Колыбельная для брата

пожалуйста, не надо! – взмолился Кирилл.

Она почему-то шумно вздохнула.

– Ну, как знаешь, Векшин… Только не думай, что все учителя ужасно несправедливые люди.

– Я и не думаю, – искренне сказал Кирилл.

– Кстати… как это вы меня зовете? Мадам Генеральша?

– Мать-генеральша, – без выражения сказал Кирилл. – Но это не мы, а старшеклассники. Да они не со зла…

– Надеюсь, – отозвалась Анна Викторовна и тяжело двинулась по коридору.

А когда она скрылась, перед Кириллом оказалась заплаканная Женька.

Женька торопливо сказала:

– Кирилл, ты думай, что хочешь. Ну, презирай меня, ругай, пожалуйста. Но только дай мне сказать, ладно? Только послушай.

– Ну, говори, – усмехнулся Кирилл. – Да не суетись… – Ему было даже любопытно: как все-таки Женька выдала Чирка?

У Женьки опять по-младенчески задрожала нижняя губа.

– Ты же не представляешь, что было… Я прихожу, а они сидят, меня ждут. С мамой. Они уже созвонились… И началось! Думаешь, я сразу сказала? А они то кричат, то уговаривают: "Ты знаешь, ты обязана, ты не имеешь права молчать!" Я говорю, что слово дала, а они опять в крик: "Ты думаешь, мы глупее тебя? Ты думаешь, мы хотим ему зла?!." Кирилл, разве в самом деле они хотят зла?

– Нет, что ты, – сказал Кирилл.

– Я сама не помню, как было… Миллион слов, целая лавина… И еще обещали все время: "Ни один лишний человек не узнает. Мы должны ему помочь, а ты не даешь…" Потом пришел папа, и все опять… Мама за сердце взялась: "Если я умру, то из-за тебя!.." Кирилл, я испугалась. Кирилл, я бы молчала, если бы перед врагами… но разве они враги?

– Нет, что ты… – опять сказал Кирилл, глядя мимо Женьки. И подумал: "А в самом деле… Разве это легко вынести?"

Женька не отводила от него мокрых, виноватых глаз.

– Кирилл, прости, а? – тихонько попросила она. Так по-детски. Он даже поежился от неожиданной жалости. Но что он мог сказать?

– Кирилл, ты же сам говорил, что можно простить, если человек не выдержал один раз… Ты же простил Чирка…

"А в самом деле…" – снова подумал Кирилл. Эта мысль принесла ему капельку облегчения.

Он не чувствовал сейчас к Женьке ничего, кроме жалости. Только жалость. Но разве этого так уж мало?

– Ладно, Женька, – сказал он, глядя на ее сандалетки из тонких лаковых ремешков.

– Нет, правда… – прошептала она.

Что с ней было делать? Кирилл положил себе на ладонь ее маленькую, мокрую от слез руку, накрыл другой ладонью.

– Ладно, Женька. Я понимаю… Ну, только не вздумай снова реветь.

Глава 14

На перемене Климов, Кубышкин и еще несколько мальчишек обступили Кирилла. Подошли и девчонки, но Климов сообщил им, что разговор не для дамских ушей. Девчонки сказали, что Климов нахал и грубиян. Однако ушли.

Кирилл торопливо рассказал про вчерашние дела. Олег Райский поддернул на носу очки, неинтеллигентно чертыхнулся и сказал, что положение скверное.

– Да ничего ему не будет, – возразил Кубышкин. – Студентка-то его простила.

– Не в этом дело. Насколько я помню, у него начинался туберкулезный