Почти вокруг света

— Кто дразнится, того не принимаем, — быстро ответил Павлик.

— Пускай садится, — разрешил Антон, он теперь был добрый.

— Вот как хорошо, — похвалила их бабушка, — держитесь крепко, играйте дружно. Самим же интереснее.

Антон закричал:

— Я главный капитан! Поехали! Вперёд!

Но тут получился спор.

Дима спросил:

— А куда мы поедем?

Он сразу загорелся: вперёд! В дальние странствия!

— Поехали! Там разберёмся! — кричал Антон. — В Африку! На Северный полюс! Вперёд!

— В космос! — завопил Павлик.

— В Антарктиду! — перекричал всех Дима. — Там пингвины!

— Лучше к Чёрному морю! К Чёрному! Морю! — надрывалась Катя.

Её мама уехала отдыхать в южный город, и Катя сильно скучала по маме. Она тихо повторила:

— Поедем в южный город, он называется Ялта.

Когда все шумят, тихий голос вдруг становится слышным, даже слышнее, чем громкие голоса. И мальчики услышали Катю.

— В южный город Ялту! — согласился Дима.

— Сначала в Антарктиду, потом на Чёрное море в южную Ялту! — сказал Антон. — Я капитан! На драконе можно куда хочешь.

Все опять раскричались, заспорили, такой уж это был день. Димина бабушка отложила вязание, схватилась за виски и закричала громче всех:

— Тише! Кто додумался поставить в тихом дворе это чудовище? Шум, грызня, три головы!

— Ура! В дальние края! — вопил Антон и лупил дракона каблуками по бокам.

— К Чёрному морю, в Ялту! — Катя тоже лупила дракона кулаками и пятками.

— В космос! В Африку! На Северный полюс! — упрямо твердил Павлик, он заткнул уши пальцами, чтобы слышать только себя.

И тут с Димой что-то случилось. Он перестал шуметь и перестал спорить. Он задумался и притих. Глаза у него стали большие и тихие. Как будто это не он, а совсем другой человек недавно толкался, дрался, орал не своим голосом. Таким тихим Дима становится тогда, когда к нему приходит большое размышление. Так он сидел молча некоторое время и смотрел перед собой, а потом вдруг стал слезать со спины дракона. Он слез медленно, ему очень хотелось ещё покататься, ведь путешествие только начиналось. Но Дима уже стоял на земле. Он погладил дракона по длинной шее и отошёл в сторону. Стал копать совком влажный песок в песочнице. Пересыпал песок с места на место, а может быть, что-то строил.

— Дим, ты чего? — спросил Антон. — Ты чего, Дим?

И тогда Дима тихо ответил:

— Мне его что-то жалко стало, дракона. Тяжело ему возить столько людей сразу.

Павлик захохотал.

— Да ты что? Жалко! Дракона! Ты совсем!

Антон тоже смеялся:

— Пожалел! Он во какой сильный!

И Катя смеялась:

— Он дракон! Он сильнее даже слона!

Дима ответил твёрдо:

— Сильных тоже надо жалеть. — Он быстро кидал песок в сторону: неприятно, когда все над тобой смеются. Но Дима не поддался. — Их тоже надо жалеть, сильных, — повторил он ещё раз.

Ребята его не понимали и продолжали хохотать. Им было весело. А бабушка вдруг перестала вязать, подошла и положила руку Диме на плечо.

— Ты молодец, вот что я тебе скажу. Настоящий молодец, смелый и добрый.

Ребята перестали хохотать, задумались. А бабушка увела Диму домой, потому что пора было обедать.

Человек под подушкой

Каждый человек чего-нибудь не любит. Дима не любит оставаться один в квартире. Не потому что боится, он вовсе не трус. Просто не любит, и всё.

Однажды утром бабушка сказала:

— Ты, Дима, поиграй, а я схожу в булочную. Только в булочную и сразу назад. И нечего, нечего на меня так смотреть.

— Бабушка, а ты возьми меня с собой. Я тебе сумку понесу. От самого дома до самой булочной, а потом от самой булочной до самого дома. Возьми, а?

— Ты вчера чихал, а сегодня ветер. Посиди денёчек дома.

Бабушка ушла, а Дима стал смотреть в окно. Но за окном было скучно — никто не гулял во дворе, даже собаки Крошки не было видно, а уж она-то всегда там, шатается между скамейками, нюхает землю и подметает мусор своей серой бородой. Крошка хорошая собака, наполовину Васина, наполовину ничья. Гуляет одна, и никто ей не кричит: «Крошка, на место!» Она у всех берёт угощение и за каждым готова ходить следом. А сейчас и Крошки не видно, пустой двор.

Чтобы не тянулось время, лучше всего заняться делом. И Дима стал строить башню из кубиков. Один кубик на другой — низенькая башенка. Ещё один кубик — башенка повыше. Ещё один — ещё повыше. Дима кладёт и кладёт кубики, вот уж башня поднялась до подоконника. А может быть, она постепенно поднимется до самого потолка? Надо только класть кубики ровно-ровно, аккуратно-аккуратно. Тогда башня не наклонится вбок, не качнётся. Вот тихонько ещё один кубик уложен, вот осторожно — ещё один. Теперь только бы локтем не задеть, не вздохнуть слишком сильно. А бабушка, наверное, скоро уже придёт. Булочная совсем близко — аптека, фотография и сразу булочная.

Но почему-то башню до потолка достроить никому никогда не удаётся. Дима нечаянно взглянул в окно, рука у него, дрогнула, башня плавно выгнулась в одну сторону, потом медленно качнулась в другую и с грохотом рухнула. Застучали, посыпались кубики, раскатились по всей комнате — под кресло, под стол, под тахту.

Но Дима больше не думал о башне. Потому что за окном, на дереве, совсем близко от себя, он увидел огромную серую ворону. Она сидела на толстой ветке, вертела чёрной головой и пристально смотрела на Диму круглым глазом. Она была совсем такой, как в сказке, — неприступной и сердитой. Она была недовольна чем-то. Может быть, мальчиком Димой, который стоял у окна? Почему она смотрит так зло? Зачем сидит здесь, у самого окна? Разве мало других мест? Разве нет других окон? Летела бы и смотрела в них. Или слетала бы к мусорным бакам, там всегда найдутся для неё яблочные огрызки, разные корки. Вороны даже селёдочные хвосты едят, Дима сам видел.

— Кыш, кыш! — кричит Дима очень смело. Стекло всё-таки двойное, чего бояться? — Улетай сейчас же!

Но она всё сидит, смотрит ехидно, огромная. И голову задумчиво набок склонила.

Дима взял и отошёл от окна. Совсем подальше. Пусть ворона думает, что он и внимания на неё не обращает. Пусть ворона сидит у себя на старом дереве, а Дима сидит у себя дома. И бабушка обязательно скоро придёт. А сейчас — чем бы заняться? Сейчас Дима будет рисовать. Рисовать гораздо интереснее, чем ворон рассматривать.

Дима достал из коробки цветные карандаши, раскрыл альбом. Чистая гладенькая страница — что хочешь, то и рисуй. Что бы такое захотеть? Хорошо бы всадника на коне, вот это была бы картинка! Но ни всадников, ни коней Дима рисовать не умеет. Ну и что ж? Можно нарисовать длинный корабль в синем море. Но корабль Дима тоже пока не умеет. Можно нарисовать птицу в синем небе, пусть это будет, например, павлин. Это не какая-то ворона с чёрной головой, а настоящий красавец павлин с зелёным переливчатым хвостом, а на хвосте голубые пятна. Но всё дело в том, что и павлина Дима рисовать пока ещё не умеет. Он обязательно научится, а теперь… Он рисует ровный кружочек, в кружочке две точечки, потом чёрточку и ещё одну чёрточку — поперёк. Что же получилось? Весёлое лукавое лицо, круглое и смешное. Здрасьте! Потом Дима нарисовал туловище — огуречик. Осталось только приделать ручки-ножки. Дима рисовал, а сам приговаривал, как полагается:

— Точка, точка, два крючочка, ручки, ножки, огуречик — вот и вышел человечек.

Человечек стоял на странице и улыбался Диме, Дима сразу повеселел. Взял синий карандаш, нарядил человечка в синие штаны. Взял красный карандаш, надел на человечка красную рубаху. На голове оранжевые волосы торчат. В руке жёлтый тугой лук, а в другой — зелёные острые стрелы. Красота. Сейчас человечек приложит лёгкую стрелу к тугому луку, натянет тетиву — и полетит стрела в самую дальнюю даль. Меткий стрелок, отважный рыжий человек. А рядом с метким стрелком Дима нарисовал дерево — листья ярко-зелёные и трава ярко-зелёная, а над травой летает оранжевая бабочка в синий горошек. Жёлтое солнце светит всеми своими лучами во все стороны, всем тепло. На картинке лето, Дима больше всего любит весну и лето. И ещё зиму, когда санки и горки. А осень — за что её любить? То ветер, то дождь, то холод, то кашель. И ещё — вон она сидит, серая, на чёрном дереве. Не улетает. Дима быстро взглянул на ворону и сразу отвернулся, но она успела заметить его взгляд и громко, очень отчётливо произнесла: «Крах!»