Про маму и вишневые косточки

— Ладно, — Пончик спорить не любит. Он огляделся по сторонам и спросил: — На что похожа эта лавочка?

Это была довольно страшненькая скамейка, без спинки, из длинной некрашеной доски на четырёх ножках. Старая, потемневшая от дождей, растрескавшаяся, она стояла по колено в траве.

— На деревянную линейку на ножках она похожа! — сказал Артём.

— Да, Тёма, плохо у тебя с воображением, — и Настя гордо выдала свой вариант: — Эта лавочка похожа на фантастического инопланетного зверя!

— Может, у меня с воображением и плохо, зато у тебя слишком хорошо. Где ты тут зверя увидела?! Головы-то нет! Если с ногами, значит, зверь? Ты так каждую табуретку и каждый диван в звери запишешь!

— Ну и ладно! Это уж точно лучше, чем твои дурацкие линейки с ватой. И вообще, откуда ты знаешь, как выглядят звери на других планетах? Ты там был? Был, да? Был?

Я испугалась, что они сейчас поссорятся, и поскорее выкрикнула:

— Скамейка похожа… скамейка похожа… на деревянный мостик! А трава — это море. Вот, видите? Волны зелёные! — Ветер был сильный, трава колыхалась и действительно напоминала волны. Мне даже показалось, что запахло солёной морской водой. Ромашка мелькнула среди травинок, как маленький белый парус…

— На кусок ржаного хлеба она похожа, — Пашкин голос снова оторвал меня от моего моря, — и по форме, и по цвету. А ещё на печенье прямоугольное. И на торт вафельный.

— Ой, ну опять Пончик за своё. Придумайте лучше, на что похожа моя пуговка! — и Настя показала всем пластмассовую пуговицу у себя на платье: золотисто — рыжую, полупрозрачную.

— На золотую монету! — Артём не привык долго раздумывать.

— Скажешь тоже! — Настя опять была недовольна Артёмкиным ответом. — И где ты такие монеты видел?

— В книжке про пиратов! Один к одному!

— Ну прямо! И ни на какую не на монету вовсе, а на хорошенькую брошечку! Из драгоценного камня! Да, Лёлька?

Я потрогала пуговицу. Она была гладкая и тёплая.

— Да… на камушек. На морской камушек. Его обкатали волны, и он лежит у самого берега, а вода прозрачная-прозрачная, на дне солнечные пятна, крошечные рыбки носятся туда-сюда, а если войдёшь в волу, пощипывают за ноги…

— Она на леденец похожа! — это опять Пончик. — На апельсиновый или персиковый. Или на курагу. Или на маленькую мандариновую дольку, или…

— Лёлька! — завопила Настя. — Давай свой вопрос! А то он сейчас целый супермаркет на нас вывалит.

— На что похожа луна?

— На мяч! — это, конечно, Артём.

— Луна похожа на блюдо, — тут Настя, кажется, испугалась, что в этот раз придумала что-то слишком простое, и поскорее добавила: — На волшебное драгоценное блюдо! Иногда оно золотое, а иногда серебряное.

— Мне кажется, луна похожа на солнце. — Все посмотрели на меня удивлённо, и я объяснила: — На солнце, которое садится в море, и с него уже осыпались все лучи.

Кажется, они опять не поняли. А я так чётко представила: круглое-круглое солнце бледно-жёлтого цвета садится в море — осторожно, как будто боится промокнуть. Вокруг уже почти совсем темно, золотые пятна на воде превратились в серебряные…

— О, луна! — донёсся до меня голос Пончика, — Она много на что похожа! И на сыр — ну, это все знают, — и на дыню, и на большую жёлтую сливу, и на персик, и на круглую лимонную конфету, и на пончик… Чего хихикаете? И вообще, я ужинать пошёл! Выдумали игры, от которых аппетит зверский появляется. Всё, пока! А то с вами тут с голоду помрёшь!

«Счастливый Пашка, — подумала я, — захотел есть — и пошёл ужинать. А я… где я тут море возьму?»

Про гадкого утёнка

К нам на гастроли приехал театр из какого-то другого города. Почти все спектакли были взрослые и только один детский — «Гадкий утёнок». Вот на него мы с бабушкой и пошли.

Сцена была совершенно пустая, без декораций. На неё выехал на скейте дяденька в сером комбинезоне и в белой бандане. Сначала он долго катался и делал разные трюки, а потом отшвырнул скейт и стал выкрикивать:

Когда так кричат, это называется «рэп» — я знаю, видела по телевизору. Я не пыталась специально запомнить, что выкрикивал утёнок, просто у меня память слишком хорошая. Стихи и песни запоминаю с первого раза.

Потом на сцену выкатился на роликах ещё один артист. На голове у него был большой красный гребень. Он сообщил всем, что он панк по прозвищу Индийский Петух, и полез к утёнку драться. За ним выбежала целая толпа людей в обычной одежде, на груди у каждого висела табличка. На табличках было написано: «Утка», «Курица», «Индюк». Они стали болеть за дерущихся — одни за утёнка, другие за петуха. Болельщики подбадривали драчунов громкими криками, кряканьем, кудахтаньем и свистом. Дрались утёнок и петух очень-очень долго. Потом на сцену напустили дыма, и я так и не поняла, кто победил.

Когда дым развеялся, я увидела, что утёнок разговаривает с двумя артистами в кепках с огромными козырьками. Он им говорил:

Тогда я поняла: двое в кепках — гуси. Но тут какой-то дядька выбежал на руках — прямо так, вниз головой! Одной ногой он лягнул первого гуся, другой — второго. Гуси упали. Наверное, это был охотник.

А потом утёнок устроился на работу в цирк. Там было два главных артиста — курица и кот. Курица жонглировала яйцами, а кот — бенгальскими огнями. У утёнка жонглировать ничем не получалось, а его рэп всем быстро надоел. К тому же он всё время устраивал другим циркачам мелкие пакости: щипал их, обливал водой. Поэтому старушка, директор цирка, его уволила.

После цирка утёнок ещё долго ходил туда-сюда, всё время с кем-то ссорился, а в конце к нему подбежали трое в белых футболках и шортах, стащили с него серый комбинезон, а под ним оказались такие же белые шорты и футболка. И все вместе они стали танцевать танец маленьких лебедей. Хотя я точно знаю, что этот танец совсем не из «Гадкого утёнка», а из балета «Лебединое озеро», мы на него с мамой ходили. А потом, кажется, кто-то с кем-то поженился, но я уже так устала, что ничего не поняла.

Когда мы вернулись домой, бабушка долго делилась впечатлениями с родителями:

— Очень, очень современная постановка! Какой интересный подход к классической сказке! Как ново! Как свежо! Какие великолепные режиссёрские находки!

Наша бабушка вообще очень старается быть современной: модно одевается, читает самые новые книжки и даже пытается слушать молодёжную музыку. Ну и вот, пока она рассказывала, мама с папой искоса поглядывали на меня. А я, кажется, сидела с довольно кислой физиономией. Чувствовала я себя так, как будто не в театр сходила, а два часа занималась какой-то тяжёлой и противной работой — например, писала буквы в прописях. Когда бабушка вышла, мама тихонько спросила меня:

— Не понравилось, да?

— Не очень, — я вздохнула и поплелась в свою комнату. Там я сняла с полки книжку Андерсена и открыла «Гадкого утёнка». Немножко полистала и прочла:

«А он совсем смутился и спрятал голову под крыло, сам не зная зачем. Он вспоминал то время, когда все смеялись над ним и гнали его. Но всё это было позади. Теперь люди говорят, что он самый прекрасный среди прекрасных лебедей».

И мне стало полегче.

Про золотые медали