С утра и до вечера

крутизне вниз, присел по-кошачьи и с вызовом задрал мордочку

к тому, что стоял наверху. Тот бросился вниз, налетел на

первого, и они кубарем покатились по снегу. Потом один из

песцов помчался наверх с явным намерением снова

прокатиться».

Морские львы и белые медведи, резвясь, съезжают с

мокрых скал прямо в море, а мартышки, как школьники по

перилам лестниц, любят кататься по голым сукам — сверху

вниз и часами качаются на лианах, словно на качелях.

Даже нелюдимые на вид и колючие — на самом деле! —

дикобразы катаются с гор. Неутомимый охотник за редкими

животными и отличный писатель Геральд Даррелл нашел в

Африке в одной пещере такую их горку, до блеска

отполированную колючими любителями острых ощущений.

«Дикобразы забирались на верхушку ската, съезжали по нему

вниз. Этой веселой игрой в пещере занимались, по-видимому,

уже многие поколения дикобразов, так как поверхность

склона блестела, словно стекло».

Любят поиграть и ежи. Ежиха первые дни ни на минуту

не отходит от ежат. Кормит их молоком. А ежата еще

слепые и глухие, а уже... играют. Боксируют друг с другом.

Кожа с иголками, которая наползает у ежей на лоб, очень

подвижная. Ежата быстро выдвигают ее вперед и, как

боксер кулаком, бьют этим колючим капюшоном своего

противника. Слабенький ежонок, как от хорошего нокаута,

летит от такого удара в сторону.

Мать-ежиха боксировать ежатам не мешает: эта возня

им вместо гимнастики. Сильнее будут.

И молодые кроты-норокопатели с упоением боксируют

друг с другом рылами, как на ринге.

«Однажды,— рассказывает Даррелл,— когда один из

хамелеонов издох, я принес его к обезьянам. Те почтительно

окружили меня и стали с большим интересом разглядывать

дохлого хамелеона. Набравшись смелости, старший из дри-

лов слегка коснулся лапой хамелеона, отдернул ее и стал

быстро вытирать о землю. Гвеноны так и не решились

подойти ближе к трупу хамелеона. Дрилы же постепенно рас-

храбрились, схватили хамелеона и стали пугать им гвенонов,

которые разбежались с пронзительными криками. Пришлось

прекратить эту игру, так как дрилы начали вести себя

неприлично, а гвеноны были уже основательно запуганы и

жалобными стонами выражали свои обиды».

Как играют кошки, собаки, белки, медведи, лисы,

лошади, коровы, олени и многие другие звери, все знают.

«Если дать бизону хорошую игрушку,— советует

директор Пражского зоопарка,— можно сэкономить значительную

сумму на ремонте заборов». Бизон, которому такую игрушку

дали, часами играл с бревном, подбрасывая его рогами, и

заборы больше не бодал.

А рядом в клетке шимпанзе весь день развлекала себя

куском тряпки и носком, которые ей подарили. Надевала их

на голову, руки, ноги, повязывала вокруг пояса, «в общем,

вела себя, как настоящая модница».

И хорошо, что такие тряпки могут надолго отвлечь

обезьян от дурных шуток, которыми им иногда приходит в голову

позабавить посетителей. Когда игрушки у них забирали,

«шимпанзе невинно сидели у решетки, и не было для них

большей радости, чем внезапно бросать в посетителей

опилки и еще худшие вещи. После каждого удачного броска

устраивались веселые танцы».

Леопарды тоже притворяются, что спят, растянувшись

у самой решетки. (А одну лапу просунут обязательно между

прутьями!) И ждут, когда кто-нибудь решит разбудить

«кошечку» ударом зонтика или шляпы: тут хватают, что

успеют схватить, и тянут к себе. «После трудных попыток,—

говорит 3. Веселовский,— мы возвращали владельцу лишь

остатки его собственности».

Молодой и очень симпатичный морж в Зоопарке в

Москве, которого вы, наверное, видели, часами играл камнями

и мячом. А когда ложился спать, все игрушки складывал в

уголок и возле них засыпал, как малое дитя.

Играть животным в зоопарках просто необходимо. Не

только потому, что им тут, в неволе, и делать-то, собственно,

нечего. Доказано, что когда у свободного существа отнимают

свободу, а с ней простор, силу и быстроту движений, в его

организме что-то словно бы ломается. В эндокринных

железах и в мозгу нормальные процессы нарушаются, и

животное часто гибнет от малейшего, как говорят психологи,

стресса, то есть от какого-нибудь переживания, испуга.

Даже такой, казалось бы, пустяк, как перевод в новую клетку,

может зверя убить одним лишь ужасом: психика не

выдерживает, и животное умирает от нервного шока.

Игры разряжают, так сказать, душевное напряжение.

Они хорошая гимнастика и для мышц.

Шиллер, немецкий поэт, утверждал: «Человек играет

только тогда, когда он Человек в полном смысле этого

слова, и только тогда он Человек, когда играет». Нечто

подобное можно сказать и про животных. Тоскующее, больное,

обездоленное животное никогда не играет. А когда играет,

веселится и радуется, легче ему переносить все невзгоды.

Игра и развлекает, и закаляет, учит ловкости и умению

защищаться и охотиться.

Играют друг с другом не только выросшие вместе

сверстники и товарищи по стаям и стадам, но и животные разных

видов: в зоопарках, на площадках молодняка, например. Но

бывает, что и дикие животные разных видов, встречаясь где-

нибудь в лесу, у водопоя или на пастбище, вдруг начинают

играть: страусы с зебрами и антилопами; например, видели,

как олень играл с лисой, белки с кроликами, а заяц с

черным дроздом. Одна дружелюбная парочка, белый кролик и

черная ворона, жить друг без друга не могли: так любили

играть вместе.

Я уже рассказывал о токовых «танцах» птиц. Нечто по-

добное — ритуальные, тоже, по-видимому, «токовые»

танцы — есть и у зверей.

Давно уже ходят слухи о загадочных танцах индийских

диких слонов, на которые они собираются в самой глуши

джунглей.

Танцуют и козлы серн перед молодыми козлами и

козами : скачут, выгнув головы в ложной угрозе, встают на дыбы

в замысловатых каприолях и вообще многие «па»

проделывают на задних ногах. Антилопы топи кружатся каруселью,

вереницей друг за другом, вокруг дерева или нескольких

деревьев. Другие стоят в стороне и смотрят, а потом,

насмотревшись, входят в круг играющих и тоже «танцуют».

Антилопы импалы хороводы водят не около деревьев, а вокруг

своих самок: с блеяньем, задрав головы и хвосты, бегают

вокруг них, а самки стоят в середине, опустив головы.

Но самые впечатляющие танцы у шимпанзе. Одна

группа шимпанзе на научной станции в Тенерифе прославилась

танцами, почти человеческими по манере. Когда этих

обезьян привезли в Европу, они еще некоторое время танцевали

и там, и доктор Крумбигель, большой знаток зверей, видел

эти танцы. Самцы становились в круг и, ударяя в ладоши,

более или менее ритмично топали ногами, словно

«утрамбовывали» ее. Одна нога много раз, но легко касалась сверху

другой ноги — такое еще «па» было в обезьяньем танце.

Самки же только кружились: достаточно неуклюже, но не без

кокетства.

Похоже, говорит Крумбигель, танцуют иногда и гориллы.

Но чаще развлекают они себя ритуалом «биения в грудь».

Георг Шаллер, который, как я уже говорил, много дней жил

бок о бок с дикими гориллами в лесах Африки, заметил, что

в этом их танце девять разных «па», которые исполняются

по отдельности или в различных комбинациях.

Хотя молодые гориллы, прожив на свете лишь три-четыре

месяца, уже пробуют по частям разучить этот ритуал,

привилегия на его полное исполнение принадлежит старым,

матерым самцам с седыми спинами. Представление начинается