стоит выеденного яйца.

Сыщики от огорчения онемели. Такое с ними уже было: полиция отмахнулась от них, сочтя их версию сущим бредом, а потом оказалось, что они были правы!

— Господин комиссар! — отчаянно воскликнула Лило. — Мы ничего не придумали, все так и было! Или вы считаете, мы сами измазали здесь все этой кровью? Ничего себе шуточки! — Она с трудом сдерживалась, чтобы не заплакать.

— Подобный тон здесь неуместен, девочка! — строго оборвал ее комиссар.

Его помощник, чтобы успокоить начальника, положил руку ему на плечо, а кникербокерам примирительно сказал:

— О'кей, мы все записали и тот дом возьмем под наблюдение. Тот самый, где, по-вашему, поселился вампир.

Комиссар вышел в прихожую, недовольно ворча:

— Вампиры… Чепуха какая-то!

Кникербокеры с надеждой глядели на молодого полицейского.

— Уж не думает ли ваш комиссар, что нам все это померещилось?

Полицейский задержался в комнате на минуту и вполголоса доверительно сказал:

— Успокойтесь, я верю каждому вашему слову. Более того…

— Йозеф, ты идешь наконец? — позвал из прихожей комиссар.

— Да! — отозвался Йозеф и, обернувшись к ребятам, шепнул: — Мы скоро увидимся! Я должен вам кое-что рассказать.

Лило, Аксель, Доминик и Поппи застыли на месте.

Что этот полицейский хотел им сообщить? Что он такого знал?

Прошу…

На следующее утро Клаус Юрген наконец оповестил маму Акселя, что тот снимается в кино. Это ее не только не огорчило, но даже обрадовало. Она полагала, что Аксель не должен упустить свой шанс.

— Ты сам-то хоть понимаешь серьезность этого события? — внушительно наседал на Акселя Доминик.

— Подумаешь, событие! — пренебрежительно отвечал Аксель.

Доминик не мог вынести такого несерьезного отношения к съемкам. Сам-то Доминик втайне гордился своей причастностью к миру театра и кино и придавал этой стороне жизни огромное значение.

— Не понимаю, как это режиссер вообще доверил тебе роль. Ты же не сумеешь перевоплотиться!

Лизелотта тихонько пощекотала Доминика.

— Ты, завистник, не строй из себя тень отца Гамлета! Аксель все делает как надо. Неужели ты думаешь, что никто, кроме тебя, не сумеет паясничать перед камерой?

Доминик хотел было возразить, но только рукой махнул и ушел на кухню. Что они в этом понимают, дилетанты! Однако тут же из кухни донесся его голос:

— Кроме того, ты даже не удосужился прочесть сценарий. Вполне может оказаться, что это бездарная дрянь для идиотов, как все эти телесериалы.

— Не слушай его, он клокочет от зависти! — заявила Лило Акселю. — Снимайся, несмотря ни на что! Это прибавит славы нашей команде. Тем более что в сыскном деле мы, похоже, дисквалифицированы.