Операция «Ходики»

— Конечно.

— Нет, грузовик.

На ишаке действительно были мешки. На мешках: сидел старик и подгонял свой «грузовик» палкой.

— Давай еще загадаем, — предложил я.

— Давай.

— Теперь ты.

— Грузовик, — сказал он.

Нас и вправду обогнал грузовик.

Шоссе потянулось к холмам. Они горбатились, как коты, и мне стало смешно.

Тут Каримчик заметил тропинку, сворачивающую к реке. Мы пошли по ней в сторону границы. Теперь река была совсем рядом. Мы даже слышали, как она шумит. Но подойти к ней мы не могли, потому что нас отделяла от нее колючая проволока.

На железной вышке стоял часовой, смотрел на чужой берег.

Мы тоже стали смотреть. Ничего особенного: берег как берег. Пески. Холмы. Сады тоже есть.

А вот и селение. Облезлое какое-то. Жалкое. Будто в нем все вымерли.

Мы даже остановились, чтобы лучше его разглядеть. Дувалы повалены, как после землетрясения. И ни одной машины.

Вдруг мы увидели верблюда. Я бы там жить не стал, хоть бы мне этого верблюда насовсем подарили.

— Идем! — сказал Каримчик.

Повторяя извилины реки, тропинка уводила нас все дальше и дальше.

Я уже стал припадать на одну ногу, потому что ботинок жал. А Каримчик даже не оглядывался. Мне жаловаться не хотелось, и я молча шел за ним, стиснув от боли зубы.

Я даже подумал, что меня ранили в ногу. Но я продолжаю преследовать шпионов, и все восхищаются моим мужеством.

Я так размечтался, что не заметил, как налетел на Каримчика.

— Ты чего, спишь? — спросил он.

— Я не сплю.

— Значит, мух ловишь!

Мы стояли в тополевой роще. Вот куда нас заманила тропинка. Граница отступила, но между стволами деревьев мы видели колючую проволоку.

— А вышку видишь? — спросил Каримчик.

— Какую вышку?

— С пограничником.

— Не вижу, — признался я.

— Значит, это хорошее место.

— Почему?

— Ты хочешь быть следопытом? — спросил он.

— Хочу.

— Вот здесь и будем учиться.

Он зашептал мне свой план на ухо, будто нас могли подслушать.

Я согласился.

Мы это место запомнили и побежали домой.

Танька с нами не разговаривала. После обеда Каримчик заставил меня играть с ней в классики.

— Еще чего не хватало! — гордо сказала она, но тут же стала чертить квадраты.

Я прыгал плохо. Она смеялась. А в это время Каримчик делал свое дело.

Мы дождались вечера и сказали, что пойдем гулять.

— Я с вами, — заявила Танька.

— Мы с девчонками не ходим! — ответил Каримчик.

Танька страшно обиделась и так надулась, что я думал, она сейчас лопнет.

— Чтобы тебе не было скучно, — сказал Каримчик, — в другой раз мы приведем Дингу. Попросим, э э… сержанта Шакирова.

Танька вдруг развеселилась. Я подумал, что Шакиров, наверно, не сержант, а старшина и поправил Каримчика.

Танька даже присела от смеха.

— То есть лейтенант, — сказал я.

— Ой, бабушка! — выдавила сквозь смех Танька.

— А ты знаешь Шакирова? — подозрительно спросил Каримчик.

— Нет, — призналась Танька. — Лейтенанта Шакирова я не знаю.

— Ну и молчи тогда! — отрезал Каримчик. — А его Динга даже шапку снимать умеет.

— Подумаешь! — опять надулась Танька.

— Чучело ты чумичело, — с сожалением сказал ей Каримчик.

— Да чтобы она подавилась — ваша Динга! — окончательно обиделась Танька, и я понял, что она сейчас заплачет.

— Ну, ты… полегче! — заступился за Дингу Каримчик.

— А вот чтобы она подавилась! — упорствовала Танька.

— Это уж не от твоих ли котлет? — спросил он.

Танька показала ему язык и убежала. Каримчик крикнул ей вслед, что если она еще раз покажет язык, то он будет у нее такой же длинный, как у Динги.

Наконец мы вышли на улицу. Каримчик отодвинул от забора только ему известный камень и извлек из своего тайника Танькин портфель. В портфеле лежали старые туфли на высоких каблуках. Каримчик показал их мне.

— Это чьи? — спросил я.

— Танькины, — усмехнулся он.

— Она ходит на высоких каблуках?!

— Ну и чучело же ты! — теперь перепало мне.

Я тоже обиделся и решил, что не буду с ним разговаривать.

Ботинок жал. Я все сильней припадал на правую ногу. На меня стали обращать внимание.

Каримчик совсем рассердился. Он сказал, что эту ногу мне надо отрезать. И одной ноги хватит для для того, чтобы играть в классики.

Мы снова вышли на шоссе. Стемнело. Пограничную вышку уже не было видно.

Вдруг откуда-то вырвался сноп огня. Он был такой яркий, что мы зажмурились.

— Вот черт! — восхитился Каримчик. — Прожекторная установка!

— Что теперь? — спросил я растерянно.

— Что, что! — передразнил он. — Ложись!

Я лег.

Он тоже лег.

Луч прожектора пошарил по земле и, описав дугу, стал удаляться.

Мы побежали.

Было так темно, что я не знал, куда мы бежим. Каримчик бежал, а я за ним.

Вскоре, однако, луч опять стрельнул в нашу сторону. Мы прижались к земле.

Сколько раз мы повторяли этот маневр — не знаю.

Но вот и тропинка, а там — роща.

— Фу! — сказал Каримчик, — Давай отдышимся. Потом он отдышался, а я еще нет. Но он сказал, что пора действовать и достал из портфеля туфли.

— Давай, — сказал он.

— Что давай?

— Надевай туфли.

— Зачем?

— Будешь прокладывать след.

— Какой след?

— Да ты что, с луны свалился?

Мне вдруг стало страшно. Ночь. Рядом граница. А мы одни.

— Пошли домой, — сказал я.

— А след?

— Пошли-и домой!

— Ты что, боишься?

Я на всякий случай промолчал.

— Ну, раз не боишься, — сказал он, — прокладывай след.

— А почему ты взял женские туфли? — вспомнил я.

— Что попалось, то и взял, — ответил он.

Я заупрямился:

— Зачем нам такие следы?

— Как то есть зачем?

— Разве женщины-шпионы бывают?

— А может, это мужчина надел туфли, чтобы сбить всех с толку.

— А мы это разгадаем?

— Конечно.

— Тогда нам обязательно дадут медали?

— Сообразил! — рассмеялся он.

— А если нам дадут часы? — спросил я.

— Почему часы?

— Ну, милиционер говорил, что тем ребятам дали часы.

— Так они нашли просто преступника, а мы — шпиона! За это медаль дают. Как тому мальчику, сыну путевого обходчика.

— А почему ты сам не наденешь туфли? — всё ещё пытался я возражать.

— Ботинки-то ведь у тебя жмут! — сказал он.

Я вздохнул и полез в туфли. Он прислонил портфель к дереву и стал мне помогать.

Никогда не думал, что так трудно идти в туфлях на высоких каблуках. У меня все время подвертывались ноги, и если бы Каримчик меня не поддерживал, то я давно бы упал.

— Хватит? — наконец сказал он.

Мы пошли назад и стали искать следы женских туфель. Но в темноте у нас ничего не получилось, и мы решили отложить это занятие до утра.

— Слушай, — спросил вдруг Каримчик, — а ты можешь еще в туфлях идти?

— Зачем?

— Ну, просто так.

— Нет, — сказал я. — Просто так не могу.

— А если для воспитания воли?

— Тогда могу.

— До самого дома?

— Конечно, — сказал я и сразу надел туфли.

Мы целую вечность добирались до райцентра, а потом еще столько же петляли по улицам. Я был весь мокрый и еле держался на ногах от усталости.

У Танькиного дома стоял газик. Мы сразу узнали ефрейтора Алиева.

Я снял туфли и вздохнул с облегчением. Мне было трудно идти, но теперь я даже испытывал к себе уважение.

Алиев возился с машиной. Я почему-то решил, что он не настоящий пограничник.

— Как это не настоящий? — обиделся него Каримчик.

— Ну, он — шофер.

— Все равно пограничник!

— А следы читать не умеет.

— Кто тебе сказал?

— Я так думаю.

Каримчик возмутился:

— Он думает… Тоже мне гении. Да хочешь, с эти туфли по нашему следу найдет?

— Так уж и найдет, — не поверил я.

— Ладно, — сказал Каримчик. — Ты стой здесь, а я отведу его в рощу.