Тинко

— У вас теперь свой союз?

— Скоро будет.

— А что в нем синичке делать? Вы ее вратарем поставить хотите?

— Мы не только в футбол играть будем. Мы в нем и учимся.

— Ну, в такой союз я и не хочу совсем!

Пуговка только пожимает плечами.

— А ты знаешь, как все случилось? — спрашивает Стефани.

— Что случилось?

— Вот что у тебя голова забинтована и все остальное?

— Еще бы мне не знать! Небо на меня свалилось, а воздух стал таким большим, что не пролезал в рот.

— И ничего-то ты не знаешь! Доктор тоже сказал, что ты еще ничего не знаешь.

— Поди ты со своим доктором знаешь куда… Он сказал, что дело на поправку идет… Расскажи, Стефани!

Стефани разглаживает платьице и рассказывает. При этом она не поворачивает головы, чтобы не спугнуть синичку, которая сидит у нее в волосах.

В карманах у Фрица Кимпеля были, оказывается, деньги Шепелявой Кимпельши. Он отнес их Фимпелю-Тилимпелю. Фимпель сидел как раз на пороге своего домика. Он велел показать ему эти деньги. Когда он их увидел, то грустно покачал головой и сказал:

Фриц взял да ушел. По пути он все проклинал Шепелявую и ее колдовские деньги. Потом он встретил меня и Стефани. Стефани хоть и отошла от нас, но немножко она подслушивала. Это потому, что Фриц обидел ее. Да, да, ничего тут такого нет! Она слышала, как мы ругались. Вдруг Фриц выхватил деньги из карманов и бросил их мне в лицо. Это были большие талеры, зеленые совсем от купороса, да к тому же недействительные. Фриц стащил их у Шепелявой Кимпельши. И вовсе они не были заколдованными гусеницами. Я упал навзничь. Фриц Кимпель стоял возле меня и весь трясся. От страха он не мог сдвинуться с места. Он звал Стефани и все кричал:

«Это не я, это не я! Это его Шепелявая околдовала…»

Стефани тоже кричала:

«Это ты, это ты! Я видела! Ты нехороший, ты гадкий! Ты убил нашего Тинко, а мы с ним скоро стали бы родственниками!»

«Стефани, Стефани, это не я! — ревел Фриц. — Это не я, клянусь тебе богом, который на небе сидит!»

Но Стефани не сдавалась.

«Нет, это ты его убил! — кричала она. — Провалиться мне на этом самом месте, ты! Тьфу, тьфу, тьфу! Честное слово, ты!»

Тогда Фриц убежал и все размахивал руками. На бегу он еще раз обернулся и крикнул:

«Я вычеркну последние семьдесят пфеннигов из того, что он мне должен за свою жизнь! Пусть только живой останется!»

Стефани побежала к каретнику Фелко. Фелко выскочил из своей мастерской.

«Чего ты говоришь?.. Убили? Убили на лугу? Внучка Августа Краске? — Фелко нагнулся и послушал, стучит у меня сердце или нет. Потом покачал своей серой, подстриженной ежиком головой и снова послушал. — Живой, живой!» — вдруг закричал он, увидев, что у меня снова порозовели щеки…

Пуговка спрыгивает с подоконника и говорит:

— Теперь тебе нельзя даже через стенку с Фрицем Кимпелем разговаривать, не то что играть с ним. Это он виноват, что ты больной лежишь. Он все равно что убийца. А если ты и дальше будешь водиться с ним, то у тебя, значит, никакой чести нет.

— Нужен он мне, как коровий блин!

— Лучше всего тебе его отлупить.

— Это мне раз плюнуть, Пуговка. Пусть только попадется!

Я, правда, не уверен, хватит ли у меня теперь сил, чтобы отлупить Фрица Кимпеля. Честно говоря, мне и неохота совсем. Но не могу же я показывать Стефани, какой я больной и слабенький.

Стефани только качает головой:

— Моя мама говорит, что дракой никакой чести не завоюешь.

— Это у вас, у баб, так.

А Пуговка начинает задаваться:

— Я тебе помогу, Тинко, можешь на меня рассчитывать. Ты только скажи, когда у вас начнется.

Я рад, что Пуговка будет мне помогать. Вообще он мог бы стать моим товарищем. Оба мы в партии состоим… Правда, почему это Пуговка давно уже не стал моим товарищем?

Все ребята уже ходят в школу. А мне можно только изредка вставать с постели. Везде бегать, как раньше, я еще не могу. У меня ноги подкашиваются и в голове вертится. Вот до чего меня Фриц довел! А скучно лежать в кровати, когда тебя никто не навещает. В деревне гудят молотилки. На дворе бабье лето. Ласточки греют на солнце свои перышки. Скворцы стаями летают над убранными полями. Их отсюда в окошко хорошо видно. Мне хочется подержать в руках первые спелые каштаны. Они ведь сейчас так и выскакивают из своей зеленой колючей рубашечки. А сами коричневые и гладкие такие, будто их кто отлакировал. Мне хочется собирать желуди, бросать их свиньям и глядеть, как они, чавкая, разгрызают их. Хорошо бы пойти в сосновый лес, собирать там лисички. Они, словно желтенькие карлики, сидят во мху. Ими можно все карманы набить, а потом и в носовой платок собирать.

Стефани навещает меня чуть не через день. Она приносит яблоки и груши и рассказывает о школе. Пуговка, мой новый товарищ, тоже аккуратно приходит ко мне. Он даже уроки делает у нас в горнице на подоконнике.

— Школа у вас теперь другая, Пуговка?

— Почему другая? Учитель Керн и ребята все те же самые: Стефани, большой Шурихт, Зепп, — все те же.

— Все?

— Да, все.

— А я?

— Да, правда, тебя и Кимпеля нет.

— Вот видишь!

Меня с ними не будет и когда я снова начну ходить в школу. Со мной будут другие ребята, не те, с которыми я всегда играл на переменках. Вот с Кимпелем мы в одном классе. Не хочу я его видеть! Он ни разу ко мне не зашел. Что это за товарищ такой! Правда, он мне жизнь спас. Вот мне и пришлось платить ему за свою жизнь. Но я не так быстро платил за нее, как Фрицу хотелось. Тогда он взял и убил меня. Но мою новую жизнь я ни за что ему не продам…

— А ты уже знаешь про Фрица Кимпеля? — спрашивает вдруг Пуговка, перестав разрисовывать учебник.

— Чего мне про него знать? Он сюда не приходит.

— Такой человек никогда не придет к больному. Скажи, а правда, что он хотел перекупить твой велосипед?

— Кто тебе сказал?

— На собрании об этом говорили.

Пуговка откладывает учебник, прыгает на подоконник и, болтая ногами, начинает рассказывать…

Фриц Кимпель, оказывается, отнес заколдованные деньги обратно и положил их в укладку Шепелявой Кимпельши. Шепелявая даже и не подозревала, что старые талеры, заработанные ею, когда она еще была батрачкой, странствовали по белу свету. Она все ходила в лес за хворостом. А после Фриц Кимпель пришел к старой Берте и спросил ее:

— Берта, скажи, как беса выгоняют?

— Ты это у себя беса хочешь выгнать, того, что маленького Краске чуть до смерти не убил?

— Скажи, как беса выгоняют?

— Его напугать надо. Вот если ты сидишь себе, ни о чем не догадываешься и вдруг испугаешься. Тут бес и выскочит из тебя, а ты сам полетишь вверх тормашками. Правда, потом человек, что из себя беса выгоняет, никак не может встать и все лежит на спине. Но зато уж беса в нем нет больше. Вроде ты второй раз родился.

— А ты сама видела, как его выгоняют?

— Нет, не видела. У наших ни у кого беса не было. Вот бабушка моя видела. Она у графа служила. А у графа этого сам сатана внутри сидел. Граф его всегда с собой таскал.

Фриц и не собирался у себя самого беса выгонять. Он решил выгнать его у Шепелявой. Эта ведьма Шепелявая совсем околдовала его! И вот Фриц стал готовиться, чтобы испугать Шепелявую и выгнать из нее беса.

В людской он достал карбид. Он взял его из велосипедного фонаря младшего батрака. Карбид он насыпал в бутылку из-под пива и накапал на него немного воды. Потом хорошенько закупорил бутылку и положил ее возле домика Шепелявой. Шепелявая сидела у окошка и латала фартук. Фриц спрятался за кучей хвороста, как мы с ним, когда ходили смотреть гусеничные деньги. Но бутылка с карбидом что-то все не действовала. Фрица разобрало любопытство. Он отвел в сторонку хворост, чтобы получше рассмотреть, и увидел, что бутылка его шипит, как морская свинка, если ее разозлить как следует. Вдруг раздался треск, и бутылка разлетелась на мелкие куски. Зазвенели стекла. Шепелявая закричала, Фриц тоже закричал и снова спрятался за хворост. Но ему ужасно хотелось подглядеть, как из Шепелявой будет выскакивать бес. А бес с залитым кровью лицом и лохматой башкой выбежал из домика Шепелявой и, шатаясь, подошел к Фрицу.