Просто космос

Но, в общем, Флорида была права. Луна пропала. Там, где мы видели ее раньше, теперь стало совершенно черно. Но я все-таки смог кое-что разглядеть в этой черноте — возможно, у меня теперь появилось суперзрение, не только суперслух.

Я заметил, что справа в верхней части окна звезд нет. Будто между нами и звездами находится что-то большое и округлое. Такая большая округлая чернота, которая чернее черноты вокруг, — откушенный от неба кусок. Лунную поверхность я, конечно, не видел, зато видел силуэт. А это как с пазлом: когда ты уже разглядел картинку, то дальше хочешь — не хочешь, все равно будешь ее видеть.

Я показал картинку остальным, и они тоже ее увидели, хотя и не сразу. И пока мы вместе смотрели в окно, они подплыли ближе и прижались ко мне, будто я — их папа.

Становится не по себе, когда видишь перед собой такой огромный кусок черноты. А вдруг это черная дыра? И нас сейчас в нее затянет? Поэтому мы старательно смотрели не на черноту, а только на ее изогнутый край. Это немного помогало: раз у черноты есть край, значит, рано или поздно она должна кончиться.

Потом этот край вдруг осветился, сначала почти незаметно. Ярче. Еще ярче.

— Наверное, Солнце, — сказала Флорида.

Она еще даже не успела договорить, а мы уже поняли: нет, не Солнце.

Земля.

И мы ее видим — впервые после того, как соскочили с орбиты.

Она была размером с мячик для гольфа, только сказочно голубая.

Конечно, никто из нас никогда не видел свою планету под таким углом. Зато мы видели фотографии. И она была сейчас как на тех фотографиях: наша Земля. Наш дом.

А потом она внезапно, за какую-то долю секунды, поменяла форму: была плоская, стала круглая. Представьте, что у вас есть значок с какой-нибудь дурацкой надписью, вы нажимаете на эту надпись пальцем, значок продавливается. А потом убираете палец, чпок! — и значок уже опять выпуклый. Вот примерно так: чпок! — и оказывается, что это уже не фотография, а наша родная планета, и мы к ней летим.

Я хотел посмотреть весь мир. Пожалуйста, вот он — весь, целиком.

родительские обязанности

Когда видишь, что Земля висит посреди черноты просто так, сама по себе, начинаешь за нее тревожиться. Почему-то мне казалось, что если я перестану смотреть, отведу взгляд, то она может упасть. И я так старался, чтобы она не упала, что напрочь забыл про Самсона Второго, и когда он сказал: «Можно сейчас», — я сначала даже не понял.

— Что — сейчас?

— Если сейчас включить один двигатель на одиннадцать минут, мы сойдем с лунной орбиты и полетим на Землю.

Я сказал:

— У нас нет двигателей. «Одуванчик» же питается от солнечной энергии.

Самсон Второй полистал инструкцию.

— У нас есть двигатели. Два рулевых и два тормозных. Для схода с орбиты и для аварийных ситуаций. Мы можем запустить их сейчас или…

— Или что?

Действительно: что?

— Н-ну… или можно облететь Луну еще раз.

— Зачем?

Самсон Второй оторвался от инструкции.

— Если мы продолжим облет и при этом снизимся до высоты, скажем, шестьдесят восемь миль, — мы наберем хорошую скорость и легко сойдем с орбиты. Кстати, если я правильно вычислил, пока мы будем делать еще один виток, Земля сама приблизится к нам примерно на десять тысяч миль — значит, меньше придется до нее лететь. А если учесть, что скорость облета будет больше, а длина, при меньшей высоте, — меньше, мы потеряем не так уж много времени, зато выйдем на более удобную траекторию. Нет, честно, логарифмические таблицы — отличная вещь.

И мы полетели делать еще один виток.

Первый раз, когда мы здесь пролетали, нам мешала тень, да и угол был не тот — в общем, мы мало что успели разглядеть. Теперь, когда до лунной поверхности было всего шестьдесят восемь миль, нам казалось, что мы видим каждый камень. Я достал из-за откидной шторки атлас Луны и показал всем самые известные лунные объекты: Море Спокойствия, где Нил Армстронг произнес свою знаменитую фразу про гигантский скачок (Самсон Второй насмешливо фыркнул), кратер Фра Мауро, где должен был прилуниться «Аполлон-13», Океан Бурь, по которому гулял когда-то Алан Бин. Я им так и сказал:

— Вы знакомы с человеком, который тут побывал. Примерно вон там он ходил, видите?

— Выдумки, — пожал плечами Самсон Второй.

— Фотографий нет просто потому, что он повредил телекамеру, — объяснила Флорида.

— Ага, очень удобно, — сказал Самсон Второй.

— Он был четвертым человеком, ступавшим по Луне. Третьим был его друг Питер Конрад. Знаете, что говорит Алан? Он говорит, что в каком-то смысле он так оттуда и не вернулся. Иногда просыпается ночью и думает: я все еще там. Или, скажем, в жизни у него случилось что-нибудь важное, а ему кажется, что он наблюдает за этим отсюда, сверху. Будто Алан Бин, который на Земле, — просто игровой аватар, а настоящий Алан Бин — тот, чей аватар, — остался здесь.

За моей спиной стало совсем тихо. Конечно, они потрясены. Еще бы, подумал я. И обернулся.

Дети играли со своими наручниками.

На темной стороне Луны всем опять стало так же тревожно и тоскливо, как и в первый раз, и мы опять напряженно всматривались в изогнутый край черноты — хотя мы уже знали, что это Луна, — и ждали.

И дождались. Снова появилась Земля.

— Ну что, когда мы будем готовы включить двигатель?

— По моим расчетам, через двадцать девять минут, — ответил Самсон Второй. — Если двигатели проработают одиннадцать минут, мы выйдем на нужную траекторию.

— А вдруг ты ошибся? — спросил Макс.

Самсон Второй пожал плечами.

— Я никогда не ошибаюсь. Во всяком случае, в вычислениях.

— А если все-таки ошибся, что тогда?

— Тогда? Ну, вряд ли мы совсем промахнемся мимо гравитационного поля Земли… Но не исключено, что мы выйдем на слишком широкую орбиту. И так на ней и застрянем, не сможем вернуться в атмосферу — далеко. Скорее всего, превратимся в спутник Земли. Будем кружить там, как космический мусор. Или как комета. Зато, если, например, мимо нас пролетит какая-нибудь большая комета, мы, возможно, попадем в ее гравитационное поле и…

— Хватит! — выкрикнул Макс. — Замолчи! Специально решил запугать нас до смерти?

— Это же просто имитация, — сказал Самсон Второй.

Видимо, эта малоприятная перспектива — таскаться до скончания веков по Солнечной системе на хвосте у кометы — и натолкнула меня на одну мысль.

— Макс, — сказал я, — дай-ка мне твой наручник.

— Зачем? Вон у вас есть свой.

— Да, но у меня в нем установлен «Профессиональный гольфист», а у тебя — «Орбитер-IV». И там в меню должен быть симулятор траектории свободного возврата. Если мы введем в него все характеристики «Одуванчика» — а они есть в инструкции, на самой первой странице, — и начнем играть, то сможем выяснить, правильно Самсон Второй все вычислил или нет. То есть мы будем лететь и параллельно играть. Тогда, если мы выбираем, например, «запуск двигателя» и «Орбитер» говорит «Молодцы, верное решение», — мы будем знать, что все нормально, можно запускать. А если он говорит «Упс!»…

— Тогда мы погибли.

— Только в игре. В реале мы просто не будем ничего предпринимать, пока «Орбитер» нас не похвалит.

— Вот это гениально, — оценил Самсон Второй.

Флорида радостно улыбнулась.

— Не знаю насчет гениальности, — сказала она, — но одаренно и талантливо, факт!

В общем, Самсон Второй играл в «Орбитер-IV» на своем наручнике, а я повторял все его удачные ходы на панели управления: снижался до оптимальной высоты, держал «Одуванчик» на курсе и готовился к запуску двигателя.

— Скоро можно будет нажать кнопку, — предупредил я Макса.

— Я не хочу.

— Что?! Вы же с Хасаном недавно дрались, кому нажимать!