Сирли, Сийм и секреты

— Ну, говори, в чём твоё горе? — спросил, наконец, Сийм, прилаживая на голове остроконечную шляпу.

— В нашей стране появился страшный мусорожор, — сообщила лиса. — Каждый зверь обязан раз в день приносить ему полное ведро мусора, которое это страшилище сразу сжирает.

— Это не беда, — сказал Сийм. — Всё равно от мусора проку нет. Пусть ест, если ему нравится.

— Да, но оно постоянно растёт, — сокрушённо сказала лиса. — Скоро оно заполнит весь лес и раздавит наши дома! Дорогой наш волшебник, не мог бы ты заколдовать его так, чтобы оно отсюда убралось? А сверх того я бы попросил для себя одно ванильное мороженое.

— Вот тебе мороженое, — сказал Сийм и протянул лисе большой вафельный стаканчик. — И на мусорожора мы управу найдём.

Мусорожор расположился аккурат посреди леса, и к нему тянулась длинная очередь зверей; все с мусорными вёдрами и пакетами.

— Не знаете ли случайно, жрёт ли страшилище старую обувь? — озабоченно спрашивал один медведь другого. — У меня дома другого мусора не нашлось.

— Оно жрёт всё, — отвечал другой. — Вчера я принёс пустые бутылки, так оно смолотило их, словно мармелад, и ещё облизывалось.

— Вот ведь страсти какие! — изумился первый медведь. А какой-то пёс пролаял за его спиной:

— У меня дома вообще никакого старья не обнаружилось, кроме моей старой бабушки. Я запихнул её в мешок и принёс чудовищу: авось подавится!

Из мешка за его спиной доносились жуткий скулёж и визг.

Сийм пробился к мусорожору. Это было устрашающего вида животное с огромными челюстями, между которыми застряло немало всякой дряни — старые носки, газеты, пустые пакеты из-под молока и хвосты мёртвых мышей. Оно посмотрело на Сийма в упор и потребовало:

— Давай сюда своё ведро мусора! Где оно?

— Сейчас получишь! — ответил Сийм. И через мгновение чудовище превратилось в маленькое красное ведёрко, до краёв полное мусора. Но у этого ведёрка были глаза и рот, и этот рот вопил:

— Как я смогу себя самого съесть? Ты об этом подумал, дуралей?

— Попробуй, авось получится, — посоветовал ему Сийм. Страшилище сложило губы трубочкой и начало сосать, пытаясь обернуть свой длинный язык вокруг собственной шеи и задушить себя. В конце концов ему удалось запихнуть собственную челюсть в рот и одним махом проглотить себя.

Страшный мусорожор исчез, а звери вытащили из вёдер мусор, стали махать им, как серпантином, и кричать: «Да здравствует великий волшебник Сийм!»

11

Следующий день был последним перед началом школьных занятий, и Сирли начала заметно нервничать. А Сийм был спокойным.

— Что ты переживаешь! — утешал он Сирли. — В первый день занятий двойки ещё не ставят.

— Какой ты маленький и глупый, — ехидно сказала Сирли. — Я так хорошо учусь, что мне никогда не ставят двоек. Не потому я волнуюсь! Просто… ах, тебе не понять! Ведь ты завтра идешь в детский сад, неужели ты об этом совсем не думаешь?

— Я об этом подумаю завтра, — рассудительно ответил Сийм. — Но я не волнуюсь. Я волнуюсь только перед днём рождения и перед Рождеством — много ли подарков я получу. А в садике нам никогда не дарят подарки. Даже когда у тебя день рождения, ты сам должен отнести туда конфеты и всех угощать, а тебе самому — ничегошеньки! Да, в детском саду всё наоборот.

И Сийм вздохнул.

— Малышня только о подарках беспокоится, — сказала Сирли свысока. — А у школьницы другие заботы.

— Тише, дети, — успокоила их мама. — За вами приходится следить, как за кипящим молоком, и поспевать вовремя вмешаться, иначе вы окончательно поссоритесь.

— При чём здесь молоко? — не понял Сийм.

— За молоком нужно следить, чтобы оно не перелилось через край, — объяснила Сирли. — Какой ты непонятливый!

Сийм оторопел. Он злобно выпучил глаза и заорал:

— Я не хочу ничего понимать про молоко, потому что я не пью молока! Это ты должна разбираться в молоке! А я разбираюсь в лимонаде, морсе и соке. Если бы мама заговорила о лимонаде, ты бы ни чуточки не поняла!

— Успокойся, Сийм! — приказала мама. — Ладно, вечером перед сном мы поговорим о лимонаде, если хочешь.

— Так, чтобы Сирли не поняла?

— Да, так, чтобы Сирли не поняла.

Сийм с победоносной улыбкой отправился на двор.

Там уже стояла Моника из соседнего подъезда и грызла ногти. Увидев Сийма, она сказала:

— Мой папа говорит, что конфеты, перед тем как есть, надо посыпать солью, так будет намного вкуснее.

А сама затаила дыхание от возбуждения — поверит ли Сийм.

— Мне жаль тебя, если у тебя такой глупый папа, — ответил Сийм.

Моника злобно посмотрела на него, но тут же рассмеялась, потому что во двор вышли маленький Ааре с бабушкой. Моника рассказала об этом и Ааре, который внимательно выслушал её и восхищённо покачал головой. Подумать только — конфеты станут ещё вкуснее. Непременно надо будет попробовать!

Монике удалось навешать маленькому Ааре «лапши на уши», и она, довольная, отправилась домой.

Сийм уселся на скамейке перед домом. Из подъезда вышел дворник, опять какой-то мокрый. Заметив Сийма, он подмигнул.

— Вы моетесь в ванне в одежде? — вежливо спросил Сийм.

— Я никогда не моюсь в ванне, — ответил дворник.

— Просто я живу под водой.

Сийм опешил. То, что Моника непрерывно врала, было делом привычным. Но когда такие речи ведёт взрослый, это странно. Как можно жить под водой? Этот вопрос он и задал дворнику.

— А ты приходи поглядеть, — ответил тот.

Сийм растерялся. Что за шутки у этого дворника!

— Но я утону, — осторожно сказал он.

— Со мной не утонешь, — ответил дворник и взял Сийма за руку. — Пошли, пошли, не бойся!

Ладонь дворника была сырой и холодной, как лягушка, но Сийм почему-то ни капельки не испугался. А вот сердитого писателя Баранна он боялся уже на расстоянии — не хватало только, чтобы этот злыдень притронулся к нему!

Интересно, куда дворник его ведёт? Под воду? Это далеко?

Но они не пошли дальше кладовки. Дворник открыл дверь.

— Заходи! — пригласил он Сийма.

12

Сийм зашёл в кладовку и сразу оказался в воде. Он не сразу сообразил, что вступил в воду, потому что, к примеру, если летом прыгнуть с камня в море, сначала раздастся громкий плюх, а потом ты окажешься в воде по грудь. Или по плечи. А всё, что выше, останется сухим. Сейчас никакого плюха не послышалось. Сийм даже не сообразил, что он весь мокрый, просто он вдруг увидел вокруг себя плавающих рыб. И тут он понял, что находится под водой.

— А почему я могу дышать? — спросил он дворника. Ведь человек не может дышать под водой?

— Потому что ты здесь со мной, а я — Водяной Принц, — ответил дворник, у которого вдруг на голове оказалась зелёная корона из водорослей, а на плечах мантия из рыбьей чешуи. Его глаза блестели, как селёдочные головы. — Со мной тебе под водой нечего бояться.

Сийм удивленно смотрел на дворника. Ну да, он сам проникал через люк под столом в волшебную страну и работал там волшебником, но это совсем другое дело. Он не мог никого взять с собой в волшебную страну. В отличие от дворника. Все это казалось очень странным.

Дворник понял, что Сийм удивлён, и спросил:

— Хочешь, я объясню тебе, в чём дело? Это не так и сложно. Скажи, Сийм, есть ли у тебя мечты? Совершенно секретные мечты, о которых никому не известно?

— Есть, — ответил Сийм.

— И время от времени ты мечтаешь и тогда попадаешь в свою мечту, не так ли?

— Так, — снова ответил Сийм.

— А со мной такая вот неприятность произошла, что я слишком много мечтал, и теперь моя мечта не отпускает меня, — продолжил дворник. — Всю жизнь я только и делал, что мечтал. Маленьким мальчиком я очень хотел знать, какова жизнь под водой. Я хотел научиться дышать под водой и мечтал об этом дни напролёт, читал книги о море и обитателях водного мира. А по ночам видел всё это во сне. В ванне я опускал голову под воду и рассматривал свои пальцы, но дышать под водой так и не научился. Но я всё мечтал и мечтал, и однажды обнаружил в своём платяном шкафу море. Я начал часто бывать под водой. В шкафном море я учился дышать, и вскоре сумел делать это без труда. Я перестал ходить в школу, я больше не играл с другими детьми во дворе. Всё время я находился под водой. Когда я вырос, я не пошёл на работу, а продолжал оставаться со своими рыбами. И околачивался возле них до тех пор, пока не стало поздно. Моя мечта понемногу превратилась в действительность. Она уже не отпускает меня, и теперь я вынужден большую часть времени проводить здесь, в кладовке, сидя в воде, потому что чистым воздухом дышать мне уже трудно — я спекаюсь, как рыба на сковородке.