Правила. Не снимай штаны в аквариуме

— Здорово. — Я наклоняюсь, чтобы разглядеть коляску. — А как она устроена?

Джейсон кладет руку на джойстик, и кресло перемещается на фут вперед и возвращается обратно. Кэтрин. Гулять.

На улице. Я тоже.

— Ты хочешь пойти на улицу? — Я бросаю взгляд на его маму. — Со мной?

— Возьми мой мобильный. — Она открывает сумочку. — Звони прямо сюда, если я понадоблюсь. Номер телефона есть на визитке у администратора.

Администратор обводит номер на визитке в кружок. Но даже с этим номером, мобильным, парой чистых карточек и карандашом в кармане я не чувствую себя достаточно подготовленной. А если я не смогу ему помочь? Или ему что-то понадобится, а я не пойму что?

Я придерживаю дверь, и с четвертой попытки Джейсон проезжает. Пока мы спускаемся по пандусу, я, затаив дыхание, твержу про себя как молитву: не спеши, не спеши, чтобы он, не дай бог, не разогнался, не упал и не ударился.

Когда пандус остается позади, я вздыхаю с облегчением — уф!

— Куда пойдем?

У магазинов толпятся люди, а мощеные тротуары кажутся ухабистыми и неровными для инвалидного кресла. Мне бы хотелось пойти с Джейсоном в лавку Эллиота, чтобы показать ему всякие бутылки и старинные вещи, но там длинный лестничный пролет, а проход между полками слишком узкий для его кресла.

Джейсон показывает: Вода.

— Хочешь пить?

Идти. Там. Вода.

Между домами волны сверкают на солнце, как алмазы. Я прикидываю сложность маршрута: через парковку (трещины в асфальте и решетки водостоков); на ту сторону улицы (это просто); затем по дороге, ведущей к хозяйственному магазину Отиса, и по пандусу на бордюр (крутой поворот); по тротуару вдоль склада судового и портового оборудования (отсюда он кажется ровным). А дальше по утоптанным дорожкам прибрежного парка (мы у цели). Я оглядываюсь на здание клиники. Мама и миссис Морхаус машут из окна.

— Ладно, пойдем, только ненадолго, а то твоя мама с ума сойдет, если мы пропустим развитие речи.

Плевать. Развитие речи.

Шагая рядом с его коляской, я изображаю логопеда:

— Ну что, Джейсон!!! Похоже, день у тебя сегодня выдался гнусный и…

За спиной слышится топот, и нас с обеих сторон обгоняют две женщины. Они бегут трусцой, и одна из них награждает Джейсона жалостливым взглядом.

Глядя на удаляющиеся подошвы их кроссовок, я засовываю руки в карманы и нащупываю карандаш, визитку и выпуклые клавиши телефона миссис Морхаус.

Может, не стоило соглашаться идти так далеко?

Когда мы подходим к переходу, машина останавливается, чтобы пропустить нас. Когда мы переходим улицу, я смотрю на завитки волос на шее у Джейсона.

На тротуаре стоит пожилая пара, женщина что-то ищет в сумочке.

— Разрешите, — говорю я.

— Ах, извините! — Мужчина бросает взгляд на ноги Джейсона. Пожилая пара уступает нам дорогу, при этом женщина продолжает рыться в сумочке.

Я иду впереди Джейсона по тротуару и отбрасываю в сторону шишки, камушки и палочки, чтобы они не попали под колеса его коляски. Я оборачиваюсь: Джейсон едет за мной, его скрюченные пальцы лежат на разговорнике, взгляд прикован к воде.

— Правда, красиво?

Он кивает. Больше. Чем. Обалдеть! Что?

— Какое слово означает больше, чем «Обалдеть»?

Да.

Я смотрю, как искрятся на солнце волны, и не нахожу слов.

— Похоже, нет у нас такого слова.

Сделать. Карточку. Нет слов.

Хотя мы перегородили дорожку, и людям, чтобы обойти нас, приходится топтать газон, я достаю из кармана чистую карточку и сверху пишу: «нет слов». Надо что-то нарисовать, но даже океана кажется мало.

Нет. Рисунок.

Карточка отличается от тех, которые я сделала раньше. В разговорнике она похожа на заснеженное поле.

— Ты прав, — соглашаюсь я. — Так ты сможешь представить себе все, что захочешь.

В воздухе пахнет рыбой, это такой коричневато-зеленый глубоководный запах. Я сворачиваю на дорожку, ведущую вдоль берега к ряду красных скамеек с видом на океан.

Чуть дальше рыбацкая лодка швартуется у причала рыбного ресторана, и человек в длинном белом переднике спешит по сходням к рыбакам.

Так, не спеша, мы с Джейсоном добираемся до конца дорожки.

Нас обгоняет девочка с парой черных пуделей, она задевает мою руку.

— Простите, — бросает она через плечо.

Я шепчу Джейсону:

— Она опаздывает на выставку собак.

Джейсон улыбается мне в ответ.

— Пошли вон на ту скамейку у пристани?

Обычно мне нравится слушать скрип досок, гул моторов и пронзительные крики чаек, но сегодня мне кажется, что уши у меня заложены от жужжания, которое издает коляска Джейсона, и от звенящей тишины, которая наступает всякий раз, когда люди нас замечают.

Я ловлю на себе взгляд мужчины. Он улыбается мне, но я только киваю ему в ответ не в силах разжать стиснутые зубы.

На большой городской пристани чайка на ножках-палочках сушит перья и чистит клювом крылья, а группа дошколят, перегибаясь через перила, бросает в воду камни.

Мы подходим к пристани, и до нас доносятся обрывки разговора.

— Конечно, это совсем необязательно, но так будет лучше.

Склонившись над маленьким мальчиком, девочка постарше накладывает ему на локоть бактерицидный пластырь:

И хотя голова у нее опущена, я узнаю расчесанные на косой пробор волосы и слегка изогнутую от постоянного накручивания прядь.

Припав на одно колено, я втягиваю голову в плечи и прячусь за перекладинами пустой скамейки.

— А этот мальчик попал в аварию? — спрашивает малыш, показывая на Джейсона. — Ему больно?

Я вижу, как Кристи вздрагивает при виде Джейсона, а потом резко отворачивается и, приложив палец к губам малыша, говорит:

— Тише. Обсуждать людей неприлично.

Джейсон сдает по дорожке назад, ко мне, и я прячусь от Кристи за его креслом. Он останавливается и пытается посмотреть на меня через плечо.

— Я иду, — говорю я.

Он постукивает по разговорнику, но мне не видно, что он хочет сказать, а встать я боюсь. Узел завязан, но я все равно сжимаю пальцами концы шнурка, потому что, как только я отпущу их, мне придется иметь дело с Кристи. Почему я не могу просто встать и сказать: «Привет, Кристи»?

— Так, возьмите друг друга за руки, мы идем к автобусу, — раздается женский голос.

Выглядывая из-за коляски, я вижу, что Кристи берет малыша за руку. Она замыкает строй детей, запихивая обертку от пластыря в карман шортов.

Я медленно приподнимаюсь.

— Я все.

Присев на край свободной скамейки возле пристани, я смотрю на Кристи, которая с каждым шагом становится все меньше и меньше.

Джейсон пытается привлечь мое внимание, но я с трудом отрываю взгляд от Кристи только тогда, когда она уже переходит дорогу на выходе из парка.

Кэтрин. Прекрасно. Сегодня.

Я киваю:

— Сегодня прекрасная погода.

Джейсон касается моей руки.

Кэтрин. Прекрасно.

У меня занемела шея. Я растираю ее ладонью, глядя на гребешки водорослей, обрывки каната и сломанную ловушку для раков, застрявшую между камнями у кромки воды.

Что он имеет в виду? Он просто хочет сделать мне приятное или хочет сказать, что я ему нравлюсь?

— Нет, — говорю я и свожу глаза к переносице. — Я — уродина.

Джейсон даже не улыбается.

— Пойдем обратно. Скоро за тобой придет логопедша.

Но Джейсон никуда не торопится. Он открывает новую страницу в своем разговорнике. Мой день рождения. Ты придешь?

На странице только эти карточки — новые, явно самодельные. На карточке «Мой день рождения» нарисованы красные и синие воздушные шары и коричневый шоколадный торт.

Сама не знаю почему, но, глядя на карточки, которые его мама сделала лучше, чем обычно, я испытываю укол ревности. И в то же время мне грустно думать, что ему пришлось просить ее об этом, чтобы позвать меня в гости.