Отдай свое сердце

— Ешь, Геночка, — подвинула она тарелку Самокатову. — Всего пару ложечек.

Генка, давясь, съел две ложки.

— Ну а теперь что?

— Финиш! — хлопнула в ладоши Крутая. — Спи спокойно. Больше никакие лявры тебя мучить не будут.

…И вот снова наступила белая питерская ночь. И Генка лег спать. Ворочаясь, он с беспокойством думал: а вдруг опять всякая мерзость начнет сниться? Наконец Самокатов уснул. И…

И ему ничего не приснилось. Вообще ни-че-го. Он проспал всю ночь без сновидений. «Неужели получилось?!» — проснувшись, с радостью подумал Генка. Значит, теперь все кошмары позади? В прошлом!

В прекрасном настроении Самокатов принял душ и, насвистывая веселенький мотивчик, отправился на кухню делать яичницу. Поставил сковородку на плиту, бросил кусок сливочного масла, разбил пять яиц… И вот когда яичница уже начала аппетитно шкварчать, в кухонную форточку внезапно влетела… ворона. Так показалось Генке в первое мгновение. Но уже во второе мгновение он с ужасом понял, что это никакая не ворона.

Это была Черная рука!

У Самокатова от страха волосы дыбом встали. А у кого бы они не встали при виде столь кошмарного зрелища?..

— Отдай свое сердце! — завизжала Черная рука и понеслась на Генку, намереваясь вцепиться ему в горло.

Самокатов успел отпрыгнуть в сторону, и Черная рука с пронзительным воем пролетела мимо. Взмыв к потолку, она по новой ринулась в атаку.

Казалось бы, Генкина душа должна была уйти в пятки от страха, но вместо этого она вскипела от гнева. Да сколько же можно бояться, в самом деле?! Ну нет! Хватит! Достали!.. Рассвирепев, Генка схватил с плиты сковородку и раскаленным днищем врезал подлетевшей Черной руке по пальцам (яичница при этом шмякнулась на пол).

— Ай-яй-яй… — завопила Черная рука, тряся обожженными пальцами. — Что ж ты делаешь, гад?!

Самокатов, не теряя времени, еще раз звезданул по Черной руке… и еще… и еще…

— Вот тебе, вот тебе, вот тебе… — приговаривал он при каждом ударе.

Черная рука метнулась вон из кухни. Генка кинулся следом… Короче, он стал гонять Черную руку по всей квартире.

Все смешалось в доме Самокатовых. Черная рука, вопя и визжа, носилась как угорелая, сбивая по пути стулья с пола, люстры с потолков, цветы с подоконников… А вслед за ней, тоже как угорелый, носился Генка, размахивая сковородой.

Наконец Черная рука, изловчившись, открыла форточку в одной из комнат и — фр-р-р! — вылетела на улицу. Две вороны, пролетавшие в этот момент мимо окна, испуганно шарахнулись в разные стороны.

А Черная рука, погрозив Самокатову кулаком, крикнула:

— Ну, погоди, шкет! Мы с тобой еще встретимся! И, показав на прощание кукиш, унеслась в небесную синь.

Генка перевел дух и пошел осматривать поле боя. Впечатление было такое, словно по квартире пронесся ураган. На кухонном полу у плиты валялась яичница из пяти яиц, в ванной были разбросаны мочалки и полотенца, в комнатах паркет был усеян осколками плафонов и цветочных горшков, а в прихожей, на коврике, лежал телефонный аппарат… Самое интересное, что он звонил.

Генка поднял трубку вместе с аппаратом.

— Слушаю.

— Здорово, Самокат, — раздался голос Макса. — Ну, как делишки?

— Паршиво, — ответил Генка.

— Опять кошмары снились?

— Хуже. Кошмары были наяву.

— Это что-то новенькое.

— Да уж.

— Сейчас я к тебе приду.

— Давай.

Не успел Самокатов положить трубку, как опять раздался звонок. На сей раз в дверь.

Это явилась Любка Крутая.

— Привет, — сказала она. — Я у тебя вчера блок новой жвачки забыла.

— Проходи, — пригласил Генка.

Любка прошла. И ахнула.

— У тебя что здесь — стадо слонов пробежало?

— Нет, всего лишь рука пролетела.

— Какая рука?

— Черная.

И Самокатов рассказал все, что произошло.

— Мрак, — оценила его рассказ Крутая. И распечатав пластинку, сунула ее в рот.

В это время вновь раздался дверной звонок. Это пришел Горохов.

— Вот так фишечка, — присвистнул он, увидев разгромленную квартиру.

— Я тебе сейчас про другую фишечку расскажу… — И Генка начал по новой рассказывать: — …а потом она как завизжит: «Отдай свое сердце!» У меня прямо волосы на голове дыбом зашевелились…

— Надо говорить: «Волосы дыбом встали», — поправила его Крутая.

— А у меня именно дыбом зашевелились, — настаивал Самокатов.

— А чем она визжала? — поинтересовался Горохов. — У нее что, рот был?

— Да вроде не было… — Генка озадаченно умолк.

— Ладно, Самокат, давай дальше.

Когда Генка во второй раз закончил свой рассказ, Горохов сделал другу комплимент:

— Круто ты ее отметелил. Скажи, Люб?

— Круто, — согласилась Крутая. — И как это ты не испугался, Самокатов?

Генка поморщился.

— Ой, да заколебало уже все время бояться!

— Но почему ж снадобье-то не подействовало? — задумчиво произнесла Любка.

— Видно, ты опять что-то напутала, — сказал Макс.

— Да вроде нет. Лявр манная каша с обувным кремом отпугивает.

— Может, это тогда не лявры? — предположил Самокатов.

Крутая выдула изо рта большущий пузырь жвачки и снова втянула его в рот.

— Может, и не лявры. Но ты, Самокатов, не расстраивайся. Я знаю еще один способ, как тебе избавиться от кошмаров.

— Тухлые яйца и обувной крем больше есть не буду, — сразу предупредил Генка.

— Ничего есть не надо. Нужно просто позвонить.

— Позвонить?

— Да. Существует телефонный номер, по которому можно заказать исполнение любого желания. Только обещайте про этот телефон никому не болтать.

— Обещаем, — сказали мальчишки.

— Поклянитесь, — потребовала Любка.

— Клянемся!

Крутая плотно закрыла дверь в прихожую и шепотом произнесла:

— Номер телефона желаний — 555.

— А кто эти желания исполняет? — спросил Генка.

— Какая тебе разница? — ответила Любка. — Главное, что исполняют.

— А ты сама-то пробовала звонить? — осведомился Макс.

— Да тыщу раз. Вы думаете, почему я отличница, чемпионка и красавица… Давай, Самокатов, звони.

— А что сказать?

— Расскажи все как есть. А потом попроси, чтобы эта чернуха прекратилась.

Генка не без робости набрал 555. В трубке что-то защелкало и зашуршало.

— Алло, — сказал Самокатов.

— Да ты не алокай! — дернула его Крутая за рукав. — Ты рассказывай.

Генка откашлялся и начал:

— Э-э… м-м… это самое…

Поначалу ему было как-то неудобно рассказывать неизвестно кому о своих заморочках, но вскоре Самокатов освоился и довольно складно поведал неведомому абоненту и о Рите Курочкиной, и о собачьем кладбище, и об Афонькине, и о Купоросове с Нестеровой, и о ведьмочках-паучихах, и о Черной руке…

— Вот и все, — закончил Генка и хотел уже положить трубку.

— А желание-то… — напомнил другу Макс.

— Ах, да, — спохватился Самокатов и вновь поднес трубку к губам. — Я хочу, чтобы в моей жизни больше не было никаких кошмаров. Ни во сне, ни наяву.

— Скажи еще, как тебя зовут, — шепнула ему на ухо Любка.

— Меня зовут Гена, — послушно сказал Генка. — Фамилия — Самокатов.

— Значит, так, Гена Самокатов, — раздался в трубке мужской голос. — Зайдешь ко мне сегодня на Литейный, четыре. В триста девятый кабинет. Жду.

Пи-пи-пи… пошли короткие гудки.

Глава XV

СПЕЦИАЛИСТ ПО НЕЧИСТОЙ СИЛЕ

Генка положил трубку.

— Ни фига себе, — пробормотал он.

— Что? — смотрели на него Любка с Максом.

— Мне какой-то мужик ответил.

— Хм, странно, — пожала плечами Крутая. — Когда я звонила, мне никто не отвечал.

— А что он сказал? — спросил Горохов.

— Говорит: «Зайдешь на Литейный, четыре. В триста девятый кабинет».

— Раз в кабинет — значит, это какое-то учреждение, — сделала вывод Любка.

— Наверное, телефонный узел, — предположил Макс. — Опять ты, Люба, чего-то напутала.

— Да ничего я не напутала! Я сто раз по этому номеру звонила.