Шестая Бастионная

сокого крыльца, куда сбегался шумный пионерско-октябрятский народ. Юрос помахал мне рукой и мимо дежурных старшеклассников скользнул в школьные двери. Пронесло.

Я сел напротив крыльца, на скамью под густыми каштанами. Было много знакомых ребятишек. Подбегали, здоровались со мной и Митькой, которого тоже знали. Саня Дальченко подарил ему амулет из плоской ракушки на нитке, а два третьеклассника – Данилка и Кирилл несколько лаковых коричневых каштанов и значок «Севастопольская панорама».

Юрос больше не появлялся, и я решил, что все в порядке. Лениво двинулся к ларькам у Центрального рынка, непедагогично помышляя о кружке холодного пива.

Мечте не суждено было сбыться – встрепанный Юрос догнал меня у самого ларька.

– Дядя Слава! Ну что это такое! Опять не пускают!

– Но ты же прошел!

– Прошел, положил портфель и опять вышел, чтобы с ребятами поиграть! А потом захотел обратно, а там у дверей химик!

– Кто?

– Директор новый! Он раньше простым учителем был, у старшеклассников, а теперь сделался директором! И командует…

Не хотелось мне в это хорошее утро скандалов и разборок. Хотелось пива. Но что делать-то? Юрос на меня смотрел как на всемогущее существо.

– Идем, горе мое…

Юрос на своих журавлиных ногах замаршировал впереди. Он заранее предвкушал посрамление химика-директора и торжество справедливости.

У школьного крыльца народу было больше прежнего и ребячий гомон стал громче. В нем сквозь веселье пробивались обиженные крики.

Вслед за Юросом я протиснулся к ступеням. Юрос оглянулся.

– Вон он, директор! У дверей!

У входа в школу командовал маленький, похожий на восьмиклассника, но со взрослым лицом мужичок. Он вскрикивал высоким боевым голосом и ловко действовал руками. Вот спрыгнул с крыльца (чтобы не упасть от толчка) лохматый рыжий парнишка. Вот врезался в толпу и затерялся в ней чем-то не угодивший новому директору мой знакомый второклассник Руслан…

– А это что за фокус! – Директор ухватил за локоть девушку в синем платье и белом форменном переднике. Большую – наверно, десятиклассницу (он сам был ей ростом до уха). – Почему с сережками! Это что за мода являться в школу украшенной, как новогодняя елка!

У девушки на мочках ушей и правда блестели бирюзовые шарики. Она хотела что-то ответить, но химик ухватил ее за локоть.

– Ну-ка, назад! – И развернул так, что бедная выпускница крутнулась вокруг оси, как манекен на вертящейся подставке.

Мне уже не хотелось пива. Мной теперь двигали отточенные рефлексы. Те, что крепли целых двадцать пять лет – все годы, когда я был командором «Каравеллы». Четверть века я активно внушал деятелям советской школы, что ученики – это люди. И что обращаться с ними надо как с людьми.

Я шагнул ближе.

– Прошу прощения. Не имею удовольствия знать, как вас зовут, но меня проинформировали что вы возглавляете данное учебное заведение…

– Ну и что? – запальчиво сказал директор. Он часто дышал (хорошо поработал). Лицо его резиново морщилось.

– Мне показалось, что… н-не совсем