Злоключения озорника

Как я построил утюг с реактивным двигателем

Дело было за день до встречи Нового года. Папа на праздник пригласил всю свою бригаду. Он сидел и всё прикидывал, что нужно для хорошего крюшона. Но больше всех волновалась мама. Она никакие могла решить, какое ей платье надеть.

— А ты как думаешь, — спросила она папу, — какое лучше: длинное чёрное или короткое синее?

Но папе не до этого было. Он пробурчал:

— Да-да, надевай, надевай… Сахар, ананас… И всё это в холодильник.

Я слонялся без дела и всё перебирал свои шутихи, которые хотел запустить в новогоднюю ночь. Вдруг я услышал, как мама в кухне ворчит.

Потом она зашла к папе и сказала:

— Утюг испортился. Что же я теперь буду делать? Я ни одного платья не могу надеть!

А папа всё своё:

— Самое главное, это чтобы у крюшона был отличный букет…

— Да что ты всё со своим крюшоном! Скажи лучше, чем я платье гладить буду?

— Ты отнеси его в мастерскую, там починят… Значит, так: надо полить вином…

— Это платье-то? — удивился я.

Мама опять ушла в кухню. Она сидела там грустная-грустная и пожаловалась мне:

— Такой хороший праздник! Вся папина бригада соберётся, а мне надеть нечего!

— Как это — нечего? — сказал я. — А лыжные штаны?

— Что-что? Лыжные штаны? Ничего ты не понимаешь, Альфи! Мне же нужно платье выгладить.

Никак мне не удавалось утешить маму. Хотя, по правде сказать, сколько ещё у неё платьев в шкафу висит!

— Ну ладно! — сказал я наконец. — Давай сюда утюг. Я отнесу его.

— Спасибо тебе, Альфи дорогой! Но мне это не поможет. Ведь завтра встреча Нового года, а за один день они мне утюг не отремонтируют.

Тут в голову мне пришла блестящая мысль.

— Знаешь что, мам? — предложил я. — Давай сюда утюг. Я его сам отремонтирую. Гарри, наш пионервожатый, всегда говорит: каждый сам себе слуга!

Но мама не сразу согласилась. Она спросила папу:

— Как ты думаешь, Пауль, сможет Альфи починить утюг?

Мне показалось, что папа не слишком внимательно её слушал.

— Да, да, конечно! — ответил он. — Да оставьте вы меня наконец в покое!.. На пять бутылок красного три бутылки шампанского…

Мама вручила мне утюг, и я заперся у себя в комнате.

Сперва я всё развинтил. И чего тут только не было под железной крышкой! Я такого и не видел никогда. Раньше я строил всё только из кубиков, а недавно мне подарили конструктор. Но утюг внутри куда страшнее! Я поковырял отвёрткой в одном месте, в другом, потряс его как следует и под конец отогнул несколько проволочек. Потом собрал всё опять, как было, завинтил, но у меня почему-то осталось два лишних винтика, хотя вообще-то утюг был такой же, как до этого. Я включил его. У утюга в животе что-то зашипело, и я сразу обрадовался. «Вот, — думаю, — сейчас приду к маме и скажу: «Порядок! Получай свой утюг!»

Но не успел я опомниться, как утюг зашипел ещё громче, показался синий дымок, и сразу завоняло жареной резиной. Я поскорее выдернул шнур и снова отвинтил все винты. Внутри утюга всё почернело. И, сколько я после того ни крутил, ни подтягивал, ни завинчивал, утюг мой больше не шипел. Я отложил его на полчаса в сторонку и немного почитал. «Может быть, — думал я, — он за это время сам починится, когда остынет?» Тут раздался стук в дверь. Это мама пришла за утюгом.

— Ещё минуточку, — сказал я. — Сейчас сюрприз будет готов.

Но на самом-то деле я уже не знал, что мне делать. Я было хотел пойти к маме и сказать, что ничего я не отремонтировал, как вспомнил вдруг про шутих у себя в кармане. А что, если мне их приспособить к утюгу — три или даже четыре? Это же будет настоящий реактивный двигатель, как у космической ракеты! Утюг хорошо нагреется, и им будет легко и удобно гладить. Я пожертвовал три шутихи из пяти и прикрепил их под крышкой. Это была очень тонкая работа.

И вот, когда всё было сделано, я громко крикнул:

— Скорей сюда! Смотрите, что я изобрёл! Я великий изобретатель!

Мама подозрительно покосилась.

— Клади платье! — сказал я ей.

Но мама решила сперва погладить фартук. Она собиралась уже включить утюг, но я ей отсоветовал:

— Это теперь совсем не нужно. Теперь мы будем гладить по методу Альфонса Циттербаке!

Я взял коробку спичек и включил зажигание ракетного двигателя. Сперва утюг засвистел. Потом, словно конь, вырвался у меня из рук и, стреляя и чадя, запрыгал по маминому фартуку.

— Караул! Тревога! — заорал я что было сил, а сам юрк под кухонный стол.

Мама рывком открыла окна, а папа, как самый храбрый, подскочил к остервеневшему утюгу и давай его усмирять. Но утюг шипел и вырывался у него из рук, как бешеная кошка. Когда чад рассеялся, я из своего укрытия сказал:

— Здорово, а? Только один заряд лишний. И с двумя шутихами можно было бы все твои платья перегладить.

Ну так вот. А теперь, не знаю почему, они злятся на меня. Мама говорит, что она страшно перепугалась. Но ведь завтра, в новогоднюю ночь, весь город будет шутихи пускать. Папа обжёг себе руку и прямо сказал мне, что я ни черта в технике не понимаю и что завтра он всей бригаде расскажет об этом. Он велел мне быть повнимательнее на уроках труда.

А я ведь хотел лучше сделать! Хотел применить самую передовую технику. Электрический-то утюг в каждом доме есть. А вот с реактивным двигателем — только у Циттербаков.

Недавно я прочитал в книжке, что всем великим изобретателям сперва очень тяжело приходится. Над ними смеются. Ничего! Поглядим, что они скажут, когда за мое изобретение мне дадут Национальную премию…

Папа говорит:

— А всё-таки нет худа без добра, Луиза. Теперь ты наденешь красное платье, а мне оно больше всех нравится! Постой, постой… Сколько шампанского мне нужно для крюшона купить?..

Снизу меня зовут. Это Бруно, Эрвин и Петер, Они идут шутихи запускать. А у меня осталось только две… Вот тебе и раз!

Уже совсем стемнело, как вдруг я услыхал чей-то низкий голос:

— Эй, вы там! На острове Любви!

— Это почему же «любви»? — испугалась тётенька Цвой.

— А так уж он называется, объяснил я ей и крикнул: — Это мы — Альфонс Циттербаке и товарищ Цвой.

Тётенька Цвой очень забеспокоилась. Она шепнула мне прямо в ухо:

— Это же Рыбнадзор.

Чёрная лодка протиснулась через камыши и пристала к нашему берегу.

— А-а! Товарищ Цвой! Доброго вам вечера! А это что за молодой человек?

— Он меня спас, — сказала тётенька Цвой. — У меня лодка опрокинулась.

— Молодец, молодец! — похвалил меня Рыбнадзор. — А теперь предъявите ваше удостоверение на право рыбной ловли.

— Я его потеряла, когда лодка опрокинулась.

Дяденька Рыбнадзор знать ничего не хотел.

— Придётся вам уплатить штраф!

— Но у меня и денег с собой нет.

— В таком случае сообщу по месту работы, — сказал дяденька Рыбнадзор. — А теперь садитесь ко мне в лодку. Уже поздно. В темноте всё равно ничего не поймаете.

Вот я обрадовался, что не надо больше рассказывать! Но тётеньку, Цвой всё-таки пожалел.

Когда мы с ней сидели в лодке позади дядьки, я ей шепнул:

— Вы не беспокойтесь. Я приметил, где он свои ве́рши ставит, и завтра я вам знаете какого жирного линя притащу! Вот мы ему и отомстим!

Но она сразу рассердилась:

— Ой, как стыдно, Альфонс! Вот уж не думала, что ты на такие дела способен!

А как хорошо начинался этот день! Я уж так здо́рово плавал! И вот вам — опять неприятности! Ведь насчёт вершей я просто так наболтал: пусть, думаю, товарищ Цвой утешится. Да я и не знаю, где у него эти самые верши стоят. Ох, лучше уж сидеть да помалкивать. Кто его знает, что теперь товарищ Цвой с моими историями сделает?