Антери, сын Лапландии

Он сел в спальном мешке, протер глаза и постарался стряхнуть остатки сна. Костер горел ровно. Рипсу лежал у кучи лишая немного поодаль, из-за облаков выплыла луна. Во рту было сухо; ему хотелось пить.

Он выбрался из укрытия, подошел к оленю и похлопал его, постоял и послушал. Нигде ни звука, ни лая Сепи. Нет, все же что-то было: лес вокруг, казалось, тихо вздыхал. И луна — она то пряталась в облаках, то показывалась вновь. Он мельком подумал, что погода меняется, как и предсказывал отец.

Он решил сварить крепкий кофе. Он подумал, что покончит с жаждой раз и навсегда.

В пластиковом мешочке была принесенная днем вода. Был и кофе. Антери насыпал его в кофейник чересчур. Он подумал, что кофе получился такой же крепкий, как тот, который недавно сварил отец после того, как свалил волка. По меньшей мере такой же.

И вот случилось так, что этот кофе лишил его сна. К тому же он недавно вздремнул, и все это, вместе взятое, привело к тому, что сон никак не приходил. Антери пробовал ложиться и на спину, и на бок, и на живот, но результат был один и тот же. Наряду с хорошими мыслями приходили воспоминания о прошедших событиях, мысли о его нынешнем положении здесь, о возможных несчастьях с отцом, дедушкой или матерью, все что угодно… А что, если волков было больше двух? Очень могло быть, они подстерегают сейчас Рипсу. А у него только и оружия, что нож… Что это? Не послышался ли ему какой-то странный звук по ту сторону укрытия? И Рипсу тоже поднял голову…

Антери стало страшно. Захотелось забиться в самый дальний уголок спального мешка или хотя бы натянуть капюшон на глаза.

Но нет, нет… Антери нутром понял, что страх можно побороть, лишь идя ему навстречу. Шла ли речь о подлинной или только воображаемой причине страха, ее надо было увидеть своими глазами.

Он раскрыл «молнию» спального мешка, вскочил на ноги и надел сапоги. Он вынул из ножен свой маленький нож и вышел из промежутка между костром и местом для сна. Он остановился и прислушался.

Ничего.

Может быть, только лес вздыхал несколько тяжелее, чем совсем недавно, но больше ничего.

Рипсу лежал, положив голову набок. Луна все реже выглядывала из-за облаков. Дым от костра стлался по земле и образовывал круговорот перед брезентовым укрытием.

Антери обошел лагерь. Услышав его шаги, Рипсу поднял голову. Антери почесал за ушами своего питомца, и Рипсу в свою очередь потянулся губами к его штанине.

Все было в порядке.

Но Антери решил оттолкнуть от себя страх как можно дальше, так далеко, чтобы он больше не омрачал его нынешней ночью. Он обошел кругом всю Виувалонвоса. Это было четыре километра или около того, но он думал, что хоть после этого к нему придет сон.

Сон пришел, но не мирный, а беспокойный, полный кошмаров. Когда он в конце концов отделался от них, когда его дыхание стало ровным и он перестал метаться, он спал чрезмерно долго. Утро было уже в разгаре, когда он проснулся — проснулся от того, что верхнее бревно перегорело и упало со своего места.

Он, не позавтракав, поторопился к реке. В спешке он вытащил первую сеть и уложил ее вместе с рыбами на дно саней. Вторая сеть вначале никак не вытаскивалась из-под льда, но потом все же поддалась медленно и неохотно.

Антери подумал, что сеть зацепилась за корягу и что коряга скоро выплывет наружу. Но то, что выплыло наружу, была никакая не коряга, а нечто такое, что устрашило Антери гораздо больше, чем ночные привидения и кошмары. Казалось, еще немного — и он бросит сеть и убежит.

Это была выдра.

Весь дрожа, Антери вытащил ее вместе с сетью на край проруби.

Глава восемнадцатая

Что еще это может быть, как не выдра, спрашивал себя Антери, когда немного успокоился и рискнул перевернуть безнадежно запутавшегося в сети зверя… Правда, за всю свою жизнь он видел выдру разве что на картинках, но пусть так: это могла быть только она. Для ондатры она была чересчур велика; ондатру он все-таки знал. А для бобра слишком мала, решил он. Бобра он никогда не видел, но читал о нем, слышал разговоры и, по крайней мере, знал, что у бобра плоский хвост.

Но, может быть, это тюлень? Нет, тюлени водятся в море. Никто из таежников никогда не рассказывал, чтобы тюлени встречались в здешних местах. И ведь тюлень гораздо больше и тяжелее…

Тяжела была и выдра. По крайней мере, килограммов на пять с половиной, решил Антери. И как бы там ни было, ее следовало привезти домой! У него мелькнула мысль, что, может быть, с нее надо снять шкуру, ведь видел же он, как снимали шкуру с волка, но он тотчас же отбросил эту мысль. Во-первых, отец велел торопиться домой, а во-вторых, он не знал, как надо обдирать такое животное: чулком ли, как белку или куницу, или как оленя, медведя или волка… Таежник не обходится малыми знаниями и навыками, подумал Антери. Многое узнано, но еще больше предстоит узнать.

Он положил завернутую в сеть выдру на дно саней и подивился про себя: вот будет возни-то, когда сверток размотают и сеть распутают. Наверное, она порвана в нескольких местах и ее надо будет отвезти дедушке для починки. Дедушка хорошо умел чинить сети, но, вероятно, это сумел бы и отец, если б только захотел.

Антери пришел на стоянку и спешно принялся готовиться к отъезду. Он не знал, который сейчас час, потому что у мальчиков его возраста часов, конечно, не бывает, а от солнца было мало проку, так как оно пряталось за облаками.

Но сколько бы ни было времени, надо было трогаться в путь, и поскорее, думал Антери. Деревья Виувалонвоса беспрестанно гудели по верхам, и над болотистой низиной проносились порывы ветра. Впереди был трудный путь, и хорошо, если он проделает его до наступления темноты. К счастью, ветер был по большей части попутный… Антери выбил средние колья, державшие брезент, выдернул вбитые по его краям в землю колышки. Затем он разгрузил сани, сложил брезент и расстелил его по дну саней так, как велел отец. На дно он уложил все самое тяжелое: выдру, если только это была выдра, моторную пилу, вторую сеть вместе с рыбами, улов первого утра — замерзших щук, сигов, форелей и налимов поодиночке в щели внутри и по бокам. На самый верх он уложил волчью шкуру. Она тоже замерзла, но отец заранее сложил ее так, что она поместилась в сани; отец умный… Когда Антери, завернув края брезента, прикрыл ими все и стянул груз веревкой с боку на бок и крест-накрест — он видел, как это делают, — он мог лишь удостовериться, что возвращается с немалой добычей и тянуть ее Рипсу будет нелегко.

А теперь в путь!

Все шло хорошо и верно до сих пор: через Виувалооя, по знакомому боковому притоку в открытое пространство между кряжами Каринселкя и Кайтаселкя, оттуда мимо кряжа Каринселкя, остров болотистой низины Кейккумаапа направо и вересковая пустошь Киуруяйпя налево — знакомые названия, следующие в обратном порядке, чем по пути сюда. А вот уже северная вершина сопочного массива Койтелайнен и сам Койтелайнен. Четыреста пять метров высотой, вспомнил Антери. Десять километров с лишком остались позади; ветер достиг силы настоящей метели. Он сбивал с деревьев шапки снега, они с шумом рассыпались, падая на твердый наст, порывы ветра подхватывали комья снега. И по-видимому, ветер взламывал также наст, ибо откуда же летели эти градины, которые словно иглы впивались в шею и лицо, стоило чуть повернуть голову? Какая удача, что ветер попутный, думал Антери вновь и вновь. Идти против ветра было бы невозможно. Или, по крайней мере, пришлось бы искать лесистые островки на болотах и укрываться за ними. А сейчас ветер дул им в спину. Если бы у Рипсу были лыжи на ногах, он мог бы скользить на них. Во всяком случае, во время самых сильных порывов…

Антери испытывал муки голода; за нынешний день он не взял в рот ни крошки… Он был вблизи сопочного массива Койтелайнен, внушавшего чувство безопасности высоты, где можно было разжечь из сушняка костер, заварить чаю и плотно закусить. Антери взглянул в ту сторону, заранее зная, что ничего этого не будет. Он успел увидеть, как стоявшая на болотистой низине чуть повыше сосна рухнула наземь, сломав при падении вершину живого дерева. Ветер подхватил сломанную вершину, выкатил ее между деревьев на низину и помчал по направлению к лесу Порккаусоя. Рипсу испугался движущегося предмета и шарахнулся в сторону. При этом он наступил копытом на конец лыжи Антери. На этом месте под лыжей оказалось углубление, и конец лыжи сломался.