Динка прощается с детством

ей злопамятности. Взрослые - это говорильня, а ребенок - человек действия! Он такой родился, таким и должен остаться!..

- Но ведь родители - это те же взрослые... - недоумевает Леня.

- Родители?

Лицо у Динки делается настороженным, черточки бровей взлетают вверх.

Родители... Этот трудный вопрос застает ее врасплох. Родители бывают разные: бывают хорошие, бывают плохие. Что делать с плохими?

- Ну, родители тоже не очень-то разгуляются после революции! - на всякий случай заключает она.

Но на лице ее появляется озабоченное выражение, и Лене хочется вернуть ей радость мечты.

- Ну, с родителями, конечно, разберутся, - успокоительно говорит он. - А вот ты что представь себе! Ведь все дети пойдут учиться...

- Конечно, и взрослые, и дети... - мгновенно оживляется Динка. - И может быть, Лень, в одно какое-то утро мы вдруг увидим, как все дети идут по улице... с книжками! Много, много детей. Это правда или сказка, Лень?

- Это правда, Макака! - торжественно подтверждает Леня.

- И в деревне и в городе, Лень? Все дети, во всей нашей стране? взволнованно допрашивает Динка.

- Все, все дети... - кивает головой Леня.

- И на улицах не будет уже нищих, не будет разных, голодных сирот? Это правда, Лень?

- Конечно, правда, Макака. Ведь ради чего же борются люди? Может, не сразу... Но если все будут работать, то откуда возьмутся нищие?..

- Я буду работать, Лень, я буду так работать, что с меня пух будет лететь! - клянется Динка. - И драться я тоже буду! Рядом с тобой буду драться! Ведь за революцию еще надо драться!

- Ну что ж! Будем драться! - задорно говорит Леня, распрямляя плечи. - В городе - с капиталистами, в деревне - с помещиками и всякими Матюшкиными...

- О Лень! Вот когда от Матюшкиных одно мокрое место останется, одни тараканьи усы, - с дрожью в голосе говорит Динка и смеется счастливым, беспричинным смехом от переполняющей ее радости. И Леня тоже смеется...

Но утро, лучшее в жизни утро, уже кончается, и от дома слышится голос Мышки:

- Ау, Лень! Ау, Динка!..

- Пойдем, - говорит Динка и с сожалением оглядывается на луг. Ей кажется, она только что видела в густой траве белые шапочки детей, а сейчас это уже только ромашки...

Глава тридцать вторая

НЕОБИТАЕМЫЙ ОСТРОВ И ЛЮДИ...

- Ау, Леня! - чуть доносится от террасы слабенький голос Мышки.

- Эгей, гей, Динка! - звонко перебивает его крепкий, задорный голос Федорки.

Белый платочек ныряет в зелени кустов, в густом малиннике, около пруда. То дальше, то ближе слышится голос Федорки в разных уголках хутора, но Леня и Динка не спешат. Они идут, крепко обнявшись и глядя в глаза друг другу... Сегодня вся земля, как прекрасный необитаемый остров, принадлежит только им. На свете нет даже Пятницы, который мог бы неожиданно появиться из кустов, и самые умные слова не стоят тех волшебных слов, которые они говорят друг другу.

- Я люблю тебя...

- И я...

- Ты еще не знаешь, что такое любовь.

- Нет, я знаю... Только скажи