Пушистый гость

„Может быть, другая лапка болела?11 — подумала Лида и осмотрела левую лапку. На левой тоже ничего не было видно.

Тогда Лида подняла кролика повыше, присмотрелась к нему, и вдруг — что такое? Откуда у него на лбу черное пятнышко? И почему усы у него стали такие редкие? И весь кролик стал как-то легче и даже как будто меньше.

— Алик! Мая! — закричала Лида и понесла кролика обратно в зал. — Алик, Мая! Смотрите — что это? Кролик почему-то стал меньше… И на лбу у него — пятно!

Дети подбежали и стали разглядывать кролика.

— Ну и что ж, что меньше? — сказала Мая. — Он опять подрастет.

Алик тоже присмотрелся.

— А царапина есть у него? — спросил Алик.

— Нет, ничего не видно, — ответила Лида. — Может быть, зажила лапка?

— Ну да, зажила, — сказал Алик. — Когда я ушиб ногу, она долго не заживала. Это, наверно, не тот кролик.

— Я тоже подумала, что не тот! — сказала Лида и оглянулась на старика. — Дедушка, это наш кролик? Тот самый? Да, дедушка?

Дедушка пожал плечами.

— Не знаю. Может быть, тот самый, а может — и не тот. Я же вашего кролика не видал, а только от вас про него слышал.

— Ну, конечно, не тот, — сказал Алик. — У того пятна не было!

Лида сразу спустила кролика с рук. Кролик отряхнулся и поскакал по комнате. За ним кинулся Алик.

— Лида, а ты его покормила? — спросил Алик, поймав кролика.

Лида покачала головой.

— Я только хотела его покормить, как вдруг подумала, что это не тот.

— Ну так что ж, что не тот? — сказал Алик. — Кормить все равно надо. Я пойду покормлю.

И Алик ушел с кроликом в живой уголок.

А Лида опять подошла к старику.

— Где же вы нашли его, дедушка? — спросила она. — Может быть, и наш там где-нибудь бегает?

— Не знаю, милая, — ответил дедушка. — Кролики по улицам не бегают. А этого кролика я купил для вас в зоологическом магазине.

Лида отошла от дедушки и вытерла глаза кулаком. А Мая схватила вдруг ватного кролика и стала совать его Лиде.

— На, возьми, Лидочка. Пускай у Алика будет живой, а у нас с тобой — ватный.

— Да на что он мне — твой ватный! — сказала Лида и отвернулась.

Куда девался кукольный дом?

„Лучше к Фиалке пойду, раз нет кролика“, — подумала Лида.

И побежала к себе в группу.

Но только вошла она в комнату, как сразу остановилась.

В углу, где всегда стоял кукольный домик, было пусто.

Лида оглянулась. Что такое? Ни домика, ни кукол. Куда все делось?

Лида вернулась обратно в зал.

— Вера Сергеевна! Кукольный дом тоже пропал. И все куклы пропали!

Вера Сергеевна улыбнулась.

— И дом и куклы — всё здесь.

— Где здесь?

— Да в этой комнате. Давайте искать под музыку. Если музыка будет тихая — значит, ищем не там. Если громкая — значит, там.

Заиграла музыка.

Дети медленно пошли по комнате.

В каждом углу стояло по елочке. Подошли к одной елочке — музыка стала тише. Раздвинули ветки — стала еще тише. Подошли к другой елке — совсем затихла музыка. Подошли к третьей елке, и вдруг рояль точно проснулся — заиграл весело и громко. Дети увидели большой ватный ком на полу. Они пощупали его руками. Рояль загремел.

— Здесь! Здесь! — закричали дети и принялись разгребать вату. Лида обеими руками разворошила пушистые хлопья и увидела под ними кукольный дом. Из окошка блеснул свет.

Рядом с домом оказался сад, которого раньше не было. В саду был стеклянный пруд, и по стеклу плавали два маленьких лебедя с выгнутыми шейками. На берегу пруда стояли качели, выкрашенные зеленой краской. На них качались четыре куклы.

Да и сам домик теперь стал совсем другой. На окнах висели новые занавески, на столах лежали скатерти, на полу — ковер. За столом, на новом бархатном диване, сидели в новых платьях Фиалка Еремеева и Красная Шапочка, а рядом плюшевый Мишка. В комнате внизу была устроена настоящая кухня — там стояла плита, а на плите — утюжок и алюминиевые кастрюли.

— Вот хорошо, — сказала Мая, — что кролик у нас дом разорил. Теперь у нас всё новое.

— Только кролика нет, — сказала Лида. — Есть какой-то чужой, а нашего нет.

Елочная почта

Вдруг откуда-то послышался звон бубенчиков.

— Тише, — сказала Вера Сергеевна. — Слышите, кто-то едет к нам?

Дети посмотрели на окна, прислушались, но звон доносился совсем не с улицы. Бубенцы звенели где-то очень близко — в соседней комнате.

Дверь распахнулась, и в зал вбежали три лошадки. Дети сразу же расступились и дали им дорогу. На самом деле, это были мальчики, а не лошадки, но они топали ногами, ржали и звенели бубенчиками, как настоящие лошади. Над головой у средней лошадки была дуга, вся перевитая разноцветными лентами. В санях сидела девочка, закутанная в белый платок, и держала в руках красные вожжи. С ней рядом примостился маленький почтальон с толстой кожаной сумкой на боку.

— Тпррр! — крикнула девочка и потянула назад вожжи.

Тройка сразу остановилась, и бубенцы затихли. Почтальон соскочил на пол и сказал:

— С Новым Годом! Вот вам посылка.

Он нагнулся над санями и вытащил большую почтовую посылку, обшитую материей. Материя была вся исписана печатными буквами.

Вера Сергеевна взяла у почтальона посылку, положила ее на стол и громко прочла:

Все сразу — и старшие, и средние, и младшие — обступили Веру Сергеевну. Она сняла материю с посылки, открыла крышку и стала вынимать подарки — книжки с картинками, голубые, зеленые, красные мячи в сетках, коробки с цветными карандашами.

— Еще у меня есть для вас письмо! — сказал почтальон, открывая свою кожаную сумку.

— Письмо? — спросила Вера Сергеевна. — От кого же?

— Прочитайте и узнаете, — ответил почтальон и опять уселся в сани. Лошади переступили с ноги на ногу, бубенцы опять зазвенели, и тройка умчалась в коридор.

Последний гость

Вера Сергеевна повертела в руках большой синий конверт, посмотрела его на свет, а потом распечатала и стала медленно читать:

— От кого это? — спросили ребята.

— Не знаю! Подписи нет.

— А какой же это гость останется у нас навсегда?

— Сейчас увидим!

Тут дверь отворилась, и в комнату вошла Прасковья Ивановна.

— Ну, встречайте гостя, — сказала она. — Вот это гость, так уж гость!

Ребята толпой бросились на лестницу.

Внизу, в передней, возле вешалки стоял закутанный мальчик. Дети подбежали к нему и увидели, что это Лёка.

Все молча переглянулись.

— Это Лёка-то гость? — спросила Мая. — Какой же он гость? Он же — свой.