Юрка Гусь

Только тут Юрка увидел коренастого сержанта, стоявшего немного поодаль. Сержант, наклонив большую голову набок, внимательно смотрел на Дика.

— Как звать? — спросил он.

— Юрка… Гусь.

— Да не тебя, — сказал сержант, — собаку.

— Дик.

Сержант не спеша подошел к Дику, взял в руки его голову, быстро обнажил зубы. Дик зарычал, попятился, но сержант, не обращая внимания на его недовольство, ощупал суставы на передних лапах. Юрка ожидал, что Дик сейчас вцепится в сержанта, искусает. Так нахально никто еще не обращался с Диком.

Виновато глядя на Юрку, он позволил сержанту обследовать себя со всех сторон. По тому, как уверенно сержант обращался с Диком, видно было, что он привык иметь дело с собаками.

— Отощал здорово, — наконец сказал сержант, отпуская Дика. — А так собака ничего. Экстерьер что надо. Хороший прикус.

Дик хотел подойти к Юрке, но сержант не пустил. Тогда Дик улегся на землю и, высунув язык, стал смотреть на хозяина. А Юрка на него смотреть не мог. Ему хотелось, чтобы скорее все кончилось и он мог уйти, убежать отсюда.

— Голодный Дик, — сказал он, глядя в сторону, — накормите.

— Накормим, — сказал сержанг. — А документы у тебя есть? Родословная, паспорт?

— Мне его летчики подарили, — сказал Юрка.

Сержант посмотрел на капитана и дернул за поводок. Дик встал, потянулся к Юрке.

— Разрешите идти? — спросил сержант.

Капитан кивнул. Краешком глаза Гусь видел, как сержант почесал Дика за ухом, что-то негромко сказал ему. Дик тихонько заскулил. Он не хотел идти без хозяина. Юрка прикусил нижнюю губу и, не оглядываясь, пошел к проходной.

Дик залаял. Его лай был похож на плач. Юрка прибавил шагу. Он уже не шел, а бежал. Еще немного — и он бы не выдержал и на глазах капитана и сержанта разревелся бы, как девчонка.

Капитан догнал Юрку за проходной. С минуту молча шагал рядом, потом положил сильную руку на плечо, сказал:

— Будь мужчиной, Гусь.

— Голодный он, — сказал Юрка. — Есть хочет.

— У нас ему будет хорошо. Приходи через две недели — не узнаешь.

— Он его не будет бить? — спросил Юрка.

— Пограничник, — сказал капитан. — Он любит собак. А Дик ему очень понравился.

— Ему привяжут гранаты на спину — и под танк?

— Если надо, привяжут, — сказал капитан и, помолчав, прибавил: — Люди, Юра, бросаются с гранатами под танк… Но ты не волнуйся, Дика под танк не пошлют. Он ведь останется в нашем, комендантском взводе. Будет охранять склад, ходить по следу.

— Какой там след на фронте, — сказал Гусь. — Под танк.

Капитан достал из кармана гимнастерки вчетверо сложенный лист бумаги.

— Расписка… После войны можешь получить в военном питомнике породистого щенка. Не потеряй.

Юрка равнодушно сунул листок в карман, сказал:

— Мне другой щенок не нужен, мне… — и, схватив капитана за рукав гимнастерки, попросил: — Дядя Вася, не надо под танк, а? Он будет раненых таскать… Не надо, дядя Вася?

Их догнал «виллис». Белобрысый шофер распахнул дверцу:

— Садитесь, товарищ капитан.

Капитан уселся рядом с шофером, снял с головы новую пилотку, положил себе на колени. Откуда-то взявшийся ветер заиграл жесткими темно-русыми волосами.

— Дорога, черт бы ее побрал! Пока доедешь — все кишки вымотает. — Он расстегнул воротник, устало улыбнулся: — Не беспокойся, Гусь. Дик твой попал в хорошие руки. А под танк пока никто его посылать не собирается. Ну, будь здоров!

«Виллис» резко рванулся вперед. Возле сельмага, где каждый раз после дождя растекалась огромная лужа, его подбросило. Глухо что-то звякнуло. Наверное, автомат стукнулся о железное сиденье.

Юрка проводил взглядом машину, а когда она скрылась из глаз, уселся на толстое сосновое бревно, лежащее неподалеку от дороги. Его штаны прилипли к отесанному смолистому стволу, но он даже не заметил. Гусь смотрел на железные со звездой ворота проходной, за которыми остался его друг.

Здесь через час и нашел его Стасик.

— Отдал? — тихо спросил он.

— Пограничник будет дрессировать, — сказал Юрка. — Он знает толк в собаках.

— Отец не пишет, — сказал Стасик. — На фронте сейчас жарко.

— Надоело клянчить жратву для него… Сотник уехал, а этот пузан в жизнь не даст… По роже видно.

— Когда отец уезжал, говорил: «Будешь тетку слушаться — пистолет подарю… Настоящий!»

Юрка со свистом втянул щербатым ртом воздух, посмотрел на друга. Стасик был в своих рваных штанах и большой желтой отцовской майке; в этом наряде он снова стал похож на человека, а не на мальчика из детского садика. Стасик отдал тесный матросский костюмчик тетке. У нее много ребятишек. Среднему, Мишке, как раз впору будет. Глаза у Стасика были красные, лицо растерянное. В руках он вертел маленькую зеленую звездочку.

— Твой батька майор? — спросил Гусь, хотя и так отлично знал, что он майор.

— Ага, — кивнул Стасик, — комиссар полка.

— Жив будет, — уверенно сказал Юрка. — Вот увидишь, ничего ему не сделается.

— И я так думаю, — сказал Стасик. — Нельзя же и маму и папу… Так не бывает.

— Бывает, — резко сказал Гусь.

Даже сквозь загар стало видно, как побледнел Юрка.

Стасик чувствовал себя неловко. Не нужно было этого говорить, но выпущенное слово назад не вернешь. Он не стал утешать друга. Не такой человек Юрка, чтобы его утешать. А потом, у самого Стасика на душе кошки скребли.

Небо над головой было чистое, но далеко за лесом толпились грозовые облака. Они напоминали синие снежные сугробы.

Со стороны станции доносились голоса, фыркали моторы машин, лязгали буферами товарные вагоны. Там полным ходом шла разгрузка эшелона.

Прибыла новая часть. С фронта на отдых.

Юрка хотел подняться, но почувствовал, что штаны прилипли. Отодравшись от бревна, он зло сплюнул:

— Не отстанет теперь.

— Попробуй бензином, — посоветовал Стасик.

Юрка поглядел на небо, взъерошил черные волосы на затылке.

— Жарко, — сказал он. — Выкупаться, что ли?

ЧЛЕНЫ МЕТЕОРОЛОГИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА

Проснулся Юрка утром — глаза не хочется открывать. Всю ночь снился Дик. С ящиком тола на спине он бросался под бронепоезд. Раздавался взрыв, вагоны и паровоз летели под откос, а Дик — жив-здоров — прибегал к Юрке, улыбался и говорил человеческим голосом: «Не бойся, не разорвет меня… Я железный!» И правда, Дик был железный, а шерсть — стальная проволока.

Сколько ни валяйся в кровати, а вставать надо. Бабки нет. Ушла куда-то. Чугунок с холодной картошкой стоит на столе. В алюминиевой кружке жир, на тарелке — хлеб. Полегче стало с едой. В магазине опять прибавили хлеба, крупы, жира. И даже сахар по карточкам дают.

Юрка оделся и сел за стол. Взял картофелину, а в рот так и забыл положить: за окном творилось что-то необыкновенное. Отряд «истребителей» в полном составе разгружал машину. На землю сбрасывали доски, круглые белые бревна, инструменты. Тимка Груздь стоял на крыльце сельсовета с трубой. Труба была черная и с треногой посередине.

Юрка не стал завтракать. Пулей выскочил из дому, добежал до калитки, а на дорогу вышел степенным шагом. Не хватало еще, чтобы «истребители» подумали, что он сгорает от любопытства. Машина ушла, а ребята стали складывать доски и бревна. На Юрку никто не обращал внимания. Все были заняты делом. Перебрасывались между собой быстрыми непонятными словами. Владька Корнилов, опустив черный чуб на глаза, сидел на траве и топором открывал ящик. Юрка подошел поближе, заглянул через плечо.

— Отскочи, — сказал Владька.

— Топор-то в руках держать не умеешь…

— Отскочи, говорю! — Владька посмотрел на Юрку и прибавил шепотом: — Рванет — костей не соберешь!

Юрка шарахнулся от ящика, но потом снова подошел.

— Тол? — спросил он. — С толом я умею обращаться.

— Тол — чепуха, — сказал Владька, засовывая топор в щель, — тут, дорогуша, кое-что почище! — Крышка заскрипела и отскочила. В ящике лежали какие-то странные приборы — не то градусники, не то водомеры. И еще лежали в ящике черные железные стойки с белой шкалой и делениями.