Тихая плакса

Чтоб попусту себя не расстраивать, Антоша не торчал возле окна. Однажды сидел он, не зажигая света, забившись в уголок дивана. Отец и мама ушли в кинотеатр. Окна темнели, жизнь на улице утихала. И вдруг он услышал: стучат. В форточку. Антоша очень удивился. Клаша жила на пятом этаже, а они на самом верху башни, на четырнадцатом. Но если стучат, значит, кто-то просится в дом. Антоша открыл форточку, и в комнату влетел воробей.

Суматошно трепеща крыльями, он ударялся о потолок, о стены, и Антоша сразу понял: быть беде. Заворожённо смотрел он на тонконогую хрустальную цветочницу, убранную на зиму на шкаф, подальше от его, Антошиных, неловких рук.

То ли нужно было подставить к шкафу стул и снять вазу, то ли как-то усмирить воробья.

Антоша выскользнул на кухню, нашёл коробку с пшеном, вернулся в гостиную и высыпал половину банки на стол, на белую скатерть. В тот же миг на шкафу хрустально зазвенело, цветочница перекрутилась, перевалилась, грохнулась на пол, рассыпалась в сверкающие брызги.

— Ну, вот! — сказал Антоша притихшему воробью.

Воробей, напуганный шумом, опустился на железную веточку торшера и уронил капельку.

«На покрывало из кружев», — сказал себе Антоша.

Воробей был маленький, взъерошенный. Видно, плохо ему жилось нынешней морозной зимой.

— Ладно, поешь, — сказал Антоша гостю и ушёл из комнаты.

Воробей приглашение понял и принял.

Он тотчас перелетел на стол и принялся клевать пшено.

Антоша смотрел в щель между дверью и косяком на воробьиное пиршество и не горевал ни о чём. Ни о том, что срезал с воротника лисью морду, ни о том, что разбилась самая красивая вещь в их доме.

«Приручить бы воробья, — думал Антоша. — Пусть носит письма Клаше. Почтовый воробей — вот было бы здорово!»

И усмехнулся. И сказал себе вслух, чтоб не выветрилось из головы:

— Нам надо вырасти другими людьми.

Сказал и вошёл в комнату. Воробей вспорхнул над столом, но тотчас опустился, заспешил набить зобик.

— Смотри не переешь, — сказал ему Антоша.

И тут он подумал о том, что воробья нельзя отпустить. Открыть настежь дверь и турнуть. Ведь мама, пожалуй, не поверит, что цветочницу расколотил воробей. И конечно, мама обязательно спросит, почему кормил воробья на столе, на новой белой скатерти.

Пшена надо было насыпать на пол.

Довольный гость чистил клюв. Наелся.

Антоша отворил дверь на лестничную клетку.

— Улетай! Пусть не верят. Я-то буду знать, что сказал правду.

Антоша решительно шагнул к столу. Воробей вспорхнул и вылетел в форточку.

— Так, — сказал Антоша, оглядывая комнату, — за гостем нужно прибрать.

Он закрыл форточку, затворил дверь, унёс на кухню банку с пшеном и принёс совок и веник.