Долгая ночь у костра (Триптих "Время драконов" часть 1)

— Так, выходит, и нет ничего — для всех? — спросил Пит.

— Есть,— отозвался Пищер, вынимая руку из транса,— ‘вот-она она’.

— И водрузил на плиту-стол здоровенную плоскую бутыль тёмно-красного цвета.

Сашка тут же принялся разглядывать её на просвет — пламя свечи длинной жёлтой искоркой пробивалось насквозь; вокруг неё мягко светился эллипс — алый в средине и малиновый к краям...

— Ух ты,— снова протянул Пит.

“Малиновки заслышав голосок” — начал насвистывать Сталкер, пальцем извлекая из кружки чаинки.

— Да,— сказал Сашка,— весчь...

— и налил себе из кана полкружки чая.

— За Начало,— сказал Пищер,— чтоб повезло.

— Может быть,— согласился Сашка,— может, и повезёт — именно нам...

: Он помолчал, паузой доигрывая иронию, отхлебнул чуть тёплого чаю, сморщился — и добавил:

— По крайней мере, хоть этот транс не грохнули. Так что Начало вполне ничего. В духе. В конце концов, чай, парафинированный Сталкером — не так уж и плохо... Для начала.

Сталкер перестал насвистывать, уставился на Егорова. Сашка демонстративно отхлебнул из кружки ещё раз, затем встал, замер — и, прикоснувшись к губам, осторожно снял с них тоненькую прозрачную плёночку.

— Держи,— он протянул её Сталкеру.

— Что это?.. — Сталкер подозрительно уставился на слепок сашкиных губ,— я же всё выловил!

— Достаатошно адной таблэтки!.. — с грузинским акцентом произнёс Сашка,— я ххачу пааднять эту чаашэчку паарафына...” — он медленно поднял кружку,—

— ‘Сьёвейтцкий парафинь пьём за дрючба и льюбовъ!’ — подхватил Пищер.

— Чая поменьше, парафына поболшэ — это, видымо, мнэ,— смешивая акценты, заключил Сталкер.

Все засмеялись.

— Нужно дать ему остыть,— сказал Пищер,— когда остынет, парафин всплывёт и его можно будет...

— Ловить голыми руками,— докончил Сталкер.

: Сашка сокрушённо покачал головой.

— Подумать только! И так может веселиться человек, всего лишь пять минут назад чуть не оставивший нас без стола и чая!..

— Пять условных минут,— Пищер показал Сашке запястье, лишённое органов времени.

— И ЭТОТ ЧЕЛОВЕК —— Я!!! — Сталкер с гордостью стукнул себя кулаком в грудь, и в этот момент — одновременно с его “Я!” и ударом — в гроте повис некий звук: то-ли отдалённый крик боли и ужаса, то-ли вой, низкий свист, почти гудение...

— Сталкер съёжился, и как стоял, рухнул на сиденье.

— А-ах,— распахнул рот Пит, но ничего не было слышно.

Сашка подумал «началось» и ещё одновременно «так сразу» и «как рано» — и, словно уравнение замкнув фигурною скобкой,— «но ведь это же ни на что не похоже!..»

: за фигурною скобкой был побелевший от страха — нет, не от страха, от неожиданности Сталкер, и действительно испугавшийся Пит, и то, что Свечу Шагалу за всех ходили ставить только Пищер с Питом, а надо было, конечно, идти всем — вместе, никого бы с этого не убыло; тоже мне, нашли, на чём экономить время — которого всё равно без часов не сосчитать, не измерить,— и к чему считать, всё время — наше; месяц пребывания впереди, а Свеча есть Свеча, завтра же с утра после молитвы побегу...

— Счётчик аэроионов,— невозмутимо объявил Пищер и полез в транс. — Наверное, случайно включил, когда бутыль доставал... У него там три преобразователя — вот они “выдают” хором.

— ОН,— от волнения у него вышло “ООН”,— всегда так будет... — Сталкер подыскивал подходящее слово,— б-беспокоить?

Пищер пожал плечами.

— Бр-р,— пробормотал Сашка,— а я чуть было Свечу Шагалу ставить не побежал...

— Тот самый случай,— корректно заметил Сталкер.

— Какой?

— Тот самый. Уверовал, да. Сам же обосновал: как прижмёт — поверишь...

— Значит, это не Двуликая? — переспросил Пит.

— О-о-о... — Сталкер запрокинул голову назад и якобы в экстазе протянул руки к своду,— какой идиот навешал ребёнку на уши религиозного дурмана?!

— Боюсь, что этот идиот — я,— мягко заметил Пищер. — Я ему немного рассказал, когда Свечу ставили — о Двуликой одну легенду... В конце концов, должен же он знать, зачем мы истинно здесь...

— Зачем “мы здесь сегодня собрались” — то есть каждый из нас конкретно — боюсь, мы и сами не знаем. Узнать — это и есть Цель.

Сашка достал из портсигара сигарету, закурил.

— Обож-жаю много большого красивого матафизического бреду,— Сталкер покосился в сторону Пищера,— и много ты ему натрендил?

— Да нет... я же говорю: только одну легенду о Двуликой. И вторую — о Шкварине.

— О Шкварине ты не говорил. И вообще: ты больше обещал, чем рассказывал.

— О Шкварине тебе пусть Сашка сказывает. Я там был... так, младшим мичманом. К самому шапочному разбору успел — чтоб ничего толком не сделать, но в ГБ засветиться...

— Как обычно,— вставил Сталкер.

— Ты ещё о Свече обещал. Как тебя с КрАкодилом присыпало.

Сашка удивлённо поднял вверх брови.

— Когда это? Ты мне не хвастался...

Пищер усмехнулся.

— В 79-м... Когда только откинулся, и сразу на две недели залезли. Впервые. После того, как вы все ушли — а мы остались... И вообще: есть вещи, которые часто... Ну, не знаю. Нельзя, что-ли, говорить...

— И сейчас именно тот момент — когда, конечно, можно. Да?

: Сталкер скрестил на груди руки, закинул ногу на ногу и пыхнул сигаретой.

— Мы весь во внимании. ‘И в вынимании’ — то есть слухаем, yes.

Сашка издал стон, сравнимый с работой преобразователей, и развернулся к Сталкеру:

— Слушай, ты... Когда меня дерьмо жрать призовут — я без тебя не пойду. Потому что с тобой его жрать самое оно. Ты ведь не только всё один выжрешь — руками, пока я ложку искать буду — но ещё и нахваливать будешь: “из прынцыпа”...

— Всё сказал? — ласково осведомился Сталкер. — Ты ротик-то свой — поганый — прикрой, да.

Пищер усмехнулся, налил в кружки из бутыли.

— Прошу! А ты, Саш, зря кипятишься. Каждый пишет, как он дышит. То есть, может, это действительно всё смешно — со стороны...

— Да тьфу на ВАСП обоих! — воскликнул Сталкер. — Ведь ежели ВАСП обоих как-то — хоть изредка, да! — трохи не охолонять, вы друг другу так головы запудрите... Должен же оставаться в этом дурдоме хоть один нормальный человек с несъехавшей от экстрасенсорики крышей — иначе вместо того, чтоб действительно понять, что же за сила чёртова нас сюда тащит, мы такой срач и мозгоклюйство разведём...

— И что же,— Сашка ехидно уставился на Сталкера,— ты хочешь сказать, что являешься... гм... из нас самым нормальным человеком?..

— А что: ошарашивает поначалу?

— Представь себе — да.

— Сашка, Сталкер! Вы можете обойтись без этой вашей грызни хоть один вечер?

— Утром люди, как люди,— добавил Пит,— за завтраком сама любезность: ах, Сашечка, ах, Сталкер... Прямо пособие по хорошим манерам — ненаглядное... А что ни вечер — дай по ножу и вилке, да оставь одних в гроте — на полчаса — так даже костей выгребать не придётся. Сожрут друг друга дочиста — и стены вылижут... А утром — снова друзья до гроба: до очередного вечера то есть.

— Это у них циркадные,— определил Пищер.

— Да тьфу на W.A.S.P. всех — снова! просто я без него, дурачка...

— Без тебя, дурачка...

— Без тебя меня мене тебя...

— Минет беря...

— Такая странная у нас любовь...

— Наса лыбовь...

— Любовь к НАСА...

— Любой — с первого раза...

— До самого последнего конца...

— И первой капли крови...

— Нервных просим не смотреть, да.

— И удалиться “за бугор”...

— Изъявив свою волю в урну.

— Промальпинистам — с незначительной высоты — скидка.

— “Пять бабушек — рубль”.

— Мин финн в бреду бреждает...

— И опять выигрывает, гад.

— Странные игры.

— Страшные иглы...