Смотри, что принесли наши сети

— Тут же все равно нет места, — Макс уже был одной ногой в коридоре.

— Как это нет?! — Граф в два прыжка догнал его и втащил в комнату.

Макс вывернулся, сбрасывая с плеча его руку.

— Ну хватит уже, — Граф предупреждающе замахнулся. — Спокойно. Вот так. Смотри, места навалом. Хоть двадцать человек положить можно.

— Где?

— Прямо здесь, — Граф показал на пол под ногами. Ты же турист у нас? На природе ночуешь? Значит, у тебя все с собой. Ложись и спи сладко. И нечего шататься по всей квартире.

— Прости, дорогой друг, — Лина выглянула из-за двери. — Судьба разлучает нас!

— А ты к себе иди, пока я еще добрый, — Граф снова плюхнулся на диван.

— Что поделаешь, — Лина карикатурно заломила руки. — Граф — мой верный рыцарь. Он, как свирепый, но непобедимый дракон, заботится о моей безопасности, о моей…

Последние ее слова потонули в грохоте телевизионной музыки, которую Граф накрутил на всю.

Вскоре в квартиру поднялись Вилыч и Жюли с Ольгердом. Поскольку в другой комнате был тоже только один диван, стали решать, кто и на чем будет спать. Потом образовалась очередь в душевую. Обнаружилось, что какие-то вещи Жюли остались в машине, Граф уперся и отказался за ними идти, а Максу ключи он давать не хотел, Ольгерду надумал поить чаю, а Лина предложила устроить чаепития на балконе. И так все это продолжалось и продолжалось, пока Вилыч не рявкнул и приказал всем идти спать. Прямо сейчас. Еще немного возни и вздохов, шлепанья босых ног по коридору, хлопков дверью туалета, и свет в квартире погас.

Макс выбрал себе место у входа в большую комнату. Так, ему казалось, будет дальше всего от дивана, на котором спали Вилыч и Граф. У противоположной стены, рядом с батареей расположился Ольгерд. У него был примерно такой же, как у Макса туристический коврик. И он раскатал его, положил сверху спальник, сел на них, опустил голову и закрыл уши руками. И просидел так минут пять или десять. Потом просто опустил руки, залез в спальник и заснул.

А Максу не спалось. Он тупо смотрел в потолок, наблюдал, как блуждают по нему отблески городских огней. Да потолок и сам по себе был не таким простым. Не белый и не серый. Не близкий и не далекий. Белое свечение от какой-то непонятной лампы, может, от уличного фонаря или чьего-то окна по соседству разливалось по нему во всю ширину. И только по углам копилась почти черная тень, да рядом с той стеной, где лежал Макс, свет ослабевал, и видна была четкая (как это на алгебре называется, «параболическая»?) граница между почти белым и серым. На стороне тени по потолку бежала длинная, похожая на змеиный след трещина, самый кончик ее высовывался в освещенную область. А дальше начинались бугры каких-то потолочных гор, потом космическая станция люстры, в стеклянных лепестках которой то появлялись, то исчезали синие и зеленые блики — это далеко внизу под полом квартиры копошился город.

И Макс лежал, и смотрел в потолок, и не мог понять, что он здесь делает. Это не был какой-то мучительный вопрос, не дающий ему спать. Дело совсем в другом. Просто… Почему так происходит? И почему происходит именно так?

Ведь у него же была какая-то конкретная цель. Когда-то, давным-давно, до того, как все это завертелось. Он чего-то хотел. И хотел чего-то определенного. А сейчас? Тени на потолке, жесткий пол, который от коврика ничуть не мягче, в нижней квартире смотрят телевизор, Граф присвистывает во сне, в коридоре возятся собаки, а на кухне тарахтит холодильник. В спальнике немного жарко. И почему-то от всего этого вместе невероятно хорошо. Ну, как будто бы ты приехал на море, и уже вечер, и вода такая теплая-теплая. И ты падаешь в нее, и плывешь. Переворачиваешься на спину, лежишь себе на воде с закрытыми глазами, и ничего тебе не надо. Все хорошо.

Кто-то усердно тряс его за ногу. Макс вынырнул из теплого сна. Снаружи было холодно, замерзли плечи, и щеки, и особенно нос. Макс открыл глаза. Прямо над ним, шумно облизываясь, стоял черный Аки. Морды не видно, только блестят глаза, зубы и язык.

— А ну уйди отсюда, — прошипел в темноте кто-то невидимый и шлепнул собаку.

Аки повернул голову и тихонько заскулил.

— Ну, хороший мальчик, иди сюда, иди, — невидимка прищелкнул языком.

Аки повернулся и, обметая Максов спальник мохнатым хвостом, скрылся в коридоре. Вместо него тут же появилось призрачное лицо Лины:

— Ты так до утра лежать собираешься? — спросила она почти беззвучно.

Макс помотал головой, но Лина уже исчезла.

Одевшись как можно тише, они выскользнули на площадку. Лина аккуратно придавила дверь, пока не щелкнул язычок замка.

— Все нормально, у меня ключ есть, — она показала Максу длинный желтый ключ и тут же убрала его в карман.

Макс неловко щурился в свете электрической лампочки. Похоже, артистам «Семи карасей» передалась главная страсть их руководителя. Переодеваться по любому поводу. Вот и Лина сейчас была не в своем стим-панковском платье, а в коротком черном пальто, черных брюках и ботинках на высокой шнуровке. На руках перчатки без пальцев. Тоже, наверное, какой-нибудь косплей.

— Пойдем, покажу тебе кое-что, — Лина ухватила его за рукав и потащила вверх по лестнице.

Светильники на площадках были с датчиками движения, и путь на девятый этаж оказался чем-то похож на королевское путешествие: стоило въехать в очередное графство, как загорался свет. И тут же гас, когда королевская чета отбывала.

— А чего не на лифте? — спросил Макс в районе седьмого этажа.

— А, он шумный. Так еще разбудим кого-нибудь. А нам это сейчас не нужно, — она подмигнула ему на ходу.

Как оказалось, лифт бы им не помог. Он шел только до площадки восьмого этажа, а им нужно было на девятый. Отсюда к потолку поднималась пугающе прозрачная лестница из кусков арматуры. Один ее конец был зацеплен за ограждающие площадку перила. А второй упирался в квадратный проем, перекрытый металлическим люком. Лестница висела над пролетом высотой в два этажа, и весь ее вид говорил о том, что она проломится под первым же сумасшедшим, который рискнет на нее наступить.

— Нам наверх, — улыбнулась Лина.

Макс тут же кивнул.

— Только там замок, по-моему, — он прикусил губу.

— А, не проблема, — Лина перебралась через перила и полезла к люку. Лестница под ней скрипела, прогибалась и раскачивалась во все стороны.

Макс почувствовал, что сейчас закричит. Тугой комок тошноты и липкого страха откуда не возьмись возник у него в животе и начал раскручиваться, набирая скорость с каждой секундой.

Лина уже добралась до люка, обхватила ногами верхнюю ступеньку. Повернула к себе навесной замок, дернула дужку — не открывается — вытащила из кармана кусок проволоки и сунула в замочную скважину. Макс устало привалился к стене. Лина вытащила еще одну проволочку и вставила ее рядом с первой. Стала усердно ее раскачивать.

Хлоп. Свет погас.

Макс не был уверен, погас ли он вообще, или все это только в его голове. Он влажной ладонью ощупал стену, на которую опирался. В темноте что-то щелкнуло.

— Помаши рукой.

— А?

— Рукой помаши!

Макс помахал. Свет снова зажегся.

— Вуаля! — Лина показала ему замок с расстегнутой дужкой. — Поднимайся сюда.

Через железную дверь выбрались на плоскую, заклеенную рубероидом крышу.

— Неплохо, да? — она раскинула руки в стороны и, закрыв глаза, подняла лицо к небу.

Ночь и пустота были со всех сторон. Бесконечность, которую невозможно пощупать, холодным ветерком текла через крышу, и этому потоку не было конца. Казалось, можно простоять вот так целую вечность, пока город внизу мерцает разноцветным огнями, ревет турбинами стритрейсеров, воет сигнализациями, шепчется шагами и полуночными разговорами.

— Пойдем, — Лина потянула его за рукав.

Подошли к невысокому парапету. Внизу улица, расцвеченная белыми пятнами фонарей. Перекресток, и светофор, мигающий оранжевым светом. По серому асфальту идут одинокие пешеходы. Ветер качает тугие ветви высоких деревьев. Машины скользят по дороге, ощупывая ее огнями фар.