Динка прощается с детством

пожалуйста, не ходи провожать! Нечего там на дороге устраивать свои сцены! Невеста! - уже строго прикрикнула Марина, и все замолчали.

Когда Леня ушел, Динка побродила по саду, побренчала в кармане монетками и, вспомнив про мороженое, облизнулась.

"Сейчас поеду, наемся с горя. Ой сколько еще у меня недостатков, подумала она. - Ни один взрослый человек не будет с горя есть мороженое. Но я все-таки поем, потому что сегодня очень жаркий день!" Динка представила себе шоколадные и сливочные шарики на запотевшем стеклянном блюдце и побежала за Примой.

- Куда это? - недовольно спросила Марина, когда Динка подвела лошадь к крыльцу.

- Так... развеюсь немножко... - со вздохом сказала Динка, принимая на себя печальный образ невесты, которая только что рассталась с любимым человеком.

Обманутая Марина посмотрела ей вслед.

- Похоже, что Динка действительно очень переживает Ленин отъезд! - сказала она подошедшей Мышке.

- Да что ты, мама! Вот увидишь, вернется как ни в чем не бывало! Просто она любит из всего создавать трагедии!

- Никогда я не могу понять, как это в ней уживается: какая-то большая душевная глубина с полным легкомыслием, ум с глупостью, - медленно сказала Марина. - На свете не найдется двух людей, которые были бы о ней одинакового мнения. Один обязательно будет считать ее вчень глупой, другой - очень умной. Во всяком случае, в пятнадцать лет можно быть уже серьезной!

- Мы сами поощряем ее, мама. Вася всегда говорил... - начала Мышка.

- Анжеленок! - мягко прервала ее мать; в минуты огорчения она называла Мышку этим ласкательный уменьшенным именем. - Я не воспитывала Васю. И не хочу, чтобы ты думала и говорила его словами. Старайся всегда оставаться самой собой. Для Васи Динка закрытая книга. Может быть, он видит только одну страничку, и ему кажется, что этого вполне достаточно. Вася смешивает Динку со всеми детьми вообще, а в Динке много есть такого, что не всегда свойственно детям. Но, конечно, она легкомысленна. Я в пятнадцать лет была уже серьезной девушкой! - неожиданно закончила Марина.

Глава пятидесятая

ПРИЕЗЖИЙ

С тех пор как Динка получила седло, красивую уздечку и тоненький хлыстик с ремешком, надевавшийся на руку, поездки ее верхом приобрели особый смысл. Динке правилось воображать себя лихим наездником, приподниматься на стременах и, пригнувшись к гриве лошади, зорко глядеть вдаль. Перед каждым таким выездом она тщательно чистила Приму, расчесывала ей гриву и любовалась поблескивающими на ее лбу бляшками из черненого серебра.

- Ах, Прима, какая ты красавица! - в восторге говорила Динка.

Вспомнив, что когда-то Прима участвовала в скачках с препятствиями, Динка часто заставляла ее теперь брать мелкие барьеры, перескакивать через рвы.

- Не бойся, Прима, не бойся, голубонька, - ласково шептала она, наклоняясь к уху лошади и чувствуя, как у ней самой замирает от страха сердце.

Прима не боялась. Настоящее седло, туго укрепленное на ее спине, стремена, упирающиеся в ее гладкие бока,