Алёша Птицын вырабатывает характер

— Я думаю, что ее внуку понравится! — говорит она.

Вынимает саблю из ножен, рассматривает ее, протирает. С саблей в руках задумчиво шагает по платформе.

…Теперь Серафима Васильевна с детьми и Тихон Иванович с восьмиклассниками стоят на самой башне дома, с верхней площадки смотрят на столицу.

Величественный город открывается их взору: Кремлевские башни, широкие мосты над застывшей Москвой-рекой, тысячи домов, тысячи крыш…

— Восемь веков назад здесь была только небольшая крепость на высоком берегу реки, — говорит Тихон Иванович, показывая рукой вдаль.

— Основанная Юрием Долгоруким, — подсказывают восьмиклассники.

— Смотрите, вон университет на Ленинских горах… Тихон Иванович, когда я буду студентом, моя комната вон где будет, на двадцатом этаже, говорит Алеша.

— Где, где? — заинтересованно спрашивает Саша. — А моя рядом будет! Алеша, сколько машин! — кричит Сашенька, глядя вниз.

— Это все папины, их завод выпускает!

На секунду все замолчали, любуясь Москвой. Сашенька долго щурится, глядя вдаль, потом сообщает Алеше таинственно:

— Я присмотрелась… Все страны вижу!

— Тихон Иванович, вы не думайте, — вдруг вспоминает Алеша. — Я каток поменял на прогулку. Я все уроки вовремя… Я могу хоть сейчас… «Метелица» — народная песня, — начинает он громко «школьным» голосом. Тихон Иванович улыбается:

— Садись. Я тебя не вызывал.

— А где Красная площадь? — спрашивает Серафима Васильевна.

— Вот она… Вот Кремль… Видите? — показывают все.

— Бабушка! Мы туда пойдем?!

…Красная площадь. Мы видим вдалеке Алешу, Серафиму Васильевну и Сашеньку. Алеша, о чем-то горячо рассказывая, вдруг начинает шагать, как в строю. Очевидно, он говорит Сашеньке о параде, который он видел на этой площади.

Алеша подводит приезжих к Спасской башне.

— Сейчас будут бить куранты.

Серафима Васильевна и Сашенька остановились, молча ждут. Они понимающе смотрят друг на друга, как бы желая сказать: «Мы никогда не забудем этой минуты!»

Слышится всем знакомый мерный, мелодичный звон Кремлевских курантов.

Сашенька начинает читать громко, торжественно:

…Шумно дыша, поезд подходит к платформе.

Бабушка Оля снова торопливо идет вдоль вагонов, вернее не идет, а бежит, заглядывая в окна и размахивая коробкой и саблей. Снова пытливо смотрит всем в лица в надежде встретить Серафиму Васильевну.

Дежурная в железнодорожной форме глядит на нее с сочувствием:

— Опять не встретили?

— Нет, — горько вздыхает бабушка Оля. — Через час еще курьерский из Еревана… Может быть, она курьерским…

Мимо проходит носильщик, нагруженный чемоданами, спрашивает шутливо:

— Ну как, все встречаете? Вы, никак, к нам на работу зачислились?!

— И не говорите! — вздыхает бабушка.

Продавщица пирожков тоже уже знает ее:

— Ваши-то еще не приехали?

— Да нет, все жду… Понимаете, — старый друг… А это что за состав стоит? — кивает она на соседнюю платформу.

— В Горький. Отправление в 19 часов 5 минут, — объясняет дежурная.

— В Горький? Это меня не интересует!

…А на соседней платформе Серафима Васильевна прощается с Алешей.

— Ну, до свидания, Алеша, мы с Сашенькой будем часто тебя вспоминать.

— Каждый день? — спрашивает Сашенька.

— Каждый день, — соглашается Серафима Васильевна. — Ты настоящий москвич. Хотя и в Москве еще есть люди, которые не хотят видеть старых друзей, но это отдельные личности, — вслух высказывает Серафима Васильевна свою обиду. Она протягивает Алеше открытку: — Вот опусти, пожалуйста, в ящик… Ты не жди отхода поезда, а то еще опоздаешь домой, нарушишь свое расписание. Саша, попрощайся с Алешей, вы же теперь друзья.

— Пусть опоздаю! — говорит Алеша. — Я вас посажу, доведу это дело до конца… До свидания, Саша, будь здорова, расти большая.

Сашенька, как взрослая, протягивает Алеше руку, говорит с благодарностью, словно желая загладить свои прежние слова:

— Москвичи хорошие!..

Мимо проходит продавщица мороженого:

— Сливочное, пломбир, эскимо…

— Два эскимо! — останавливает ее Алеша. Протягивает мороженое сначала Серафиме Васильевне, потом Сашеньке. — Возьмите от меня, на память.

…А бабушка Оля на соседней платформе покупает горячие пирожки — она замерзла.

Продавщица тоже сочувствует:

— Не встретили? Ну, съешьте еще горяченький.

Вдруг на соседней платформе бабушка Оля увидела Серафиму Васильевну. Не веря себе, она протирает глаза, говорит с изумлением:

— Нет, конечно, это она! Определенно она! Сима, Сима, я тут! — кричит бабушка Оля и бросается бежать к соседней платформе. Чтобы попасть туда, надо сделать большой круг, но бабушка летит как на крыльях.

Серафима Васильевна тоже увидела ее и бежит навстречу:

— Оля!

Они стоят, разделенные рельсами, и не знают, как встретиться.

— Сюда иди! Там переход! — кричит Серафима Васильевна.

— Тут ближе! — суетится бабушка Оля.

Подруги снова бросаются бежать вокруг платформы в надежде встретиться. Вот сейчас они добегут друг до друга, но приближается минута отхода поезда, и Серафима Васильевна вынуждена повернуть обратно. Она еле успевает вскочить на подножку своего вагона.

Поезд трогается.

— Сима! Я тут… остановись! — кричит бабушка Оля и машет коробкой и саблей. — Саблю возьми для мальчика! Саблю!.. Покажи мне твоего мальчика!

Вагоны проплывают мимо. Бабушка машет коробкой, посылает воздушные поцелуи.

Серафима Васильевна с досадой качает головой, укоризненно разводит руками.

Поезд уносится вдаль. Бабушка Оля кричит вслед:

— Я тебе все объясню в письменной форме! — грустно машет вслед поезду игрушечной саблей. Говорит сама себе: — Хороша! Встретила подругу детства!

Неожиданно бабушка видит Алешу. Он тоже стоит грустный, смотрит вслед поезду, который увез Сашеньку.

— Алеша?! Что ты тут делаешь? Почему ты на вокзале? — испугалась бабушка.

Алеша спохватился, взглянул на вокзальные часы, бросается к выходу.

Бабушка спешит за ним:

— Постой! Куда ты?

— Домой! Опаздываю! Я тебе потом все расскажу! — на ходу кричит Алеша.

— Не потом, а сейчас, сию минуту! — настигает его бабушка. — Что ты тут делал?

Алеша еще прибавляет шагу.

— Сейчас не могу… Бабушка снова догоняет его:

— Подожди… Скажи мне, что ты тут делал?

Но Алеша уже не слышит ее, что есть силы он мчится по платформе.

…По улице идут Генка и его мама. Она в меховой шубке и шапочке, в руках у нее Генкин рюкзак. Она говорит возбужденно:

— Такой стыд! Я не знала, куда глаза девать. Я заказчице в мастерской костюм примеряю, полон рот булавок, вдруг звонят из милиции. Я чуть все булавки не проглотила!

…Алеша быстро идет по улице, торопится изо всех сил. Часы в окне часового магазина показывают 7.25.

— Пять минут осталось? Не выполню! — охает он, бросается бежать.

Его догоняет такси, в котором едет бабушка Оля. Она кричит, высовываясь из машины:

— В последний раз тебя спрашиваю: что ты там делал? Не думай, я папе скажу, где ты разгуливаешь!

Алеша бежит все быстрее. Ему жарко, он снял ушанку, на ходу обмахивается ею.

— Такой разгоряченный! Садись, я тебя подвезу! — кричит бабушка.

— Нет, я пешком — на такси каждый выполнит. Я скорее вас добегу, там левого поворота нет!

Алеша обгоняет Генку и его маму. Слышит, как она ругает. Генку: