Тайна человека в перчатке

— Ага!.. И каков из себя тамошний клиент?

— Женщина, вернее, старушка, в очках и совсем седая. Она живет в доме без номера на улице Акаций. Если вы непременно хотите посмотреть на ее хибару, вы легко ее узнаете по светло-желтым ставням и флюгеру в форме слона. Но неужели вы притащились сюда за мной только из-за этих дурацких адресов?

Вместо ответа Корже вытащил блокнот и принялся старательно все записывать. Рике же, которому мы уже изрядно надоели со своими расспросами, недовольно пробурчал:

— Надеюсь, это все?

Нет. У нас остался еще один вопрос — самый деликатный. Рике, в сущности, неплохой парень, и мы не хотели его обижать. Но я знал, что пока мы все в точности не выясним, мы не сможем помочь Лулу.

— Послушай, мы уже спрашивали тебя, что ты развозил в своих пакетах. Так вот, почему, когда ты отвечал нам, ты вдруг покраснел?

Мы ожидали, что Рике возмутится, начнет на нас кричать. Ничего подобного. Он лишь вымученно улыбнулся.

— А я надеялся, что вы не заметите. Понимаете, я уверен, что в пакетах были книги, как-то хозяин запаковывал у меня на глазах. Но дело не в этом. Мне самому было страшно любопытно, что это за редкие книги такие и почему люди их собирают. Я тайком развязал один пакет. В нем и правда были пять старинных книг. Названия были мне незнакомы, кроме одного — «Рассуждение о методе». Автор этой книги — Декарт, мы проходили его в школе. Полистав книжку, я обнаружил, что она занудна, как осенний дождь, я в ней ничего не понял. И для меня это загадка — как кто-то может собирать такие скучные книги, даже без картинок.

— Почему ты нам об этом сразу не сказал?

Рике обезоруживающе улыбнулся.

— Потому, что я без спроса распечатал чужой пакет, и испугался, что вы сочтете меня жуликом. Я же плохо поступил.

С этими словами Рике развернулся и быстро зашагал прочь; мы же остались стоять в растерянности, не зная, как отнестись к его словам.

ДОМ С ЖЕЛТЫМИ СТАВНЯМИ

Последнее время я спал плохо, а уж в эту ночь и подавно. Мой верный Кафи несколько раз клал мне голову на одеяло, желая успокоить меня: он чувствовал, что меня что-то беспокоит. Я же в который раз припоминал каждое слово Рике. Несмотря на его вполне логичные объяснения, я, как все мои друзья, был уверен, что хозяин магазинчика просто запудрил ему мозги. Рике был славный малый, но отнюдь не семи пядей во лбу, поэтому он поверил всему, что наговорил ему хозяин, тем более что тот хорошо заплатил.

А еще я думал о том, что через два дня выйдет наш учитель. Мы любили его и не желали ему долгой и тяжелой болезни, но для завершения расследования нам совершенно необходима была еще одна свободная неделя. Как знать, может быть, нам удастся раскрыть тайну страхов Лулу…

Расставшись на бульваре с Рике, мы отправились на Крышу Ткачей — все обдумать и обсудить. После долгих споров было решено с завтрашнего дня начать наблюдение за домами, куда ездил Рике. Разумеется, мы не собирались повторять нашу прошлую ошибку: теперь у нас даже в мыслях не было отправиться туда всем вместе. К тому же адресов оказалось около десятка, и даже если мы будем ходить по одному, мы все равно не сумеем взять под наблюдение все дома. Для начала каждый выбрал себе по адресу. Корже решил вернуться на улицу Пеллегрен, Гий отправился в квартал Гранж-Руж, Стриженый — в предместье Вэз, Бифштекс предпочел обшарить окрестности вокруг вокзала Перраш, а Сапожнику, как обычно, предстоял поход в лавочку «Газеты — сигареты».

Я же решил подняться в квартал Сен-Жюст и поближе познакомиться с обитателями дома с желтыми ставнями и флюгером в форме слона; в последние дни Рике особенно часто ездил именно в этот дом.

Утром я встал рано, почти так, как в школу. Но тут вылазка моя чуть не сорвалась.

Я уже позавтракал и вылезал из-за стола, как мама вдруг решила сходить в магазин и попросила меня посидеть с маленьким братом. На мое счастье, прежде чем идти, она выглянула на улицу и, обнаружив, что там очень сильный холод и ветер, отложила свой поход на потом.

Вчера мы договорились, что поедем на велосипедах. Однако когда я собрался выходить, Кафи, который теперь все больше сидел дома, посмотрел на меня таким молящим взором, что я не выдержал и взял его с собой.

На улице действительно было очень холодно, сухой воздух казался совершенно прозрачным. Такая погода — редкость для Лиона. Ночью был сильный мороз, на фонтанах висели ледяные сосульки. Перейдя по мосту на другой берег Соны, я направился по набережной. Я шел быстро, Кафи трусил за мной, явно не понимая, куда я так тороплюсь. От частого горячего дыхания вокруг морды клубился пар, отчего выражение её казалось особенно недовольным.

Как и раскинувшийся на горе квартал Фурвьер, знаменитый своей часовней, квартал Сен-Жюст тоже вырос на вершине холма. Туда, как и в Фурвьер, можно было попасть с помощью «канатки» (так в Лионе называют фуникулер). Однако я презрел «канатку» и бодро зашагал по дороге, ведущей наверх.

Я редко забредал в эти малолюдные, удаленные от центра кварталы. Здесь было мало и машин, и прохожих. Я с трудом отыскал улицу Акаций. Она была извилистой и больше походила на деревенскую улицу, чем на городскую; сквозь узкую полоску тротуара во многих местах пробивалась пожухшая трава.

Дом со светло-желтыми ставнями я заметил уже издалека. Невзирая на холод, больно пощипывающий меня за уши и кончик носа, я остановился, чтобы получше рассмотреть строение. Обычный двухэтажный дом в плохом состоянии, каких много в предместьях Лиона. Во всяком случае, обитатели его явно не отличались хорошим вкусом, что совершенно не соответствовало моим представлениям о любителях старинных книг. Кричащий цвет двери и ставен контрастировал с выцветшей окраской фасада. Слева стоял сарай с куском вздыбившегося толя вместо двери. Справа к дому прилепилось маленькое строеньице, напоминавшее мастерскую кустаря. Два его окна были закрыты железными ставнями, местами тронутыми ржавчиной. Рядом с входом висела табличка под мрамор, треснувшая и с отколотыми краями; на ней было написано: «Вилла Бельвю», однако имя владельца отсутствовало.

Я медленно прошел мимо дома. Хорошо, что я взял с собой Кафи: с ним было спокойнее. Я выглядел обычным собаковладельцем, вышедшим на прогулку со своим четвероногим питомцем.

Я побрел по улице. Тут мимо меня на велосипеде проехал рассыльный в белом фартуке, наверное, из мясной лавки. Я обернулся и посмотрел ему вслед. Он остановился перед домом с желтыми ставнями. Достав из корзины пакет с мясом, он позвонил в дверь. Ему открыли, он скрылся в доме и через минуту вышел оттуда уже с пустыми руками. Сев на велосипед, он поехал обратно. К этому времени я уже дошел до конца улицы и развернулся, поэтому он снова ехал мне навстречу. Неожиданно он остановился и принялся шарить по карманам, видимо, отыскивая список адресов, куда он должен везти мясо. Воспользовавшись его остановкой, я подошел и спросил, не знает ли он людей, которым только что вручил свой пакет.

— Очень мало, — ответил рассыльный, — могу только сказать, что фамилия их Верне: так написано на свертках с мясом, что я им привожу. Они недавно здесь живут.

— Как недавно?

— Несколько недель, что-то около месяца. Дом долго пустовал; владелец хотел сдать его, но запрашивал слишком много, а сам видишь, какая это развалина. Мой хозяин хотел снять его для своих родственников, но его не устроила цена.

Тогда я спросил мальчишку, чем занимаются новые жильцы; в ответ он лишь пожал плечами.

— Точно не знаю. Я слышал, как кого-то там называли «гравером»… Впрочем, открывает всегда женщина, и должен тебе сказать, она отнюдь не отличается щедростью: еще ни разу я не получил от нее ни сантима на чай. Странные люди! Работают даже по ночам; пару раз я поздно возвращался из кино и видел, как сквозь ставни в пристройке пробивался свет.

Тут рассыльный, наконец, нашел свой список, вскочил на велосипед и, распрощавшись со мной, как со старым приятелем, покатил дальше.