Белые кролики на белом снегу или всё началось из-за женщины

– Аква! Акватушка! Пойди, погуляй, девочка! – донеслось до меня, и тут…

– Девочка! – закрутилось в моей несчастной голове. – Аквата – это девочка! А вдруг этот толстый кроль на самом деле – мальчик?! И вдруг Таня сумеет это определить?!

Мои волосы от всего этого, наверное, встали дыбом. Я стал немного дёргать глазом, а заодно поглядывать на то место Акваты под хвостом, которое должно было бы мне указать на то, кто же она на самом деле – Аквата. Мальчик или всё-таки  как и положено, – девочка.

Место под хвостом было очень милым и пушистым. Белым с черными и серыми вкраплениями. И это никак не помогало сделать нужных выводов.

– С другой стороны, – путался я в собственных беспорядочных мыслях, – даже если я смог бы понять, чего мне толку от этого теперь? Непонятно…

 А ещё я вспомнил, как много-много раз мы с мамой и папой проходили то, что тайное всегда становится явным. И то, что вранье никогда ни к чему хорошему не приводит. И ведь каждый раз я убеждался, что это –  правда, так оно всё и есть!

Да чего уж тут говорить.

– Заврался я что-то. Ох, заврался! – грустно и укоризненно сказал я сам себе.

И уже было подумывал и Тане признаться, как тут случилось событие, которое мне это сделать помешало. Уж не знаю, почему так вышло. И хорошо ли это. Или плохо. Но признания своей безграмотности в области кролиководства мне всё-таки удалось тогда избежать. 

Что бывает, если тискать Аквату после обеда, или Танино разочарование

Таня, упорно тискавшая на руках бедолагу Аквату, вдруг ни с того ни с сего прервала свой рассказ о необычайной пользе прогулок для кроликов и удивлённо сказала:

– Ой! – после чего встала, наконец освободила от своих любвеобильных объятий новоявленную Аквату и посмотрела куда-то вниз.

Я посмотрел туда же. А что мне ещё было делать? И тут мне сразу всё стало понятно!

По Танинной красной в клеточку юбке и белым в розовый цветочек колготкам растекались какие-то совершено некрасивые разводы бело-черно-коричнево… или скорее – серо-буро-малинового цвета в крапинку.

Кстати, «какие-то» – это я так, из вежливости сказал. На самом деле, хоть я и не заводчик кроликов, даже мне сразу стало понятно, что это за разводы.

Ничего, между прочим, особенного! Просто-напросто несчастная Аквата, которую так долго трясла и вертела в руках Таня, всё-таки не выдержала такого издевательства. И, не дождавшись, когда же её, наконец, отпустят, сделала своё самое обычное кроличье послеобеденное дело прямо на Таню.

 – Ой-ой-ой – явно распереживалась Таня, совсем забыв об Аквате, которая тут же ускакала куда-то, как кузнечик.

– Да ладно тебе! – уговаривал я её по-свойски и тихонечко за руку вытягивал из крольчатника.

– Мы сейчас быстро всё тебе отстираем! Вот увидишь! – говорил я таким тоном, будто бы я целыми днями отстирывал от кроличьих какашек белые колготки с цветочками.

Довольно быстро мне удалось-таки утащить Таню в дом, подальше от всего этого ужаса с кроликами, именами и всего остального-прочего, отчего я только что чуть не двинулся умом. За это я, если честно, был даже слегка Аквате благодарен.

Мы дошли до ванной комнаты на цокольном этаже, и я попытался Тане помочь, как и обещал. Но она гордо заявила, что «она сама». И захлопнула перед моим носом дверь.

Пришлось мне стоять под этой самой дверью и не понимать, что же надо делать дальше.

Мне было понятно вот что:  если Таня постирает одежду, то она не сможет отсюда выйти. Одежда-то – мокрая. Значит – нужно ей помочь!

Но как?! Вот это мне было непонятно!

Предложить свою одежду – я стеснялся. Да и Таня, наверное, не взяла бы.

А Светкину я предложить не мог. Во-первых, Светка бы мне за такое обязательно намылила шею. А, во-вторых, Светкина комната запиралась на ключ. И я был уверен, что Светка перед отъездом не забыла её закрыть.

– Что же делать?! Что делать?! – не на шутку распереживался я.

Ещё немного, и я бы уже придумал какое-нибудь универсальное решение.  Но тут мне помешал замок двери в ванную. Он громко и нагло щелкнул, дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щелочку высунулся Танин нос.

– А! Ты тут? –  сказала Таня таким голосом, будто бы и не сомневалась в том, что я тут. Всё ещё торчу с глупым видом. – Позови сюда моего папу, пожалуйста!

От внезапно полученного универсального решения, я смог только кивнуть головой и убежать за Таниным папой.

Танин папа почти не испугался, как в прошлый раз. И почти сразу понял, почему ему надо идти куда-то к Тане, а не Тане идти к нему самой.

Тут же вдруг выяснилось, что в гостиной все усаживаются играть в сыщиков. А, поскольку я куда-то пропал, уже почти уселись играть без меня!

Это было просто недопустимо! Потому что сыщики – моя самая любимая игра.

Я так им всем и сказал:

– Да вы чего вообще!?

Все сразу поняли свою ошибку и приняли меня в игру.

А потом пришла Таня в чистых, на этот раз жёлтых с цветочками, колготках и в розовой юбочке в складку. Ну и я, конечно же, позвал её в свою команду.

Таня согласилась на удивление быстро. Даже обрадовалась, как мне показалось. И что самое интересное – стала давать мне очень ценные советы.

Оказалось, что эта игра – и Танина любимая тоже! От этой новости играть стало вдвойне приятно и интересно.

Мы вместе с Таней помечали на листочке специальным хитрым способом всех подозреваемых в преступлении персонажей. Хитрили, примечали, предполагали...

Вообще-то игра эта называется совсем по-другому. Не сыщики, а какое-то там английское слово. И ладно бы какое-то  понятное слово. Есть же много других интересных игр с английским названием, которые я прекрасно помню.

Но это слово не мог запомнить никто. Даже папа!

Один раз мы его даже специально отыскали в словаре и перевели.  Что-то оно означало такое, что и должно было бы означать слово, которым назвали такую игру. Что-то про преступления или про расследования.  Но и это слово тоже оказалось совершенно незапоминательным.

Потому мы, в конце концов, и решили назвать её «Сыщики». И название подходящее, и запомнить легко.

В этой игре побеждал тот, кому удалось раскрыть преступление. А преступления раскрывают кто? Сыщики!

И, то ли от того, что я был очень рад Таниной компании, то ли от того, что вместе мы оказались в два раза умней и находчивей, но как-то так получилось, что мы с Таней вдруг выиграли.

И это было очень серьёзно. Так думал не только я. Видно было, как все удивились.

А папа сказал:

– Вот что значит – сплочённо и увлечённо! Поздравляем чемпионов! Молодцы!

А все мужчины мне пожали руку. А Тане – поцеловали. Что поделаешь, если на мужском турнире – дамы.

Мы с Таней, конечно же, тоже удивились. Но больше всё-таки обрадовались. И от этого стали прыгать и выкрикивать разные победные кличи.

Таня тоже прыгала и кричала. Честно. В общем – было здорово!

А потом, когда все успокоились, и начали думать о том, играть ли ещё в сыщиков, или перейти к полю чудес,  или, может быть, – к балде, Таня вдруг спросила, как ни в чём ни бывало:

– А как там, кстати, наши кролики?

– Ой! – подумал я про себя. А вслух пропищал кроличьим голосом:

– Кролики?!

– А что кролики?! – заинтересовался папа.

– Ну, кролики! – продолжила Таня совершенно невинным голосом.

Я смотрел на неё умоляюще. Я сильно дергал глазом и совершал какие-то чудные движения руками, наверное, напоминая восточную танцовщицу.

Я всё надеялся на то, что Таня догадается замолчать, мы тихонечко уйдём незамеченными и сами разберёмся с вопросом: "А как там наши кролики?". А вернее – просто-напросто закроем маленькую калиточку.

Не тут-то было! Она радостно смотрела на меня и тараторила:

– А как думаешь, Аквата погуляла? Можно посмотреть? – при этом так хлопала своими голубыми глазами, будто бы и правда совсем не понимала, почему  это я так весь дёргаюсь.