Белые кролики на белом снегу или всё началось из-за женщины

– Папа! Папа! У меня к тебе дело! – заорал я как сумасшедший.

А Танькин папа перепугался от этого, вскочил и тоже орёт, 

– Что!? Что-то случилось с Таней!?

Я тогда орать перестал, по волосам так рукой провожу медленно и задумчиво и говорю спокойно так и неспешно:

– С Таней? Да… Не-е-ет. С Таней всё прекрасно. Она там кроликов кормит, – махнул я рукой на крольчатник. – Я по другому вопросу.

– А-а-а-а! – протянул успокоено Танин папа, а я повернулся к своему и так по-взрослому говорю:

– Отойдём?

– Отойдём, – ответил мне папа очень озадаченно и как-то не по-взрослому.

И мы вышли в коридор. Там я перестал быть таким уж взрослым, а папа сразу сквозь зубы спросил:

– Натворил чего?

А я: – Да нет, что ты, пап!

 И продолжил умоляюще: – Пап, а можно кролики погуляют? Очень надо... – и посмотрел на папу очень серьёзным взглядом.

Папа засомневался:

– А разве мама говорила выгуливать кроликов?

– Она наверно забыла! – предположил я.

– Давай позвоним! – тут же попытался всё испортить папа.

– Пап! – сказал я и посмотрел на него взглядом, в десять раз серьёзней прежнего.

– Ну, что? – не выдержал моего гипнотического взгляда папа и начал нервничать.

– Ну очень надо! Понимаешь?!

– Понимаю,  – вздохнув, сдался папа. – Гуляйте! 

И добавил, грозя мне пальцем: – Под твою ответственность!

– Ну, конечно же, пап! – заверил я. – А как же ещё! – и убежал поскорее к Тане.

Свежий воздух полезен для здоровья

– Ну как?! Пора уже им гулять?! –  с надеждой в голосе поинтересовалась Таня, как только я зашел в кроличий домик.

В руках она держала огромного кролика. Только сейчас я заметил, что он не совсем белый. Хвост и нос у кролика были абсолютно чёрными.

Глядя на то, как Таня с кроликом обнимаются, мне казалось, что кролик размером с половину Тани и что держать ей его, скорей всего, тяжеловато.  Но, взглянув на Танино довольное и счастливое лицо, сразу становилось понятно, что кролик – ну просто пушинка. И что держать его в руках,  на самом-то деле, – одно сплошное удовольствие.

– А как же! – со знанием дела заявил я. – Сейчас как раз самое время!

Я подобрался к маленькой калиточке, которая закрывала кроличий лаз на улицу, и открыл, наконец, заветную щеколду.

Один самый прыгучий кролик в два скачка подскочил к лазу и как-то умудрился с первой попытки в него попасть и исчезнуть.

По правде говоря, глядя на то, как он, подобно блохе, подскакивает безо всякой остановки к этой малюсенькой дыре, я уже приготовился к тому, что он сейчас так же задорно впечатается в стенку над лазом.

Потому, когда он вдруг безошибочно попал в дыру и скрылся, я издал нечто непрофессиональное с точки зрения заводчика кроликов:

– Ого! – сказал я удивлённо и тут же очень этого смутился.

Но, на моё счастье, Таня совсем не обратила внимания на это. Потому что она очень звонко и заразительно хохотала, хлопала в ладоши и щебетала что-то такое:

– Вот это да! Ай, да кролик! Вот это молодчина!

А мне вдруг стало как-то очень хорошо на душе и тоже очень весело. И я даже забыл на некоторое время обо всех своих кроличьих и прочих беспокойствах, которые свалились сегодня совершенно неожиданно на мою беззаботную голову.

А Таня, вдоволь нахохотавшись, повернулась к остальным крупным и ушастым зверушкам и заявила:

– Ну а вы что же стоите?! Теперь Ваша очередь!

И замерла в ожидании того, что кролики сейчас все, как один, сначала разовьют максимальную прыгучесть, а затем начнут, подобно предыдущему герою-кролю вылетать в открытый лаз под звонкий хохот и аплодисменты Тани.

Не тут-то было.

Остальные «пушистики» по неизвестным нам с Таней причинам гулять совсем не спешили.

Правда ещё парочка энтузиастов всё-таки выбралась наружу. Но сделали они это безо всяких там акробатических трюков и прыжков, а небольшими перебежками, между которыми, они всё время чего-то вынюхивали, как будто бы сомневаясь.

 Семь оставшихся же кроликов интереса к прогулкам не проявляли совсем никакого. Один с увлечением догрызал остаток морковки. Другой задорно и весело прыгал туда-сюда, делая вид, что никто никакой калиточки тут не открывал.

Третий усердно чесал за ухом задней лапкой. Остальные тоже чем-то там занимались очень интересным.

– Ну что же вы, глупыши́?! – укоряла их Таня. – Бегите же скорее на улицу! Свежий воздух полезен для здоровья! Всем полезен и обязателен! – воспитательным тоном говорила она, пытаясь пропихнуть в лаз того кролика, которого недавно держала на руках.

А вообще-то это мог быть и какой-то другой кролик. Просто мне почему-то показалось, что тот. А почему – сам не знаю.

Аквата-мальчик или Аквата-девочка?

– Слушай, – спохватилась вдруг  Таня, – а как вообще их зовут?! – задала она этот дурацкий вопрос, который некоторым образом стал решающим в дальнейшем ходе событий.

– Кого?! – легкомысленно улыбаясь, поинтересовался я.

– Как кого!? Кроликов конечно! – удивилась Таня.

– А-а-а-а!  – протянул я, многозначительно почёсывая затылок. – Так это, – Калифорнийские они! – очень обрадовался я тому, что всё-таки вспомнил в нужный момент их название.

– Калифорнийские – это порода, – терпеливо ответила Таня, судя по всему подумав, что я над ней подшучиваю. – А имена, у них какие?

Я от ужаса чуть не поперхнулся неизвестно чем. И подумал про себя:

– Имена?! У кроликов!? Они же все одинаковые?! Какой смысл придумывать имена одинаковым кроликам?! – украдкой я стал разглядывать кроликов внимательней.

– Ага. Вот этот, что чешется, явно погрязнее того, что грызёт морковку! А тот, что прыгает… Он прыгает явно выше того, что не прыгает… Но! Если отмыть того, что грязней, а того, что ест морковку не мыть и попросить перестать прыгать того, который прыгает… То тогда они все перепутаются! И их имена опять потеряют свой смысл!

У меня началась паника.

– Ну, всё... – печально подумал я, – сейчас-то Таня и поймёт, что я никакой и не спец по кроликам.

В голове вдруг откуда-то взялась странная песенка. Мне показалось, что слышу я этот бред впервые в своей жизни. И надо же – в каком неожиданном месте, – в своей же собственной голове!

Песня была такая:

– Аквата, Андрина, Ариста, Атина, Алелла, Аллана и А-а-а-ари-и-и-иэль!

– Похоже, – я схожу сума... – мелькнула у меня ненадолго несмелая мыслишка. Поскольку она была несмелой и к тому же ещё и мыслишкой, к ней на смену незамедлительно пришла другая. Эта была смелая, дерзкая и неоспоримая – Мыслища.

– Вот оно! Ну конечно!  – сказала она. – Это и есть знак свыше! Он прибыл ко мне, чтобы спасти меня от позора!

Несмелая мыслишка где-то вдалеке чего-то лопотала и молотила отчаянно тоненькими ручками и ножками, удаляясь всё дальше и дальше.

Я решительно посмотрел на Таню и твёрдым голосом сказал:

– Ах, имена! Вот я, балбес! – тут я рассмеялся, как супергерой, по недоразумению попавший  впросак. –  Сразу не понял, о чём ты! Ну, надо же! Конечно – у них есть имена!

Хоть я и был очень взбудоражен и Таниным присутствием и голосом свыше, я всё-таки понимал, что сразу все имена называть нельзя. Ведь имён семь, а кроликов – десять.

– И как же зовут нашего любимого пушистика?! – ласково поинтересовалась Таня,  не прекращая при этом своих попыток выпихнуть любимого пушистика из домика.

– Этого-то?! – я подошел, потрепал раскорячившегося изо всех сил кроля, делая вид, что бегло рассматриваю его особые приметы, потом уронил:

– Ага!  – и добавил: – Аквата! Да-да! Это у нас Аквата, конечно же!

– Аквата?! – восхитилась Таня. – Ой, какое имя красивое!

Я и вправду изо всех сил рассматривал особые приметы толстяка Акваты, не желающего гулять. Потому что я вдруг подумал о том,  что же будет, если Таня эти приметы запомнит, а я – нет.