Сирли, Сийм и секреты

Мама испекла на вечер для Сирли большой торт со сливками, украшенный ананасными дольками, чтобы хоть как-то утешить бедную девочку. Сирли было приятно, но затем она взяла ананасные дольки и начала их пересчитывать.

— Эй, Сирли, деточка, дома тебе не надо считать! — сказала мама. Сирли охнула.

— Она совсем задурила мне голову!

Перед сном она уронила одинокую слезу и сказала:

— Завтра опять всё начнётся сначала.

Так оно и было. Сирли приходилось теперь каждый день складывать бесчисленные числа, и конца этой работе не предвиделось. Потому что когда один мальчик осмелился спросить учительницу, когда, наконец, закончатся числа, та ответила: никогда. Это огорчило всех детей, и некоторые потихоньку плакали, укрывшись за партами.

Теперь Сирли никак не удавалось навестить своих подруг — облачных балерин, и господин Баранн был очень доволен, что лифт каждый день работал без помех.

— Хорошо, что я задал перцу бездельнику дворнику, — размышлял он. — Людей надо ругать, быть с ними злым и требовательным, тогда всё пойдёт хорошо.

Но далеко не всё было хорошо. Погода испортилась. Солнце не показывалось на глаза, ночью не было видно Луну, и постоянно лил холодный дождь.

— Какой холодный и мокрый сентябрь, — решили люди. И никто не выходил из дома без зонтика.

Сийм теперь ходил к дворнику в гости один, у Сирли и на это не было времени. Дворнику было очень жалко девочку.

— Это бесстыдство — так мучить людей целыми днями, — рассуждал он. — Тем более детей. У детей должно быть время на игры и на то, чтобы подумать о своих делах. Иначе могут произойти ужасные вещи.

Погляди, погода какова! Это неестественно! Ясно, что Солнце и Луна чем-то опечалены!

— Солнце и Луна? — удивился Сийм. — Думаешь, им тоже жалко Сирли?

— Этого я не знаю, — сказал дворник. — Но за кого-то они точно переживают. Мир — сложная штука. Знал я одного мальчика, который мечтал, когда вырастет, стать пиратом. Но когда он вырос, то забыл обо всём и поступил на работу в дом торговли. Через несколько лет появились слухи, что ходить под парусами в море стало совсем невозможно, там сильно штормит, а время от времени на мирных людей нападает какой-то странный пиратский корабль. Прошло много лет, прежде чем этот корабль однажды в шторм потонул, и ещё больше времени, прежде чем море вновь успокоилось. А всё оттого, что тот мальчик оставил без присмотра свою детскую мечту. Этого делать нельзя! От этого могут случиться ужасные вещи! Мечта может опечалиться и понемногу рассеяться, а может и озлобиться, как случилось с тем кораблём. И это очень опасно.

— Так, значит, ты думаешь, что Солнце чья-то мечта? — спросил Сийм. — И что кто-то забыл его?

— Вполне возможно, — ответил дворник. — Чего только в жизни не случается.

19

Наконец, настал день, когда Сийм должен был отправиться с отцом на рыбалку, но дождь лил, как из ведра, и отец отодвинул штору и показал сыну, что в такую погоду ехать на рыбалку просто невозможно.

— это было бы безумием! — радостно объявил он.

— Мы простудимся и заболеем.

— А когда мы пойдём? — закричал Сийм. — Должны мы когда-то пойти!

— Ну, скажем, на следующей неделе, — предложила мама. Отец поморщился, но возразить не решился, и они согласились, что поедут на рыбалку в следующую субботу.

Но отец начал одеваться, так как ему предстоял другой поход. Накануне вечером Сирли вернулась из школы с покрасневшими от слёз глазами.

— Папа, училка написала мне замечание в дневник и вызывает тебя в школу.

— Что ты натворила? — ахнула мама.

Сирли заплакала.

— Я взяла в школу калькулятор. Тот, твой. У меня нет сил целыми днями складывать числа. Сегодня учительница эстонского заболела, и математичка была у нас три урока подряд. Это было так ужасно, что я взяла калькулятор и начала считать… И тут она схватила мой дневник и вписала туда замечание. Я раньше никогда не получала замечаний!

— Успокойся, доченька, — утешила ее мать. — Конечно, замечание — это плохо, но ваша учительница слишком строга. Что плохого в том, что ты воспользовалась калькулятором? Ведь для того он и существует.

— И после этого училка забрала у меня калькулятор и сунула его в ящик своего стола, — продолжала Сирли. — И сказала, что если я такой непослушный ребенок, пусть отец придёт в школу.

— И пойду, — вздохнул отец. — Интересно встретиться с такой учительницей. Куда идти — в учительскую?

— Нет, в наш класс, — ответила Сирли. — В учительскую вы не поместитесь.

— То есть как? Что значит — не поместитесь?

— Так ведь она не одного тебя вызывает. Она вызвала отцов всех детей, потому что все пользовались калькуляторами.

— И все получили замечания?

— Да, все. И у всех отобрали калькуляторы. Училка собрала их целую кучу и обещала сжечь.

— То есть как это — сжечь? — возмутился отец. — это мой калькулятор! Пусть жжёт свои вещи, а частную собственность не трогает!

— Вот и скажи ей это, — посоветовала мама. — И ещё скажи, что нельзя издеваться над детьми.

— Я ей всё скажу! — пообещал отец.

И вот настала пора идти в школу. В субботу отец шагал по утренним улицам и чувствовал, как в его душе поднимается лёгкое возбуждение. Подумать только, как давно он не был ни в одной школе! Когда-то, в детстве, он почти каждый день проделывал такой путь. Тогда уроки были и по субботам, и сегодня тоже была суббота. Отец представил себе, что он идёт в школу. Приятно идти, не боясь, что тебя сегодня вызовут к доске и поставят двойку. Ни учителя, ни директор не могут теперь ему что-то запретить или спросить, отчего он не в тапочках. Хорошо быть взрослым, подумал отец и поднялся по школьной лестнице.

Класс, где училась Сирли, он нашёл без труда, потому что в его направлении шли десятки отцов, и оставалось только следовать за ними. Когда он вошёл, класс был почти полон, и задние парты заняты — точь-в-точь как в его школьные годы. Отцу пришлось сесть за переднюю парту. Рядом с ним плюхнулся какой-то здоровенный рыжебородый тип, от которого несло трубочным табаком. «Мой новый сосед по парте», — подумал отец.

— Хорошо, что мне уже завтра в море, — сказал рыжебородый. — Могу высказать этой злой бабе всё, что я о ней думаю. Моего Кусти она так достала, что он выглядит потерпевшим кораблекрушение. К столу выходит чуть ли не на четвереньках, встать не может и только шепчет про себя какие-то числа. Рисует вилкой на каше девятки и складывает их. Разве не свинство так изнурять детей!

— Вы совершенно правы, — согласился отец. Но тотчас замолчал, потому что в класс вошла учительница математики.

20

Это была низкорослая сухая женщина, а стёкла её очков были толстыми, как шкура носорога. Быстро пересчитав собравшихся в классе отцов, учительница начала раздавать им листы бумаги.

— Эй! Что это значит? — возмутился рыжебородый моряк. Отец глянул на протянутый ему лист — он был полон задачек.

— Что вы себе позволяете? — крикнул один отец с задней парты. — Вы что, детьми нас считаете? Мы отцы и мы не должны считать!

— Молчать! — гаркнула учительница, и все в растерянности затихли. — Это контрольная работа! Вы что, думаете, что вас сюда позвали просто так языком молоть? Немедленно начинайте складывать, а кто будет шпаргалить, того я поставлю в угол и дам задание на лето!

— Эхе-хе! — попытался улыбнуться моряк, сидевший рядом с папой. — Летом я в море!

— А это мы ещё посмотрим! — ответила учительница. — Если ты не сумеешь как следует выполнить контрольную работу, то и моря своего в глаза не увидишь!

И она замерла у доски, с суровым лицом и властно расставив ноги.

Отцы начали решать примеры, так как маленькая нагнала на них страху. Они разом почувствовали себя не большими и сильными отцами семейства, которые могут в школьном здании ничего не бояться и беззаботно валять дурака. Они снова стали теми школьниками, которые, потея от страха получить плохую оценку, писали контрольные работы. «Ну, угодили мы, как кур в ощип!» — подумали они в испуге и попытались прибавить к пятистам сорок шесть.