Артем Скворцов — рабочий человек

— А чьи? Твои?

— Я почем знаю? Это бабка где-то их…

Он не договорил. Степанида с гирями в руках возвращалась на свое место. Я отошел от прилавка. Но не очень далеко, чтобы все было видно.

Степанида что-то сказала Митьке. А он вдруг швырнул ей коробку, в которую складывал выручку. Степанида на миг опешила, а потом закричала на Митьку и хотела его ударить. Но Митька увернулся, нырнул под прилавок и выскочил с другой стороны, не очень далеко от меня.

— Не смей меня трогать! — крикнул он Степаниде, губы у него вздрагивали.

Степанида прямо ощетинилась:

— Я вот тебе дам — не смей! Ты чей хлеб жрешь, паршивец? Марш на место!

— На-ка вот, выкуси! — Митька показал Кондратьевне фигу и пошел прочь.

У меня от удивления глаза на лоб полезли. И вдруг я вспомнил, как недавно Микула Селянинович сказал про Степаниду: «Без помощников она не может… Пашка сбежал, так бабка внука себе выхлопотала…»

Выходит, что же, Митька и есть тот самый внук? Ну и дела.

Кража

Первым уроком в восьмом «Б» был урок географии.

Инна Наумовна обвела замерший класс взглядом, посмотрела в журнал, потом снова на ребят и сказала:

— К доске пойдет Меркулов.

Артемка невольно оглянулся.

Сегодня впервые случилось так, что из подъезда они с Меркуловым вышли одновременно. Артемка демонстративно не замечал Митьку. Столкнувшись с ним на нижней площадке, Артемка даже отвернулся. Неужели еще здороваться с этим торгашом! Митька тоже промолчал.

До школы они шли на небольшом расстоянии друг от друга и не обмолвились ни словом.

Урока Меркулов не знает. Это как пить дать. Интересно, что он сейчас будет плести учительнице в свое оправдание? Не был в субботу в школе — не знал, что задано, не выучил урока — голова болела. Или этот тип изобретет что-нибудь свеженькое? Их с бабкой, видать, врать учить не надо. Вон как ловко она про гипс сочинила, чтобы в троллейбус с корзинами забраться.

Митька вышел к учительскому столу, одернул рубаху. Не «экая» и не «мекая», как иногда делали у доски многие, Митька спокойно и рассудительно рассказывал об экономико-географическом положении Молдавии, ее природных ресурсах, населении и хозяйстве.

Восьмой «Б» впервые видел новенького у доски, впервые слушал, как он отвечает. Должно быть, поэтому в классе была необычная тишина.

— Хорошо, — остановила Митьку Инна Наумовна. — Этот материал ты знаешь. А сейчас вспомним пройденное.

Артемка почему-то вдруг заволновался: как спросит сейчас учительница такое, чего уже и не вспомнить!

— Скажи, какие моря омывают нашу страну на севере, и покажи их на карте, — попросила Инна Наумовна.

Артемка облегченно вздохнул: ну, на такой-то вопрос и суслик ответит!

Митька перечислил названия морей, каждое обвел указкой.

Инна Наумовна удовлетворенно качнула головой и приготовилась вывести в журнале отметку. Любой бы на Митькином месте сразу же, положив указку, заторопился к своей парте, но Меркулов этого не сделал. Он вдруг начал рассказывать о далеком северном крае. Как он суров и как прекрасен. Как красиво сверкают льды в лучах солнца, когда оно полгода висит над горизонтом в полярный день. Какое надо иметь мужество, чтобы жить, работать и учиться, когда и море, и сушу накроет долгая ночь с вьюгами, буранами, морозами.

Митька рассказывал о том, что многих исследователей привлекал этот богатый и загадочный край. Здесь бывали Семен Дежнёв, Витус Беринг, Дмитрий и Харитон Лаптевы, Семен Челюскин, Отто Юльевич Шмидт…

— В центре поселка Диксон, — Меркулов указал поселок на карте, — стоит памятник Никифору Бегичеву. Всю свою жизнь Бегичев посвятил морю. В 1927 году он погиб от цинги. А на скалистом берегу Диксонской гавани другой памятник — норвежскому моряку Тессему…

И Меркулов рассказал притихшему классу удивительную историю: в 1919 году возле мыса Челюскин льды заковали норвежское судно «Мод», которым командовал известный исследователь и мореплаватель Руаль Амундсен. Амундсен боялся, что в случае гибели судна пропадут документы — результаты его годичных наблюдений, и направил с пакетами на Диксон двух членов экипажа Петера Тессема и Пауля Кнудсена. Но на Диксон эти двое не пришли. Два года искали их. И только в 1922 году у мыса Приметного наткнулись на обгоревший труп Кнудсена. А еще через год в четырех километрах от радиостанции Диксона был найден и Петер Тессем. На груди его в водонепроницаемом пакете сохранились материалы Амундсена. Что произошло с Кнудсеном и Тессемом, так и осталось до сих пор загадкой.

Артемка прежде никогда не слышал этой истории. В его альбоме «Отважные люди моря» были фотографии многих из тех, кого назвал Меркулов: Беринга, Шмидта, Челюскина. Был и Никифор Бегичев. Но о Петере Тессеме и Пауле Кнудсене Артемка слышал впервые. Откуда все это известно Митьке? И, словно угадав Артемкины мысли, Инна Наумовна сказала:

— Я очень довольна твоим ответом, Меркулов. Молодец. Откуда ты все это так хорошо знаешь?

Меркулов задумчиво посмотрел куда-то вдаль, за окно:

— Я там жил. На Севере. У самого моря.

Артемка удивленно раскрыл глаза: «Вот оно что!»

Он как бы заново разглядывал Митьку. И вдруг метнул глаза на географическую карту. Вон Диксон. А от него на север и чуть-чуть на восток — остров Уединения, где погиб матрос Дмитрий Меркулов, Митькин тезка. Не может быть, чтобы Митька не слышал об этой истории! Эх, расспросить бы его…

— Ты очень много пропустил уроков, — донеслось до Артемкиных ушей. Это Инна Наумовна продолжала разговор с Меркуловым. — Почему?

Митька опустил голову, нахмурился, сказал неуверенно:

— Болел я.

— Смотри, скоро экзамены.

На перемене Артемка осторожно, как бы невзначай, подвинулся вдоль стены поближе к тому месту, где одиноко стоял, глядя в окно, Меркулов. Артемка уже был готов заговорить с ним, но тут вдруг из физкабинета как пробка вылетел Женька Мельник. Он остановился около ребят из восьмого «Б» с таким выражением на лице, что все невольно примолкли и в ожидании уставились на него.

А Женька, почему-то слегка заикаясь, сказал:

— К-кинокамеру украли…

Все сразу бросились в физкабинет.

Сергей Сергеевич уже в который раз открывал и закрывал створки разных шкафов, выдвигал, старательно заглядывая в них, ящики от столов и тумбочек.

Кинокамеры нигде не было.

— Неужели в самом деле украли? — все еще сомневался Сергей Сергеевич.

Со всех сторон на него так и сыпалось:

— Как же это могло случиться?

— Наверно, физкабинет был не заперт?

— Скажешь тоже! Его всегда запирают!

— Взломали, что ли?

— А может, через окно?..

Нижнее стекло широкого окна физического кабинета было выбито. На полу валялись стекла.

Прозвенел звонок.

— Освободите физкабинет и расходитесь все по классам, — строго сказал Сергей Сергеевич. — К окну близко не подходите! Я иду звонить в милицию.

Весь следующий урок Артемка никак не мог успокоиться. «Это надо же! Украсть такую вещь! Достояние всей школы! Люди работали, копили деньги, и вот тебе на! Конечно, это сделал тот, кто знал, где находится кинокамера. Но знали почти все! И даже не почти, а просто все. Кто же это влез через окно? Неужели кто-то из наших?»

Артемка стал внимательно приглядываться к ребятам. Вот Рим Нагаев. Даже дико думать такое про Нагаева!

Женька Мельник. Да никогда! Бронька Афонин. Ну, пижон, хвастун, но украсть!.. Нет, конечно, не он. Дальше — Вика. За Викой сидит Митька. Артемка украдкой разглядывал его. Митька… Он так недавно в их классе. Какой-то непонятный.

Артемка вдруг вспомнил: когда Мельник сообщил о краже, все помчались, сбивая друг друга с ног, в физкабинет. А Меркулов так и остался у окна. Почему? Ему что, наплевать на все, что происходит в школе? А между прочим, кинокамера ему нравилась!

Артемка сам испугался своей мысли: неужели это сделал Митька! Ведет он себя сейчас как-то странно. И вдруг Артемке показалось, что он не ошибся. Он точно знает, что аппарат украл именно Меркулов! Украл и продал! Он это умеет! Потому и не побежал вместе со всеми в физкабинет, что знал все заранее. А может быть, все-таки не он?