Друзья отправляются в путь

— Куда? — в голосе отца слышится тревога.

— В Испанию!

— Зачем?

Илиеша удивляет вопрос отца.

— Ну как, зачем! Чтобы помочь испанцам... Ведь

на них напали фашисты... Разве ты не знаешь, папа?

Несколько секунд они молчат.

Потом сильные руки отца обнимают Илиеша, и

он слышит его голос, теперь такой ласковый и доб¬

рый:

— Сынок мой, как я рад, что ты такой... что по¬

шел по верному пути... Ведь когда я узнал, что мать

умерла, все боялся, что ты пойдешь по плохой доро¬

ге. Приезжаю и узнаю, что тебя уже второй день

нет, что исчез ты с другими мальчиками неизвестно

куда... плохо тогда я о тебе подумал, сынок... Но

теперь... я рад...

Сидя рядом, они беседуют обо всем. И Илиешу

так радостно, что отец разговаривает с ним как со

взрослым.

А в комнате темно. С улицы доносятся иногда

звуки шагов запоздалого прохожего, лай собаки,

скрип подводы. За окном на небе горят яркие звезды.

ГЛАBA 36

«ЭТО БУДЕТ ПОСЛЕДНИЙ И РЕШИТЕЛЬ¬

НЫЙ БОЙ...»

За окном начинает светать.

Отец и сын подходят к окну. На улице тускло го¬

рит раскачиваемый предрассветным ветром фонарь.

Все явственнее начинают проступать из темноты до¬

ма, деревья, заборы. Тихо. Но вот издалека слышится

далекий мерный шум. Он усиливается. Это рокот ко¬

лес о мостовую. А вот и подвода. Ее медленно та¬

щат неторопливые волы. На подводе фигура крестья¬

нина. Он сидит, опустив голову на грудь. Наверно,

дремлет.

Повозка проезжает мимо, и шум колес медленно

замирает в утренней тишине.

Светает все больше и больше.

На улице раздаются чьи-то шаги, и отец вдруг

испуганно отскакивает от окна. Опомнившись, сме¬

ется.

— Это по привычке,—говорит он,—забыл, что я

дома, а не в тюремной камере. Там нельзя выгляды¬

вать из окошка.— Помолчав, задумчиво добавляет:—

А все-таки смотришь, бывало.:. и видишь маленький

кусочек неба, звезду, облако...

Шаги прохожего затихают.

— Наверно, Сильвестр...— говорит Илиеш,—

он работает в пекарне, по ночам...

Тьма рассеивается. На востоке небо чуть-чуть на¬

чинает алеть.

Бум... бум... бум.:. — звучит в утренней тиши¬

не. Это бьют соборные часы. Три четверти... Чего?

Пятого? Нет— шестого...

Илиеш подходит к кровати и достает что-то из-

под одеяла. Это наушники студента Леонте.

— Отец,— зовет он.

Они садятся на кровать. Каждый прижимает по

наушнику к уху.

Ждут. В наушниках совсем тихо. Иногда разда¬

ется едва слышный шум, похожий на дуновение ве¬

тра.

На соседней улице промчалась пролетка. Издале¬

ка доносится хриплый, тоскующий паровозный гудок.

А небо все больше алеет.

В наушниках слышатся шум и треск, и вдруг раз¬

даются чистые и сильные звуки песни. При этих зву¬

ках рука отца крепко прижимает наушник к уху. Его

глаза становятся строгими и торжественными.

Эту песню пела великая, свободная, справедли¬

вая страна.

Илиешу казалось, что ее слушают все трудящиеся

и угнетенные люди города, страны, всего света. Слу¬

шают, затая дыханье. Слушают ее и там, в залитой

кровью героической Испании. И все, кто слушает,

верят, что настанет день, когда повсюду на земле

люди будут жить так же хорошо, свободно и светло,

как в этой замечательной стране.

И еще Илиешу казалось, что день, начавшийся

этой песней, не может быть таким же, каким был вче¬

рашний, что этот новый день приближает людей к

долгожданному счастью, по которому так истоско¬

вался народ Бессарабии. И Илиеш мысленно повто¬

ряет свою клятву бороться за это счастье, как борет¬

ся его отец, как боролся студент Леонте, как борют¬

ся тысячи и миллионы смелых и честных людей мира.

В наушниках звучал «Интернационал». Его пела

Москва.

А за окном небо пылало багрянцем, разгораясь

все больше и больше.

Над Кишиневом всходило солнце.