Барсук выслеживает тигра

И отец пошел в пещеру завтракать.

Когда он отошел так далеко, что не мог ничего услышать, Сэм заворчал:

— Как вам это нравится? Ну спасибо, обрадовал, старый хрыч! Значит, я еще не мужчина и не могу присмотреть за девчонками? Конечно, для ловли коров я гожусь больше, чем в няньки, это я и сам знаю! — Он весь покраснел и деланно рассмеялся, не глядя на Баджа.

Под привычной молчаливой сдержанностью Бадж, провожая уходивших без него, затаил мучительную зависть. Ему почему-то стало еще тяжелее, когда Сэм обернулся и помахал рукой на прощанье. Запасную веревку он с важным видом повесил на плечо.

Не утешали Баджа и слова отца — они казались ему теперь просто насмешкой.

Убирать пещеру, чистить картошку, помогать Брон мыть посуду, искать оброненную Шеппи ленту — неужели эти занятия более достойны мужчины, чем взбираться на неведомые горы и ловить одичавшую корову? — с горечью спрашивал себя Бадж.

— Бадж! — Брон с нежностью поглядела на него. Она обожала своего доброго двоюродного брата, который избавил ее от необходимости остаться здесь с Сэмом. — Что мы теперь будем делать?

— Ты покормила Тикки?

— Конечно. Шеппи ведь только играет с ним, воображает, что он собака, и водит его гулять.

Опять глаза Брон остановились на лице Баджа, безмолвно спрашивая, не придумает ли он какое-нибудь новое увлекательное занятие. Уж он-то наверняка придумает!

Пойти вниз к озеру? Но Крошка мама запретила девочкам спускаться в долину. А в пещере со вчерашнего дня делать нечего. Будь здесь Сэм, он бы мигом что-нибудь затеял. Как называлась та игра, в которую он втянул даже отца?

— Может, поиграем в слова, Брон? „Я знаю словечко на букву т…“?

Но Брон сразу отвергла это предложение.

— Прошлый раз, когда мы играли в эту игру, Шеппи заснула. Она еще слишком маленькая.

— Ну, тогда…

Эх, был бы здесь Сэм!

Вдруг Шеппи запищала из глубины пещеры:

— Хочу Тикки! Бадж, где Тикки?

— Она его вовсе не потеряла, она только прикидывается!

Однако Шеппи продолжала кричать свое, и, хотя Брон сказала ласково: „Я сама его поищу, Бадж, а ты подумай, чем бы нам заняться“, Бадж пошел за ней.

В дальнем конце пещеры было темно и плохо пахло, поэтому они туда не ходили. Ни на выступах стен, ни на больших камнях, отколовшихся, должно быть, от скал, Тикки не было. Да и сама Шеппи была не видна во мраке, и Брон крикнула:

— Где ты, Шеппи? Куда ты убежала?

— Хочу Тикки! — Приглушённый голос Шеппи доносился как будто из-за стены, крепкой каменной стены пещеры.

Так-то он присматривает за девочкой? Упрекая себя, Бадж с бьющимся сердцем повсюду искал Шеппи. А Брон пронзительно причитала, перечисляя все ужасные беды, которые могли случиться с ее сестренкой.

На самоё Шеппи нечего было рассчитывать, она была поглощена погоней за Тикки. Но вот наконец старшие услышали торжествующий крик: „Поймала!“ — и между двух корзин просунулась рука Шеппи. Теперь они знали, как до нее добраться.

— Ого! Да здесь большущая дыра, настоящий тоннель, а мы и не знали! — воскликнула Брон, помогая Баджу вытащить сестренку.

Пришлось схватить Шеппи за плечи, так как обе руки ее были заняты — она прижимала к себе Тикки. А опоссум присмирел и, как только его водворили в коробку, сразу уснул.

Зато Шеппи — та ничуть не угомонилась. Когда Брон стала снова вслух рассуждать, чем бы теперь заняться, Шеппи потянула Баджа за пояс и указала ему на дальний угол пещеры.

Бадж удивился:

— Как, Шеппи, ты хочешь опять в эту дыру?

Не выпуская Тикки из рук, Шеппи улыбнулась, и глаза ее смотрели так же требовательно, как раньше, сквозь падавшую на них челку.

— Да, да, Бадж, пойдем туда! — сказала Брон. — Там настоящий тоннель. И Сэм про него не знает, правда? Пойдем осмотрим его, Бадж!

Бадж достал большой фонарь, которым очень дорожил отец. Вопрос, чем заняться, решился сам собой.

— Дай спички, Брон.

— Пойдем, Шеппи, он берет нас с собой! Ведь берешь, Бадж? Пойдем в дальнюю разведку?

Вывернув побольше фитиль, Бадж посмотрел на Брон, которая от волнения не могла стоять на месте. Как же переменилась прежняя трусишка Брон!

Бадж не понимал, что только вера в него придавала Брон храбрости.

18. УДИВИТЕЛЬНАЯ НАХОДКА

По этому тоннелю мог бы свободно пройти жираф, вытянув шею во всю длину, и не задел бы ушами свода. У стен валялись камни, всякие обломки, только посредине оставалась узкая дорожка, которую, вероятно, проложили здесь всякие звери», — так подумал Бадж. Он остановился и, высоко подняв фонарь, поглядел вперед. Но виден был только все тот же тоннель, который словно уходил куда-то вверх. Не очень-то это интересно!

— Ну иди же, Бадж! Как ты думаешь, куда мы придем?

Он двинулся дальше. Через некоторое время подъем стал круче, каменное дно тоннеля превратилось в ряд выступов, похожих на ступени. Бадж снова остановился и направил яркий огонь фонаря вперед, чтобы получше осветить тоннель.

— Пожалуй, нам пора возвращаться, Брон. Дальше все то же самое, только еще труднее будет подниматься.

Но Шеппи убежала вперед и уже карабкалась на первую ступеньку, а Брон пошла за ней, говоря:

— Нет, надо посмотреть, что там на самом верху. Разве тебе не хочется это знать, Бадж?

Разумеется, ему хотелось. И если бы с ним были не девчонки, а Сэм…

Однако, поглядев на Брон, он сразу понял, что ни один мальчишка не был бы ему таким смелым товарищем, как эта во всем преобразившаяся Брон.

Они еще долго взбирались вверх, время от времени отдыхая. Раз мимо них метнулась летучая мышь. Но Брон не испу алась и только сказала:

— Хорошо, что меня подстригли, — говорят, летучие мыши вцепляются людям в волосы.

Шеппи собирала по дороге клочки бархатистого мха, мелкие папоротники, один красивее другого. Они росли вокруг сырых расселин, так как подземный ход постепенно перешел в ущелье без свода. Далеко-далеко наверху дети увидели небо.

Неожиданно тропинка перестала подниматься в гору. По обе стороны ее в скалах виднелись какие-то странные черные отверстия, и пахло здесь уже иначе. Бадж посмотрел на фонарь — свет его потускнел.

«Да ведь это оттого, что здесь дневной свет! — шепнул он про себя. — Значит, тоннель кончился».

Он схватил Шеппи за руку и торопливо зашагал дальше. Свернув, они вышли на открытое место и очутились на краю глубокой пропасти.

— О-ох! — вырвалось у Баджа, когда он глянул вниз, в жуткую черную глубину, куда не достигал свет фонаря.

Поставив ненужный больше фонарь на землю, он стал осматриваться. Здесь свет был какой-то хмурый, совсем непохожий на веселый, солнечный. И повсюду — расселины, тени. Где-то внизу, в ущелье, монотонно и печально журчала вода, а в сыром воздухе стоял запах плесени и гнили.

— Знаешь что? — сказал Бадж шепотом (он сам не понимал, почему шепчет). — Это та самая трещина в Чертовом холме, которую Сэм увидал с другой стороны. Помнишь, Брон?

Она кивнула, не отрывая глаз от расселины, которая тянулась до самой вершины. Она доходила до каменной арки, и солнечный свет казался издали золотой колонной.

— Дальше идти некуда, — со вздохом сказала Брон, разглядывая страшное ущелье, по краю которого, словно нитка, тянулась тропка, грозившая смертью каждому, кто пойдет по ней.

— Брон, ты только представь себе, каково это — свалиться туда!

Они оба смотрели в эту пропасть, и Брон с трудом унимала дрожь.

Вдруг они услышали позади голосок Шеппи:

— Песик! Шеппи хочет песика!

Бадж и Брон не спеша обернулись, чтобы взглянуть, чтоэто еще за новая глупая выдумка Шеппи. Но в тот же миг они увидели этого «песика» и были так потрясены, что даже Бадж окаменел на месте.

«Песиком» оказался сумчатый волк, «тасманский дьявол», свирепый, готовый к нападению, черный, как пропасть позади него. Он стоял в нескольких шагах от Шеппи, а за ним, в том тоннеле, по которому они сюда пришли, виднелась его подруга.