Щенок Засоня

На следующий день мы пошли к Валерке. Жил он в деревянном ветхом двухэтажном доме железнодорожников. Открыла нам квартиру его бабушка. Узнав, по какому мы делу, сразу разохалась и разахалась:

— Да как же так, мои миленькие? Ох, нехорошо получилось, грех-то какой! Я его вчера спрашиваю: откуда у тебя собака? А он молчит, ничего не говорит мне. Ах, батюшки, что ж он наделал! Сейчас, сейчас, мои касатики, пойду поговорю с ним и верну вам собачку. Он ведь у меня сиротка, ни отца, ни матери, вы его простите ради Бога…

С этими словами старушка из кухни, где мы стояли, пошла в соседнюю комнату. Оттуда хорошо было слышно, как она говорит Валерке:

— Внучек, да разве так можно поступать? Нельзя брать чужое. Сказано ведь в Священном Писании: «Не воруй, не пожелай чужого». А ты, горемычный мой, собачку пожелал. Так это ведь грех. Не тобой положено, не тебе и брать. Давай, давай сюда собачку, я отдам её мальчику, а то он расстраивается, переживает. Ведь это его собачка, не наша…

Вскоре она вышла к нам, неся на руках моего дорогого Засоню. Щенок, как всегда, спал. Я взял его на руки и, поблагодарив старушку, быстро пошёл вслед за мамой из квартиры. Выйдя из подъезда дома, я почему-то оглянулся и увидел в окне Валерку.

Он стоял и смотрел на нас широко раскрытыми глазами, а по щекам его текли крупные слёзы. Но, увидев, что я смотрю на него, он как-то нерешительно помахал мне рукой. Что-то дрогнуло в моём сердце, и я помахал ему в ответ. И тогда он вдруг улыбнулся мне, вытер рукавом слёзы и снова замахал рукой.

Я поспешил вслед за мамой. Уже выходя из двора, я последний раз оглянулся на окна Валеркиной квартиры. Он по-прежнему махал рукой. И таким он мне вдруг показался несчастным и одиноким, что у меня промелькнула мысль: «А ведь это не он у меня собаку украл, а наоборот, я у него сейчас её краду!» От этой мысли я остановился как вкопанный.

— Ну, ты чего встал? Пойдём, — потянула меня мама за руку.

— Подожди, мама, я сейчас!.. — крикнул я и побежал к подъезду.

Забежав в квартиру, я столкнулся нос к носу с Валеркой, бежавшим мне навстречу. Он остановился, застенчиво поглядывая на меня. А потом сказал:

— Можно мне ещё разок погладить твою собачку?

— Бери, — сказал я, — щенок твой, а зовут его Засоня.

— Ты его отдаёшь мне? — как бы не веря, переспросил Валерка.

— Да, он твой.

Глаза Валерки светились счастьем. Он поглядел на меня таким благодарным взглядом, что я подумал: «Люди так глядеть, наверное, не могут, да и собаки, пожалуй, тоже». Валерка бережно взял из моих рук щенка. Признаюсь честно, что когда он забирал из моих рук Засоню, я на мгновение пожалел о своем поступке. Но только на одно мгновение.

Валерка стоял как заворожённый. Я ему говорю: «Приходи, Валерка, к нам в школьный двор вместе с Засоней, я никому не дам тебя обижать». Валерка молча кивнул головой, затем повернулся и, так ничего не сказав, ушёл к себе в комнату. А я с лёгким сердцем вышел на улицу к встревоженной маме.

— Где твоя собака? — спросила она.

— Я её отдал Валерке, ведь он без мамы, а у меня есть мама, — сказал я, беря её за руку.

Мать остановилась и внимательно поглядела на меня. Потом порывисто обняла и, поцеловав, сказала:

— Ты правильно поступил, сынок, и я тобою горжусь.

— Вот такая история, — мама закрыла книжку. — Ну, идите пока. Может, сами уже придумаете, как лучше быть.

Настя с Никитой молча пошли в свою комнату.

— Бери, если хочешь, — сказала Настя, протягивая Никите солдатика. — Если уж люди щенка могут отдать!..

Никита взял солдатика и задумчиво посмотрел на него:

— А знаешь, давай всё-таки он у тебя будет, пусть ослика сторожит. А когда понадобится, то отпустишь его на войну, ладно?