Артем Скворцов — рабочий человек

— Вот здесь заработанные нами деньги. Двести двадцать четыре рубля. Будем делить.

Мы с Митькой прямо обалдели. Дело в том, что мы как-то совсем забыли про то, что за работу полагаются деньги.

Коваль вытряхнул деньги на стол и указал:

— Я думаю, справедливо будет так: вам, Дмитрий и Артем, — по девяносто рублей. Мне — сорок четыре.

Мы с Меркуловым начали протестовать. Как же так! Почему не поровну?! Но Коваль и слушать не стал. Даже рассердился: «Вы забываете, что последнее время много работали без меня, самостоятельно! Шабаш!»

Так и не взял себе больше ни копейки. Но зато двадцать пять карбованцев тут же добавил ему я. Расплатился своими трудовыми!

Ночью на сеновале мы с Митькой долго не могли уснуть — разговаривали. И такое у нас творилось на душе! И грустно было немножко уезжать из деревни, и какая-то радость распирала нас. Отчего это? Мы долго думали, гадали: отчего это? И устали, и руки в мозолях, а все равно радость? И решили: это потому, что еще никогда мы не чувствовали себя такими полезными, нужными на земле.

Я думаю, мы не ошиблись. Именно от этого. Кто сомневается — пусть смонтирует автопоилку.

Потом Митька уснул. Уснул как-то сразу. Все говорили, говорили, вдруг бац — и нет его! Как в тот раз. Только теперь он спал по правде, не притворялся. А я не мог. Интересно! Мама иногда жалуется: «Я сегодня почти не спала. Все мысли, мысли какие-то…» Мне было и удивительно и непонятно такое слышать. Как это так — «мысли, мысли!..». А ты не думай! Раз ночь, значит спи. А тогда на сеновале со мной именно такое вот и произошло. Митька спит — хоть выноси его! А я думаю, думаю!.. О чем только не передумал! Ну, например, про Славку и про нас с Митькой…

Славка Смирнов мастерит ракеты. Хорошо, конечно, но ведь пока это только игрушки! Кто знает, когда он станет настоящим конструктором. И станет ли еще! А мы с Митькой уже сегодня принесли пользу целому колхозу. Пользу настоящую, не игрушечную.

Потом я думал про Коваля. И еще про отца. В общем-то, конечно, обидно, что так вот у меня в жизни получилось: надо о чем-то серьезном посоветоваться — иду к Ковалю. А мог бы к отцу. Я все надеюсь, что он вернется к нам…

Про Митьку думал, про то, как у него дальше жизнь сложится.

А потом стал думать про традиции. Я Митьке позавидовал: у него семейная традиция! Надо же! Дед моряк, отец моряк, мать морячка, и Митька туда же рвется. Вот Степанида. У нее тоже — традиции. Хорошо, когда традиции хорошие, и плохо, когда плохие. Их вроде и традициями-то неудобно называть.

А потом подумал о себе: почему же у нас нет ничего вот такого? И вдруг — стоп! Как это нет? Мама кто? Рабочая. Отец? Рабочий. А дед? Рабочим он был! А я построил автопоилку! Да я самый настоящий потомственный рабочий!

И в ту ночь я решил: вернусь домой, заберу в школе документы и отнесу их в ПТУ.

Я стану рабочим! Как Коваль. Как моя мама. И работать всегда буду так, чтобы люди благодарны были мне за мой труд. Без дураков работать! Как сегодня. Если я нарушу это слово — пусть не видать мне в жизни радости! Я покажу этим крашеным акулам, что такое настоящий рабочий!

Все! Решено и подписано. Шабаш!

И сразу же уснул.

Из класса школьного — в рабочий!

День был сухой и солнечный. Так часто бывает первого сентября.

Если в училище идти из дому, то нужно повернуть налево. Но Артемка идет в противоположную сторону. Он сделает «кругаля», но пройдет сегодня по Пионерской, где стоит его родная школа.

Последний раз он был в ней совсем недавно, когда приходил за документами.

Директор Анна Григорьевна, протягивая Артемке папку с нужными бумагами, спросила:

— Не жалко, Скворцов, оставлять школу?

Жалко, конечно, Артемке. Чего там. Но десятиклассники тоже, расставаясь летом с учителями, с товарищами, чуть не плачут.

— Что делать, Анна Григорьевна, — сказал Артемка, — все равно когда-то оставлять придется. А я решил твердо. Работая профессия — в нашей семье традиционная!

— Ну что ж, в добрый час. Школу не забывай, мы всегда рады видеть тебя у нас.

— Спасибо.

— Надеюсь, ты станешь настоящим рабочим, и нам не придется за тебя краснеть.

— И я надеюсь, — улыбнулся Артемка.

— Ну а после ПТУ только работать? Учение на этом закончишь?

— Нет, Анна Григорьевна, так нельзя. Учиться человек должен всю жизнь. А иначе у него вырастет хвост. Закон природы!

— Ну, тогда, Скворцов, я за тебя спокойна! — засмеялась Анна Григорьевна.

Удивительно: выйдя с документами из школы, Артемка вдруг почувствовал себя каким-то повзрослевшим. Впрочем, это, кажется, началось немного раньше. Да, пожалуй, все-таки все началось с деревни. Даже мама, когда он, вернувшись домой, вошел в квартиру, воскликнула, прижав ладони к своим щекам:

— Артемка! Да тебя не узнать!.. Вырос-то как!

А когда Артемка, стараясь не придавать этому большого значения, небрежно сказал: «Это мой заработок. Убери, пожалуйста…» — и выложил на стол шестьдесят пять рублей, мама как стояла, так и села на свой любимый стул:

— Ка-ак… Сразу шестьдесят пять?

Артемка засмеялся.

— Ну, не сразу. Мы же там долго работали.

— Знаешь что, Артем, — сказала мама, — давай сделаем так: это деньги твои, ты их заработал нелегко. Распорядись ими сам. Купи себе что хочешь. Пусть это будет памятью о нынешнем лете, о твоем первом заработке.

Артемка подумал.

— Хорошо!

И бросился к двери.

— Куда ты? — всполошилась, кинулась вдогонку мама.

— Исполнять твое желание! Мы вместе будем помнить сегодняшний день!

Торопливо шагал Артемка к «Сапфиру». Он волновался, лежит ли еще там, под стеклом витрины, колечко с волшебным камушком, и, когда увидел его, обрадовался, как хорошему знакомому.

— Покажите, пожалуйста, — попросил Артемка продавщицу.

— Это, мальчик, дорогое кольцо.

— Я знаю. Покажите. Мне хочется для мамы… У меня сегодня получка.

Артемке показалось, продавщица взглянула на него с уважением. Достала с витрины колечко, подала…

— Как называется этот камень?

— Александрит. Он приносит счастье.

— Я так и знал! Выпишите!

И помчался домой.

Артемка может поспорить, что такой счастливой не видел прежде свою маму никогда.

— Ну ты подумай, Артем! Это какое-то чудо!

— Это александрит. Он приносит счастье.

— Уже принес!

И тогда Артемка сказал:

— Мама, а то, старое колечко, больше не носи. И вообще отдай его кому-нибудь.

— Почему это вдруг?

Артемка немного помолчал.

— Я когда-нибудь тебе расскажу почему.

Возле школы было тихо. Конечно же, Артемка из-за своего «кругаля» вышел из дому рано, и его бывшие одноклассники появятся тут чуть позже. А потом зазвенит звонок, и девятый «Б» усядется за парты: Славка, Женька, Рим, Афоня, Вика…

Вот-вот подойдет к вокзалу поезд, на котором возвращаются из Мурманска Митька и Коваль. Горько, но что делать, бывают на свете такие совпадения. Не только фамилия одинаковая, а даже имя. Но ничего, еще два года, закончит Меркулов десятилетку и — в мореходное училище. Так будет обязательно.

Артемка прошел мимо школы и свернул на Больничную.

Вот и училище. Четырехэтажное серое здание с колоннами. Два года — и у Артемки профессия. Он равноправный член огромного общества. Нужный, полезный… Может, как Коваль.

— Скворцов!

Кто это? Он остановился, растерянный, — на углу ребята: Мельник, Нагаев, Вика с Леной.

— Ты почему так долго? — кричит Вика. — Мы тебя ждем! — И протягивает ему цветы. — Поздравляем, Артем! Желаем тебе счастья…

Цветы и у Лены. Она тоже подает их Артемке!

— Мы гордимся тобой, Артем…

Мельник прицелился в них «Кварцем-4»:

— Исторические кинокадры! «Из класса школьного — в рабочий!» Веселей улыбочку, Скворцов! Девочки, отодвиньте свои душистые веники от его светлого и гордого лица! Совершенно загородили… Так, хорошо! Снимаю! Подтянитесь: равнение на Скворцова!..