Муха и сверкающий рыцарь (Муха – внучка резидента)

Муха и сверкающий рыцарь

ГЛАВА I

ПОСЛЕДНИЙ ПАТРОН ДЛЯ МОСКВИЧА

Выстрелы почти не слышны.

Поп-пок! — очередь проходит в стороне от Маши. Пок! — и на пятнистой куртке противника вспыхивает кроваво-красное пятно.

Пятнистый сползает по стене. С головы скатывается шлем, по плечам рассыпаются белокурые волосы. Она узнает вчерашнего командира взвода из Курска.

— А я тебя любил, Незнамова! — шепчет курянин.

Маша перешагивает через него и ногой отбрасывает выпавший автомат. Как же, любил! Так она и поверила! Этому типу ничего не стоит пальнуть ей в спину.

На углу дома покосившаяся табличка с названием улицы: «25-Street». Значит, отсюда ей налево. Она хорошо изучила поселок и в бинокль, и по начерченному от руки плану. План составил Макс, вообще-то болтун и зазнайка. С утра до вечера мелет про свой мотоцикл и не замечает, что одна девушка… Стоп! Сейчас это не важно. Главное — Макс из московского отряда «Сокол», а туда кого попало не берут. Отборные ребята, у каждого по два спортивных разряда. Если эти отборные послали в разведку Макса, то ему можно доверять в таких делах.

Маша высовывается из-за угла. Справа что-то густо чадит, и рваные клочья дыма заслоняют солнце. А на мостовой валяется еще одна табличка: «17-Ave» — авеню, значит. Все точно, не подвел Макс. За разрушенным особнячком с вывеской «CAFE» видна Машина цель — борт самолета. Добраться до него, найти портфель с картой — и дело, считай, сделано.

На соседней улице мелькнули две черные фигуры. Свои, «соколы»! Один стоит у стены с оружием наготове, другой бежит через дорогу. Перебежал, присел у забора, выставил вперед ствол: теперь он прикрывает, а напарник перебегает к нему. Кажется, он похож на Макса, хотя на таком расстоянии точно не скажешь.

«Соколы» тоже рвутся к самолету, Они, конечно, союзники, и для победы не важно, кто первым доберется до карты. Но все-таки неплохо бы их обогнать.

Маша медлит. В угловом домике, из которого выскочил голубоглазый, может прятаться его напарник. Рванешь к самолету, а он выстрелит в спину. А если проверять домик, потеряешь минут пять, и тогда уж точно «соколы» обгонят… Напарник, ей самой сейчас нужен напарник! Но ее напарника-москвича подстрелили полчаса назад в коротком бою у водонапорной башни. Маша даже не успела узнать, как его зовут.

Топот за высоким забором по ту сторону улицы. Маша вскидывает ствол и нащупывает пальцем спусковой крючок. Подтянувшись, через забор перелезает чумазый, пахнущий дымом Петька. Его группа прорывалась справа, там до сих пор что-то горит. Петька немо шевелит губами и тянется к фляжке у Маши на поясе. Свою потерял, балбес. Пока он пьет, обливаясь от жадности, Маша прикидывает: был момент, когда напарнику голубоглазого ничего не стоило его снять. Петька сидел на заборе, автомат за спиной… Раз по нему не выстрелили, то скорее всего в домике никого нет.

— Ты одна? — возвращая фляжку, спрашивает Петька.

Маша не отвечает: и так все ясно. Их с Петькой двое да двое москвичей — вот и все, что осталось от сорока бойцов десанта.

— Прикрой! — бросает Маша, поворачивается и бежит по 17-й авеню.

Петька на всякий случай стреляет по выбитым окнам домика и топает следом. Надо ему сказать, чтобы не транжирил заряды.

Позади справу взлетает ракета. Ага, сработала сигнальная мина. Там сейчас должны быть «соколы». Жалко, что москвичи попали в засаду, но это поможет Маше. Пятнистые бросятся на сигнал, а «соколы», понятно, вступят с ними в бой. Им бы продержаться минуты две, отвлекая на себя пятнистых, и тогда Маша с Петькой под шумок добегут до самолета.

Краем глаза она замечает, как шевельнулся куст у дороги, начинает поворачиваться и слышит: «Пок! Пок!»

Попаданий Маша не чувствует. Ага, промазали! Она бросается на землю, перекатывается и влепляет по заряду в две пятнистые фигуры за кустом. Второму попадает прямо в лоб. Густое красное пятно сползает, заливая стекло шлема. Пятнистый падает. Для верности она добавляет первому и только тогда замечает, что уже попала ему в бок. — Пристрели меня, Незнамова! — стонет Петька. Он валяется в уличной пыли, картинно раскинув руки и ноги. Значит, стреляли в него, а девчонку оставили на потом: думали, она не успеет ответить.

Пятнистые не шевелятся, путь свободен, и Маша бежит к самолету. Жалеть Петьку некогда.

Кажется, она последняя из десанта. На двоих москвичей надежда слабая — скорее всего их уже перебили. Нужно достать карту! Это все, что она может сделать для ребят, которые не дошли до цели, — и для «соколов», и для «егерей» из Машиного родного Укрополя, век бы его не знать.

Вблизи видно, что самолет весь в дырочках от пуль, как будто изъеден червями. Почему-то его не охраняют. Макс уверял, что здесь негде спрятаться, кроме как в развалинах кафе на 17-й авеню. Насчет кафе он ошибся: Петьку расстреляли дальше по улице, из кустов, которых нет на плане Макса. Наверное, пятнистые только сегодня притащили эти кусты откуда-нибудь из леса и посадили для маскировки. А самолет стоит в точности, как нарисовал Макс: в стороне от домов, на асфальте, кое-где взломанном пробившейся травой. Спрятаться тут действительно негде.

Под брюхом самолета валяется сорванная дверь, из проема свисает обрывок веревки. Маша закидывает автомат за спину и подтягивается на руках.

В пассажирском салоне все вверх дном: кресла поломаны, из распоротых спинок лезет набивка. Не останавливаясь, она кидается в кабину летчиков. Угадала! На полу за распахнутой дверью виден портфель!

Кто-то сидит в пилотском кресле. Маша на бегу влепляет заряд в его круглый шлем, а потом видит свесившуюся неживую руку. Пальцы на ней без ногтей, большой и указательный торчат, а остальные три слиты вместе. Боясь прикоснуться к этой даже на вид холодной, космической руке, Маша нагибается и поднимает портфель. Заглядывает — вот она, карта! — и бросается из кабины. Фигура в пилотском кресле здорово действует на нервы. Чудится, будто убитый летчик глядит ей вслед.

Из самолета она выпрыгивает с разбега, не прикасаясь к веревке, и это ее спасает.

«Пок-пок-пок!»

Очередь проходит над головой и звенит по самолетному брюху. Маша приседает за колесо. Шагах в десяти от нее стоит пятнистый и стреляет от живота, не жалея патронов. Прежде чем он успевает взять прицел пониже, Маша снимает этого ковбоя своим предпоследним зарядом.

— Американских киношек насмотрелся? — говорит она.

Пятнистый сидит, изумленно глядя на расплывающееся по животу алое пятно. Совсем молодой, чуть постарше Маши. Губы дрожат — сейчас заплачет. Маша показывает ему язык и вдруг понимает, что противник был последний, на самом деле последний! То есть нет, у пятнистых, разумеется, остались бойцы. Но сейчас они ждут новых атак «соколов» и «егерей», не зная, что десант уничтожен. Через минуту Маша с портфелем исчезнет. Поэтому и готов разрыдаться «ковбой»: он тоже понимает, что игра проиграна.

Интересно, откуда он взялся? Патроны не берег, значит, в бою еще не был. Ясно: сидел в засаде. Но — где? Вокруг сплошной асфальт!

Маша обходит самолет и видит ровную дыру в асфальте — открытый люк. Внизу, на трубах, лежит широкая доска. Ого, и журнальчик тут же! Неплохо устроился «ковбой»: ребята бились за эту проклятую карту, а он разглядывал картинки и ждал, чем дело кончится!

Журнальчик так бесит Машу, что хочется подойти к пятнистому и ударить его прикладом. Хотя он-то не виноват. Макс — вот кто чуть несорвал операцию десанта! В разведку он ходил! Хвастался, что весь маршрут облазил на пузе. Вранье! Ночи сейчас лунные, он должен был разглядеть люк и кусты, из которых подстрелили Петьку. А если Макс не разглядел, то понятно, как появился его план. Московский «сокол» струсил и даже на сто шагов не подошел к самолету, а только посмотрел в бинокль и нарисовал, что увидел.

Пятнистый плачет. Не оборачиваясь, Маша подхватывает портфель с картой и бежит к лесу.