Колыбельная для брата

розит утрата почетного звания.

– Из-за одного шибздика! – громко сказал Роман Водовозов, приятель Димки Сушко.

"Шкура…" – подумал Кирилл.

– Как узнали-то? – спросил Кубышкин, и у кого-то сработал рефлекс – хихикнули.

Только сейчас Кирилл догадался посмотреть на Женьку.

Женька сидела с белым лицом и плакала.

– Вы же… обещали! – громко сказала она. – Вы же… нечестно!

Ева Петровна медленно повела на нее взглядом.

– Что я обещала, Женя? Скрывать от класса вину Чиркова? Поддержать вашу с Векшиным игру в благородство? Это не благородство, а обыкновенное укрывательство жулика.

"Вот и все, Женя-Женечка", подумал Кирилл и громко спросил:

– Что, Черепанова, не выдержала, поделилась?

Женька вдруг заплакала, как плачут младенцы – морщась и вздрагивая нижней губой. И пошла, потом побежала из кабинета.

А тридцать четыре человека сидели и молчали, ничего еще не зная и не понимая.

"Ну, почему, почему, почему? – забилась в Кирилле мысль. – Почему все к худшему? Хочешь добра, мечешься, стараешься – и все не так!.." Но мысль эта простучала в нем пулеметной очередью, и после нее Кирилл ощутил злое спокойствие. В конце концов, что страшного случилось? С кем?

Чирок? Но ему в школе ничего уже не грозит: своим нырянием в ледяной ручей он искупил все, в чем был виноват. Болезнь взяла его под надежную защиту.

Женька? Но до вчерашнего дня Кирилл жил, не думая о ней. Что ж, проживет и дальше.

– Если председатель совета отряда устраивает истерики, что ждать от класса… – проговорила Ева Петровна, глядя поверх голов. Кажется, она была все-таки немного смущена.

Класс молчал. Ева Петровна спросила:

– Кто сходит к Чиркову и выяснит, почему он не явился на занятия? Что с ним случилось?

Кирилл встал.

– С ним случилась простуда, – отчетливо сказал он, разглядывая улыбающуюся рожу скелета за стеклом.

– Очень удачно, – недоверчиво произнесла Ева Петровна. – Это правда, надеюсь?

Кирилл посмотрел в ее табачные глаза.

– Нет, конечно, – ответил он. – Я никогда не говорю правду. Вчера я врал, что не брал кошелек, сегодня придумал про Чиркова.

– Вчера ты был сам виноват. Вел себя настолько чудовищно… Если бы не твое вчерашнее поведение, я могла бы, пожалуй, извиниться перед тобой.

– Не надо, я переживу, – сказал Кирилл.

Ева Петровна кивнула:

– Я тоже думаю, что переживешь. Кроме того, твоя попытка скрыть вину Чиркова делает тебя фактически его сообщником.

– Каким сообщником? – удивился Кирилл.

– Обыкновенным! Сообщником в краже кошелька.

– В котором не было никакой стипендии, а было всего четыре рубля, – сказал Кирилл. – Ох и нажились мы…

Опять кто-то тихо присвистнул. А длинный Климов спросил:

– Откуда ты знаешь?

– От хозяйки кошелька, – сказал, не оборачиваясь, Кирилл.

Тишина пропала. Теперь кабинет биологии был полон перешептываний, негромких вопросов и возгласов.

– Это не имеет никакого значения! – воскликнула Ева Петровна. – Кража остается кражей! Сорок рублей или четыре – что это меняет