Догоняйте, догоняйте!..

— Знаешь что, знаешь что… — начал горячиться Костя, отчего веснушки ярче и даже объемнее выступили на лице.

— Вот именно, — иронически проговорил Миша. — «Знаешь», «знаешь». А сказать-то нечего. Давай допивай лимонад, и хлопнем по мороженому.

— Не могу, значит? Не могу? Ладно, приезжай в лагерь и посмотришь. Увидишь своими глазами.

— В какой лагерь, если тебя там нет?

— Я вернусь.

— Да кто же тебя пустит?

— Пустят.

— Я бы поехал, чтобы тебя разоблачить, а то уши вянут…

— Ладно, — вскричал Костя. — Вместе и махнем.

— Мне только записку составить надо тетке — она приезжает еду мне готовить, пока родители в доме отдыха. А то волноваться будет. Напишу, что дали от школы путевку в трехдневный пионерлагерь.

— Почему трехдневный?

— За три-то дня я увижу, как ты забиваешь голы?

— Ну, давай. А что мне написать? Если узнают, что я в лагерь поехал, примчатся туда.

— Напиши, что уехал со мной на дачу на три дня. Тыркнутся ко мне — никого нет. Спросить не у кого. И успокоятся. Ловко задумано?

Раздался звонок. Зрители потянулись в кинозал.

— Слушай, Мишка, ты этот фильм видел?

— Видел. Шестой раз иду. А ты?

— Семь раз видел, — задумчиво произнес Костя.

— Понял. Предлагаешь ехать прямо сейчас?

— Угу. Только зайдем к нам. А то мне одному с обедом не управиться.

— Потопали.

И они направились к выходу.

— Куда вы? Сейчас сеанс начнется, — остановила их контролерша.

Миша кивнул на Костю:

— Да вот, выяснил, что у него нет паспорта. Веду домой.

Контролерша удивленно перевела взгляд с одного на другого:

— Да вы что? Оставайтесь уж.

— Мы в другой раз, если пустите без билета, — скромно опустив глаза, сказал Костя.

Жора проводил тренировку. Ребята играли вяло. Один Ветка носился по полю во всех направлениях, обводил и чужих и своих и был доволен.

— Не увлекайся, не увлекайся, — кричал ему Жора. — Пасуй! Думай!

В момент одного из Веткиных прорывов Тигран Саркисович отобрал у него мяч и через несколько секунд провел его в ворота первой сборной.

Пришлось начинать с центра поля.

Жора подумал, а не заменить ли ему Ветку: слишком уж зазнаваться стал. Только кем заменить? Может, Тиграном? Нет, пожалуй, не стоит. Он хоть и забил сейчас гол, но с первым составом не сыгран. Да и на поле он вышел сегодня первый раз после травмы. А через три дня встреча с «Радугой». С ними еще не играли, но Жора знал, что команда в этом лагере очень сильная. Проиграешь им, Терентьев скажет: «Дофутболился, Георгий Николаевич. Физкультпривет! Где же твои успехи?»

Себя, правда, Жора успокаивал тем, что успехи определяются не только футболом. Есть и другие виды спорта. К тому же игра есть игра. В ней бывают случайности. Сегодня выиграл один, завтра — другой. Однако все это утешало мало. Беспокоило еще и воспоминание о Чучкине. Степан Васильевич обещал с Жорой разобраться. Что он там замыслил?

Игра продолжалась. Нарушений особых не наблюдалось. Жора сел на землю у кромки поля, задумался.

— Георгий Николаевич, может, кого заменить? — услышал Жора знакомый голос. Обернулся: Булочкин. Весь как есть. Стоит, улыбается. В трусах, футболке, бутсах. И улыбается — рот до ушей.

— Да ты откуда?

— Приехал поиграть.

— Молодец. Отпустили родители?

— Угу. То есть нет, — покосившись на правдолюбца Мишу, сказал Костя. — А это Миша. Он хочет немножко пожить в лагере. Посмотреть, как мы играем. Можно?

— Наверное, можно. Только мое разрешение немного стоит. А Терентьев, наверное, не разрешит. Вот если рядом, в поселке, его устроить? У Сергея там знакомые. А как с тобой быть? Ладно, пока посуди, я схожу к Ивану Дмитриевичу.

Ивана Дмитриевича не пришлось долго уговаривать. Он выяснил, все ли улажено с родителями. И Жора со слов Кости сказал, что все. Вечером Костя уже был в своей палате, с которой здорово сдружился. Лежа на своей постели, он вдыхал запах сосен, росших за окном, смотрел на привычные круглые молочно-белые плафоны, свисающие с потолка, и думал, как хорошо, что он снова здесь. И храп Теоретика, прерываемый ритмичным свистом, как будто в губах у него был вычищенный стручок акации, совсем не раздражал, а убаюкивал, навевал дрему.

Глава пятнадцатая В ПОГОНЮ, ИЛИ НЕБОЛЬШОЙ СКАНДАЛ НА ФУТБОЛЬНОМ ПОЛЕ

По дороге домой родители Кости успели зайти на рынок и купили помидоров.

— Вот Костеньке радость! — Мария Ефимовна. — Изголодался он в этом лагере без витаминов. Там, наверное, одной пшенкой кормили. Он у нас не привык к такой еде.

— Ну от пшенной-то каши он бы поправился, — Александр Маркелович.

— У тебя вечно все наоборот. Что ни скажу, ты все наперекор.

Александр Маркелович возражать не стал, он только хмыкнул в ответ.

Кости дома не оказалось. Поначалу Мария Ефимовна обрадовалась:

— Пусть гуляет. Нагуляется — аппетит будет лучше. — Заглянула под крышку на сковородке. — Второе все умял. Да и кастрюля изрядно опустела. Узнаю нашего Костика. А то ведь как чужого привезли. Ел словно воробушек. От добавки отказывался. На академика Амосова ссылался. Мол, этот академик говорит, есть много вредно. А по мне — пусть ребенок отъедается. Скоро опять в школу, сентябрь не за горами. — Мария Ефимовна была довольна. — А еще, слышишь, папуля, Костик-то наш все говорил, форму ему нужно держать спортивную. С мячом своим не расставался. Но все же подействовали мои уговоры. Поверишь, со слезами его умоляла: ешь, Костя, ешь.

Александр Маркелович, вставляя изредка «угу» и похмыкивая, постепенно добрался до телевизора, включил «Клуб кинопутешествий» и уютно расположился в кресле.

Кресло и телевизор были обычным домашним занятием Александра Маркеловича, его хобби. Он мог сидеть часами, уставившись в голубой экран. Мария Ефимовна подозревала, что он просто спит, поскольку неоднократно обнаруживала, что, кроме полос или ряби, на экране ничего нет. Однако замечаний никаких не делала. «Пусть уж лучше посидит, поспит», — решала Мария Ефимовна.

И решение это было не лишено рационального смысла. Ибо стоило оторвать Александра Маркеловича от телевизора, как он активно включался в хозяйственную жизнь, что, по мнению Марии Ефимовны, было равносильно настоящему стихийному бедствию.

Однажды Мария Ефимовна попросила мужа повесить полочку в ванной. Полочка, естественно, крепится на гвоздиках, а гвоздики нужно вбить в стену. Александр Маркелович подошел к делу серьезно. У соседа он достал электродрель и принялся вгрызаться в стену. Через пять минут ванная комната напоминала парилку в Сандуновских банях: электродрель прошила трубу центрального отопления, и тонкая струйка кипятка повисла от одной стены до другой.

Заделать дырочку оказалось сложнее, чем просверлить. Дежурный техник сказал, что здесь необходим специалист, а специалист в отпуске и выйдет только через две недели. Ко всему, нет нужных материалов.

Лишь когда Александр Маркелович выразил готовность заплатить наличными, специалиста вызвали из отпуска (благо, он находился в своем дворе — сидел за домино).

Нет уж, пусть лучше у телевизора подремлет.

И все-таки пришлось оторвать Александра Маркеловича, причем даже от «Кабачка 13 стульев».

— Саша, наверное, что-то случилось, — сказала Мария Ефимовна, входя в комнату.

— Подожди, подожди, сейчас пан Зюзя насчет зайцев расскажет…

— Какие зайцы? Ужин готов, а Кости нет и нет. Я так беспокоюсь.

Александр Маркелович с трудом переключился на свою супругу:

— Ах, этого гуляки нет? Ну ладно же. Придется его запирать. Пусть только появится, — и Александр Маркелович сделал грозный вид, нахмурил белесые брови, выпятил губы и постучал своим маленьким кулачком по подлокотнику.

Мария Ефимовна хорошо знала мужа и поэтому, не придав никакого значения его грозному виду, сказала:

— Саша, я думаю, надо звонить в милицию. Куда он мог деться? Если бы он с мальчиками загулялся, мог бы позвонить.