Колька и Наташа

— На вот, — протянула она ему два небольших куска фланели, — возьми на портянки.

Укладываясь на ночь, Колька поставил сапоги поближе к себе. Если бы было можно, он и лег бы в них.

— Тетя Маруся, спасибо вам: сапоги-то со скрипом.

Тут к сундуку подскочила Наташа. Размахивая своим шлемом перед носом Кольки, нарочито грубоватым голосом сказала:

— На бери, а то у тебя картуз, как решето.

Колька удивился: «С чего это она вдруг раздобрилась?»

— Бери, коли дает, — подала голос Мария Ивановна, — а то еще раздумает. Зачем девочке шлем? А ты теперь, Коля, у нас совсем обмундирован.

…Колька проснулся на рассвете. И сразу же посмотрел на сапоги. Они стояли на месте. Он вскочил, оделся, обулся. Хотелось поскорее на улицу, побегать в новых сапогах по снегу. Торопясь, опрокинул табуретку. Наташа проснулась.

— Ты куда в такую рань?

— Пошли на улицу, — неожиданно для себя предложил Колька.

Наташа посмотрела на замерзшие окна: холодно. Поежилась, но пересилила себя и скомандовала:

— Отвернись, я оденусь…

…Над городом занималось утро. Искрился снег. Колька и Наташа скользили по льду, бегали наперегонки, бросались снежками. Они то громко хохотали и визжали, то шикали друг на друга, боясь разбудить спящих людей. И тут-то Колька вновь увидел Острова.

К зданию ревкома, дребезжа, подъехал автомобиль. Из него вышел Остров. Прежде чем закрыть дверцу, он продолжал начатый разговор, сказал сидящему в машине начальнику ЧК Бухте:

— После облавы в порту займитесь железной дорогой. Что-то там слишком много аварий.

— Уже работают несколько человек, Андрей Иванович, постараемся закончить расследование через пару дней.

— Постарайся, Василий Васильевич. Надо навести порядок до поступления эшелона с хлебом.

— Понятно!

Машина отъехала. Остров с любопытством посмотрел на ребят.

— Дядя Андрей, — крикнула Наташа, — смотрите — кто быстрее!..

Она во весь дух пустилась по накатанной дорожке. Колька бросился ее догонять, догнал, но не удержался и упал, сбив девочку с ног.

Остров рассмеялся.

Ребята смех его расценили по-своему.

— Да, конечно, — очищая пальто, обиженно протянула Наташа. — Смеяться каждый может, да. Я тоже могу. А вот вы бы сами попробовали!

— А что ж, — неожиданно сказал Остров, — можно и попробовать! — Он весело, по-молодому тряхнул головой, сделал два шага, легко оттолкнулся правой ногой, левую выставил вперед и плавно покатился по ледяной дорожке. Потом вернулся и подошел к детям.

— Крепче на ногах стоять надо, ребята, крепче. Всегда нужно крепко на ногах стоять. Э-э! Да вы, я вижу уже замерзли? Почему так рано на улицу выскочили?

— Покататься захотели — ответила Наташа.

— Пошли ко мне, согреетесь, — он взял их за руки и повел с собой.

Глава 11. Новое дело

Небольшой кабинет Андрея Ивановича был обставлен очень скромно. Слева от входа полстены занимала карта, завешанная белой материей.

На письменном столе, у стопки книг лежали две ручные гранаты и горстка блестящих медных патронов — образцы военной продукции, изготовляемой на предприятиях города. Рядом с чернильным прибором — блестящий колокольчик, с левой стороны — телефоны. У стола — два кресла, подлокотники которых кончались львиными мордами с открытыми пастями. В углу у окна — несгораемый шкаф.

Почти весь подоконник высокого окна занимала модель миноносца.

Остров снял шинель, поежился, потер ладонь о ладонь и прошелся по комнате.

— Ну, вы садитесь, — бросил он ребятам, кивнув на кресла. И сразу зазвонили телефоны.

Из ЧК сообщили, что утром прибудет эшелон с хлебом, который чекисты разыскали в тупике одной из железнодорожных станций. Старый рабочий Нобелевского завода Николай Семенович доложил о национализации двух заводов. Главный инженер восстанавливаемой электростанции жаловался на отсутствие масляных выключателей. Вошел дежурный и положил на стол какие-то большие листы бумаги.

Беспрерывно входили все новые и новые люди. Одним Остров давал указания, другим объяснял непонятное, третьих строго взыскивал. Со многими советовался.

Ребята сидели, боясь шевельнуться. Им даже казалось, что Остров забыл о них. Наконец спал первый поток людей и несколько утихомирились телефонные аппараты.

Остров вызвал дежурного и сказал, что будет занят правкой полос. Потом посмотрел на ребят.

— Согрелись? Нет еще. Тогда сидите. Я пока газетные полосы посмотрю, согласны?

— Согласны, — бойко отозвалась Наташа.

Остров склонился над листами бумаги.

Наташа с Колькой сгорали от любопытства. Наташа крепилась, крепилась и, наконец, не вытерпела.

— Дядя Андрей, что это за листы и почему они керосином пахнут. И зачем вы на них рисуете?

— Эти листы — будущая газета, — стал объяснять Остров. — Пахнут они керосином потому, что на нем разводится типографская краска. А я сейчас кое-что поправляю.

— И книгу так же печатают? — спросил Колька.

Прежде чем Остров ответил, Наташа самоуверенно заявила:

— Вот придумал, и совсем не так.

— А ты знаешь? — спросил Колька.

— Вот еще допросчик!

По зардевшимся кончикам ушей и вызывающему взгляду Наташи Колька понял, что она ничего не знает.

— Ну, скажи!

— Вот еще. Может, тебе еще сказать, кто первый придумал, как печатать книги?

Наташа умолкла. Уши у нее все гуще краснели, она чувствовала: еще мгновение — и она расплачется или полезет с кулаками на Кольку.

Остров пожалел ее. Он громко закашлялся и, ни к кому не обращаясь, сказал:

— А ведь бумагу-то изобрели в Китае, и у них же появились давно-давно печатные книги.

Наташа в ответ на насмешливый взгляд, молниеносно брошенный в ее сторону Колькой, выпалила:

— Я… я об этом слышала.

— Да?! Тогда тебе, наверно, известно, как китайцы печатали книги? Они, ведь, как ты помнишь, сначала вырезали тексты на деревянных досках и с них печатали книги на тонкой бумаге.

— А у нас давно стали книги печатать? — спросил Колька.

— Ну!.. — протянул Андрей Иванович. — Это долгий разговор. Рукописные книги появились в одиннадцатом веке, а печатные — в шестнадцатом… А теперь, давайте-ка, друзья мои, помолчим немного, газету ждут в типографии. Не возражаете? Прекрасно!

Ребята притихли, стараясь не мешать Острову. Он углубился в чтение. Иногда он довольно улыбался. Но, вот он нахмурился и, подумав, снял телефонную трубку.

— Станция! Прошу редакцию… Да!.. Редактора. Товарищ Владимиров? Просматриваю полосы. Материалы о помощи населения Красной Армии — это хорошо, это нужно! Да… да! Похвалите автора. Надо только перенести с третьей страницы на первую. А вот о наведении порядка в советском аппарате — тут неладно… Вот именно… Правильно! К вскрытию саботажа и злоупотреблений в учреждениях надо привлекать рабочих и верных революции жителей города. А всех, допускающих злоупотребления, немедленно предавать суду революционного трибунала… Да, да, с мерзавцами будем говорить сурово!

Остров вызвал дежурного. Передавая листы, сказал:

— Отправьте редактору. Уточните, прибыл ли вагон со снарядами и патронами в Петровку…

Колька, слушая разговор Острова, машинально засунул указательный палец в пасть льву, и палец, как пригнанная пробка, застрял в деревянных клыках царя зверей. Сперва Колька не придал этому особенного значения, но видя, что палец не высвободить из западни, заерзал в кресле, задергал рукой.

Заслышав Колькину возню, Остров повернулся к нему.

— А ты, Коля, я смотрю, совсем героем чувствуешь себя.

— Не совсем! — признался Колька, думая, что Остров заметил застрявший палец.

— Ну, а с Наташей дружишь?

Наташа вскочила с кресла.

— Дружим, дружим… Еще как!

Колька покосился на нее, хмыкнул, но, пораженный ее лицемерием, промолчал. Не жаловаться же на то, что она часто допекает его. И потом все это пустяки по сравнению с попавшим в беду пальцем. Хоть бы дядя Андрей отвернулся.