Пропали каникулы

Внизу хлопнула дверь. Тётя!

Ребята мигом скатились по лестнице — тётя Глаша категорически запретила лазить на чердак, опасаясь, чтобы ребята не спалили дом.

Увидев мальчиков, тётя обрадовалась:

— Вот вы где! Сейчас подкрепитесь и играйте себе на здоровье!

Саша давно приметил, что у его тёти была просто какая-то страсть кого-то кормить, поить и вообще заботиться. «Вот кому надо было иметь человек десять детей! — подумал он, искоса наблюдая, как тётя Глаша старательно обжаривает на сковороде кусочки сала. — И всем было бы хорошо и весело».

Довольная, разрумянившаяся то ли от жара печи, то ли от радостной суеты, тётя Глаша поставила на стол солёные грибки, кувшин с простоквашей и ловко вывернула из чугунка в глиняную миску рассыпчатую картошку.

— Ох и вкусно! — Саша проглотил ложку грибов и, прикрыв глаза, с удовольствием её облизал. — Тётя Глаша, а что это за круг у вас на чердаке валяется? — вспомнил он.

— Опять туда лазили? — подозрительно посмотрела на ребят тётя и пригрозила: — Долазитесь, замыкать чердак буду!

Сообразив, что попался, Саша перестал есть и закашлялся:

— Да я давно его видел!

— Ну смотрите у меня! — быстро успокоилась доверчивая тётя. — А круг, что ты видел, — гончарный.

— Вы на нём работали? — вмешался в разговор Юзик.

Тётя Глаша молча кивнула.

— А нам покажете, как это делается?

— А чего же не показать? Можно! — охотно согласилась тётя. — Фоминишна давно просит парочку кувшинов, вот вы и посмотрите, как это делается…

Она что-то молча прикинула в уме.

— Если песка принесёте, можно уже сегодня замес сделать.

— Это мы мигом! — вскакивая из-за стола, обрадованно заверил её Юзик.

— Сначала поешьте по-людски, — остановила его тётя Глаша. — Успеется!

Поев, ребята вооружились вёдрами и отправились за песком.

Только вышли за околицу, как Юзик вспомнил, что не выпустил козу, которую ему было велено сегодня пасти весь день.

Пришлось вернуться и долго ловить в сарае упиравшуюся Машку. Коза оказалась на редкость своенравным и коварным созданием. Наклонив голову, она недоверчиво поглядывала на ребят своими водянистыми глазами, прорезанными посредине тёмной полоской. Но стоило мальчишкам к ней приблизиться, она взбрыкивала и, блея, отбегала в дальний угол.

— Давай в клещи её брать! — тяжело дыша, проговорил Юзик. — Заходи справа!

Сам он пошёл на козу с другой стороны. Кое-как загнали в угол и с трудом повязали на рога верёвку с колышком на одном конце. В углу огорода колышек крепко-накрепко вбили в землю, и Юзик удовлетворённо потёр руки:

— Верёвка длинная, вот пусть и пасётся сколько влезет! Никуда она отсюда не денется!

И, весело позвякивая вёдрами, ребята помчались к реке.

Солнце пекло нещадно. В жарком мареве струился лес, сверкая, плавилась в речке вода. Они медленно шли по песчаной отмели. Противоположный берег был глинистый, обрывистый, сплошь изрытый гнёздами ласточек-береговушек.

— Смотри, сколько глины! — Саша приостановился и уважительно покачал головой. — На всю страну можно посуды наделать!

— Потому у нас и появились гончары, что глины много, — живо откликнулся Юзик. — И леса много кругом для обжига…

— А мы тоже будем глину обжигать?

— А ты как думал! — важно сплюнул Юзик и остановился, ткнув пяткой в белый мягкий песок. — Тут копать будем!

Быстро накидали в вёдра мелкого, словно мука, песка. Саша попробовал поднять и удивился — тяжеленные… попробуй дотащи до деревни!

Хотя ребята и спешили, приходилось иногда останавливаться передохнуть — пот заливал глаза и ручка ведра больно врезалась в руки…

Среди пышущего жаром, пропахшего тёплым разнотравьем поля рос одинокий раскидистый тополь. Сквозь его густую крону не проникал ни один луч. Саша с удовольствием привалился к шершавому, изрытому глубокими морщинами стволу. С нижней ветки весело вспорхнула пёстрая черноглазая синица. Мимо его уха, деловито жужжа, пронеслась пчела. И опять стало тихо-тихо. Только листва в вышине, не переставая, шепталась и шепталась о чём-то… «Хорошо в деревне!» — неожиданно подумал Саша и улыбнулся, вспомнив свои первые дни у тёти Глаши.

Тётя встретила ребят у калитки.

— Устали? — участливо взъерошила она мокрые волосы Саши.

Он отрицательно мотнул головой и нетерпеливо спросил:

— Сейчас лепить будем?

— Больно ты скорый! — улыбнулась тётя Глаша, забирая у ребят вёдра с песком. — Прежде чем из глины что-то делать, её приготовить нужно.

Поскучневшие ребята неохотно потянулись за тётей к сараю. «А что ее приготавливать? — недовольно думал Саша. — Налей воды и лепи!»

В сарае пахло сырой землёй: в тазу мокла глина, в углу стояла невысокая кадка с затычкой, а у окна висел вместительный мешок. Саша считал, что он с зерном, а оказалось — тоже с глиной.

— В нём глина просушивается, выветривается, — пояснила тётя Глаша, потуже затягивая на затылке концы белого платка. — Потом я её в кадке замачиваю хорошенько — и в таз, выпариваться…

«Смешно, — подумал Саша. — Сушить глину, чтобы потом её замачивать? Замочить, чтобы сушить? Зачем?»

Тётя Глаша склонилась над тазом и сунула в глину большой палец.

— Эта совсем готова! — удовлетворённо объявила она.

Ребята воспрянули духом.

Таз вынесли во двор, глину из него переложили в плоское деревянное корыто, и тётя, добавив туда немного песка и соли, велела ребятам месить её до тех пор, пока она не сделается «как масло».

— Разувайтесь, руками глину не вымесишь, — предупредила она, уходя в дом.

Юзик и Саша мигом разулись и осторожно ступили в корыто. Глина была скользкой и приятно холодила ноги. «Мировая работёнка!» — обрадовался Саша. Но через полчаса он почувствовал, что ноги у него одеревенели. Глина прилипала к ним и была страшно тяжёлой.

Саша исподтишка покосился на товарища. Юзик топтался и топтался, не зная усталости.

Выбиваясь из последних сил, Саша потоптался ещё немного и остановился, чувствуя, что вот-вот шлёпнется в глину.

— Может, хватит? — осторожно спросил он.

— Не-е, — покачал головой Юзик и поднял измазанную глиной ногу. — Видишь, ещё не тянется…

— И никогда тянуться не будет! — вспылил Саша. — Что она — резиновая?

Кое-как выбравшись из рыжего месива, он едва доковылял до лавочки. Ноги дрожали от усталости, сильно ныла поясница.

Сообразив, что Саша с непривычки совсем замучился, Юзик тоже выбрался немного передохнуть.

Из дома вышла тётя Глаша. Вытерла фартуком руки и растёрла комочек глины пальцами.

— Мойте ноги, — приказала она. — На сегодня хватит.

— А как же горшки? — заволновался Юзик. — Что, сегодня их делать не будем?

— Помесите дня два-три как следует, тогда и сделаем!

Тётя Глаша ушла в дом. Ребята переглянулись и, не сговариваясь, опять полезли в глину. Они во что бы то ни стало жаждали делать горшки сегодня же, и тётя не смогла их вытащить даже на обед, но зато вскоре глина стала податливой и мягкой, как хорошо замешанное тесто.

Тёте ничего не оставалось, как сдаться, и она велела ребятам снять с чердака гончарный круг.

Когда мальчики осторожно снесли его вниз и установили на ровной площадке у крыльца, Саша увидел, что гончарный круг похож на обыкновенный маленький столик. Только внизу у него был ещё один круг, побольше.

— Ну что? — Тётя Глаша хитро прищурила глаз, глянув на нетерпеливо переминавшихся ребят. — Сделаем кувшин?

Она зачерпнула глины, огладила её и, словно взвешивая, покачала тёмно-рыжий шар в руке. Усевшись на скамеечку, тётя Глаша сильным движением ноги толкнула нижний большой круг. Он завертелся. Завертелся и маленький, только быстрее, как волчок. Тётя бросила шар в центр маленького круга.

— Как колобок, — улыбнулся Юзик.

— Колобок и есть, — ответила тётя Глаша, сжимая ладонями глиняный ком. Он вращался так быстро, что со стороны казался почти неподвижным. — Гончары так и называют заготовку.