Антери, сын Лапландии

— Годится. У меня у самого есть кукса. Дедушка сделал, — сказал Антери. — Только я не захватил ее с собой.

— Конечно, ведь в школе она не нужна. Только таежники пьют из деревянных чашек… В школе человек просвещается, а просвещенные, поди, смеются над куксами. Только пить-то лучше всего из деревянной чашки. О ее край не обжигаешь губы, как у других чашек, да и кофе в ней долго не остывает, даже зимой, — рассуждал Матти-Олень. — Я, впрочем, знаю твоего дедушку. Встречались с ним несколько раз, когда были моложе. Как он поживает?

Антери снял лыжи и посмотрел под ель. Олень выглядел явно бодрее, чем вчера вечером. Рядом с ним была порядочная куча лишая, который, надо полагать, наносил Матти-Олень. Под ним была подстилка из еловых веток, на ней пустой мешок. Матти-Оленю пришлось изрядно похлопотать над животным. Судя по следам, Матти-Олень отнес его к костру, где олень обтаял и обогрелся, а потом водворил обратно под ель на хвойную подстилку.

— Ну, как он тебе показался? — крикнул старый оленевод Антери. — Ничего?

Антери вернулся к костру, и Матти-Олень освободил ему место на хвойных ветках. Антери взял бутерброд и куксу с дымящимся кофе.

— Конечно, теперь он наверняка выживет, — сказал Антери. — А зачем его надо было поить водой с сахаром?

— Видишь ли, он очень ослаб. Его кишечник высох и все такое прочее, что бывает при длительном голодании. К тому же он замерзал. Теплая вода с сахаром согрела его изнутри и придала ему силы… Еще нельзя быть уверенным в том, что он поправится, но надежда есть. Теперь за ним надо только ухаживать, как за маленьким ребенком.

— Я, конечно, сделаю все, если только буду знать как, — уверил Антери.

— Ну, особых знаний тут не потребуется. Ему надо давать пищу, но поначалу не очень много. А если ударит сильный мороз, его надо вынести отсюда, из леса, в тепло. Но прежде чем взяться за это дело, ты должен знать одно: если олень выживет — а весьма вероятно, что будет именно так, — и если ты его выходишь, от него будет очень трудно отделаться. Он будет ходить за тобой повсюду. Будет стремиться пройти вместе с тобой в школу и попасть в дом. А утром он будет стучать в стену и будить тебя. Согласен ли ты на это и что скажут твои родители?

— Конечно, я стану ходить за ним до тех пор, пока он не поправится, — сказал Антери. — Каков его возраст?

— Точно нельзя сказать. Дни его рождения ты не сможешь справлять. Но все северные олени родятся летом. Значит, ему нет еще года, — объяснил Матти-Олень.

— А почему он остался здесь умирать? Мать бросила его? — спрашивал Антери, не переставая есть.

— Вот ты какой любознательный… Можно только гадать о том, почему с ним приключилось такое. Отгадки могут быть всякие. Конечно, мать не бросала его, но, может быть, она встретилась с медведем, росомахой или с ней стряслась какая-нибудь другая беда… Видишь ли, такой олень, возрастом меньше года, не умеет добывать себе пищу из-под снега. Он следует за матерью или другими взрослыми оленями, и, когда они раскопают в снегу яму, добираясь до ягеля, он идет к ней, как к накрытому столу, и ест, сколько сможет и успеет. Взрослые олени не отгоняют его от ямы, наоборот, он может их прогнать… Заметь, какие у него острые рожки. Когда мать или другой взрослый олень выкопают в снегу яму и доберутся до ягеля, молодой олень подходит и тычет их своими острыми рожками. Тогда взрослому оленю приходится переходить на другое место.

— Вот проказники! — засмеялся Антери.

— Ну да, почему бы и нет? Но когда выпадает суровая зима, вот такая, как нынче, тут уж не до шуток. Так устроила природа и ее создатель.

— А можно взять этого оленя себе? Ведь у него нет никакой метки на ушах.

— Ага, ты и это уже подметил, — улыбнулся Матти-Олень. — Из тебя непременно выйдет оленевод… В самом деле, на ушах у оленя нет надреза, и поэтому он еще никому не принадлежит. Но все же кто-то имеет на него права. В настоящее время его хозяин — оленеводческое общество, организация, основанная оленеводами… Но если ты в самом деле хочешь присвоить оленя, это почти наверняка удастся. Надо только поговорить с «хозяином оленей», председателем оленеводческого общества, и он поставит этот вопрос перед другими оленеводами. Тогда на своем собрании они примут решение.

— Я, наверное, не наберусь смелости, — сказал Антери. — Это, кажется, так сложно… Поговорили бы вы… Поговорил бы за меня ты!

— Идет, — улыбнулся Матти-Олень. — Я берусь это сделать, ведь ты ходишь в школу и не можешь поспеть на все собрания. Но конечно, чтобы выслушать решение, тебе придется прийти самому. Собрание оленеводов длится целый день, и после школы ты успеешь заглянуть на него. Я скажу тебе, когда оно состоится… Но ты еще не рассказал мне, как поживает твой дедушка.

Глава седьмая

— В последний раз я видел дедушку прошлой осенью, когда мы с отцом были в лесу в междуречье Сомпио, — сказал Антери. — Тогда он чувствовал себя очень хорошо…

Теперь Антери представился случай вспомнить о золотых минутах прошлой осени — двухдневном путешествии по тайге к прежним родным местам — и рассказать о лучших и самых замечательных его событиях. Со своей стороны, Матти-Олень умел слушать и вдобавок ко всему знал те места, как, вероятно, знал всю Лапландию вдоль и поперек.

— Обе ночи мы провели у сосны, — сказал Антери и краешком глаза взглянул на своего слушателя.

— Ого, — удивился Матти-Олень, — не многие мальчики знают, что это такое. Наверное, это были твои первые ночи у сосны?

— Первые, но не последние, — сказал Антери.

— Так и должно быть…

И Антери рассказал старому оленеводу и таежнику, как надо было укладывать хвойные ветки, чтобы на них было хорошо спать, как тепло было у костра и как он горел до утра.

— А утром мы отправились от холма Суоритсинвоса дальше, но из этого ничего не получилось, потому что Сепи — это наша собака, и притом хорошая собака, — так вот, Сепи находила все новых и новых птиц, а отец все стрелял и стрелял, и под конец отец сказал: «Хватит, скоро мы не сможем нести их». И тогда мы связали их всех вместе и спрятали под ветвями большой ели, чтобы забрать на обратном пути. А Сепи повели на поводке, чтобы она не гонялась за птицами, и так пошли через Тинкиаапа.

— Ведь там впереди река Копсусйоки, — сказал Матти-Олень. — Как вы перебрались через нее?..

— Реку всегда можно пересечь, вброд-то уж во всяком случае, — как мужчина, сказал Антери.

— Именно так, — подтвердил Матти-Олень. — Башмаки с ног и долой штаны. А вода холодная.

— Нам все-таки не пришлось переходить реку вброд, хотя дело чуть не дошло до этого, — продолжал Антери. — Отец сказал, что знает мелкое место, по которому он обычно ходил и попадал в это время года на тот берег с сухими ногами, но теперь было иначе. Водохранилище Локка…

— Верно! Я и забыл о нем. А Копсусйоки впадает в него! — воскликнул Матти-Олень. — Как же теперь?

— Вода в водохранилище поднялась и в Копсусйоки тоже. Мелкое место, которое знал отец, перестало существовать. Пришлось идти вверх по течению, искать самое узкое место. Там отец перебросил через реку росшую на берегу березу, и мы переправились по ней, — продолжал Антери свой рассказ. — Так мы шли вперед, хотя и нелегко было. Отец сказал, что болота и равнины к северу от водохранилища стало пересекать куда труднее, чем прежде.

— От этого искусственного озера не одна только выгода получилась, — сказал Матти-Олень.

— Да. Вот и мы лишились дома…

— То-то и оно. Возможно, от этих хлопот по постройке водохранилища и есть польза, и немалая, и о них не забывают говорить. А об ущербе умалчивают, хотя, наверное, и знали заранее… Ну, продолжай!