Давид Сасунский

Чтоб увидеть ей Патараза крест,

Чтоб узнать по нему Давидов труп.

А Давид, одежду сменив, пришел.

Хандут-хатун он узнал,

Не узнала Давида Хандут-хатун.

Сказал Давид: “Кого ищешь ты?

Тот человек, кого ищешь ты,

Того человека я убил”.

Сказала Хандут-хатун:

“Если ты того человека убил,

Мы с тобой сразиться должны.

Или я тебя убью за него,

Или ты убей и меня”.

Сошлись они, сразились они.

Давид повалил Хандут-хатун,

Надавил коленями ей на грудь.

Сказала Хандут-хатун:

“О, помилуй меня, ведь женщина я!”

Сказал Давид:

“Я знаю и сам, что женщина ты.

Это тебе за тот будет день,

Когда ты кулаком мне ударила в рот, Так что кровь у меня с водой пошла”.

Сказала Хандут-хатун: “Давид, это ты?”

Сказал Давид: “Да, это я”.

“Если так, отпусти меня.

Ты видел, Давид, сорок витязей:

Уже семь лет они там сидят,

Я подарка из них никому не дала,

А как ты пришел, тебе дала.

Давид, отпусти ты меня.

Теперь я жена тебе, ты мне - муж”.

Давид ее отпустил.

23

Встали, пришли во дворец Хандут-хатун.

Сказала Хандут-хатун:

“Давид, сядем тут, поедим, попьем, отдохнем”.

Сказал Давид: “Нет, мой город - Сасун, Нет, нам должно поехать ‘ко мне в Сасун”.

Что было, чего не было, продали все, Снарядили караван, пошли в Сасун.

Вышла навстречу Чымышкик-султан,

Пришла к Давиду, сказала так:

“Разве я не красива была, Давид?

Сосватали нас, ты меня не любил,

Обошел меня, взял Хандут-хатун.

Идем же, сразимся с тобой.

Или я тебя убью, -

И будем мы вдовы с Хандут-хатун,

Или ты меня убьешь, -

И ляжешь в объятья к Хаидут-хатун”.

Сказал Давид: “Чымышкик-султан,

Есть у меня просьба к тебе.

Женщина тут у меня с собой.

Дай, я домой к себе пойду.

А как минется восемь дней,

Я приду, и с тобой сразимся мы”.

Сказала Чымышкик-султан:

“Ты Марутской клянись божьей матерью, Патараза крестом на твоей десной, Что, как минется восемь дней,

Ты придешь, и с тобой сразимся мы.

Тогда я тебе разрешу уйти”.

Сказал Давид:

“Я Марутской клянусь божьей матерью, Патараза крестом на моей десной,

Что, как минется восемь дней,

Я приду, и с тобой сразимся мы”.

Сказал, забрал Хандут-хатун,

Пришел в Сасун.

Как лег в объятья к Хандут-хатун, Патараза крест и клятву свою

Забыл, - промчалось восемь лет.

24

Как минул первый год,

Сына Давиду послал господь;

Давид нарек ему имя Мгер.

Что чужим младенцам год расти, то Мгеру день.

Что им месяц расти, то Мгеру час.

Как минул год,

Мгер вышел, в город пошел, гулял; Тополя к земле пригибал,

Ребят городских на них сажал,

Усаживал их на ствол рядком,

Макушку отпускал.

Макушка-то как прянет ввысь,

Ребят городских, сколько ни есть, По всем околоткам размечет врозь.

Горожане к Давиду пришли, говорят: “Ты сынка своего научи уму, -

Он нас детей лишил”.

Давид учил, да не слушал Мгер.

Текла под Сасуном большая река.

Как минуло Мгеру восемь лет,

Построил он мост на той реке.

Когда люди шли через этот мост,

Мгер выходил, людей колотил, говорил: “Собачьи сыны, я построил мост,

Да строил не для вас.

Не вам ходить через этот мост!”

Вороча’ли люди, шли назад,

Переходили вброд.

Мгер выходил, колотил, говорил:

“Собачьи сыны, я построил мост,

Так строил же для вас.

Чего же вы переходите вброд?

Вас вода унесет, на мою шею грех”.

С новой жалобой люди к Давиду пришли.

25

Давид пошел, Мгера прибил,

Ударил его по щеке.

Тут за’ворот сын схватил отца;

Сцепились отец и сын,

Вступили в драку они.

И так они дрались,

Что пыль взвилась, укрыла их;

На них заалела кровь.

Пришли, сказали Хандут-хатун:

“Хандут-хатун, вставай!

Давид и Мгер друг друга бьют”.

Встала Хандут-хатун, глядит,

Глядит и видит - что?

Видит она: как две горы

Разойдутся, сойдутся, сшибутся вдруг, Так сшиблись друг с другом Давид и Мгер.

Не мог бы к ним подступить человек.

Начала звать Хандут-хатун:

“Давид, не бей,

Давид, не бей

Единое малое наше дитя!”

Давид не бьет,

Да только в нем помутился дух,

И со страху ударил Мгера он.

Тогда сказала Хандут-хатун:

“Мгер, не бей,

Мгер, не бей,

Ведь это наш темнобрадый Давид!”

Не стал ее слушать Мгер.

Тогда запела Хандут-хатун:

“Слава тебе, всеблагой господь!

Твоим велениям нет числа.

Повели, чтоб ангел Габрел сошел,

Отца и сына врозь развел!”

Божьей волей ангел Габрел сошел,

Простер руку и сына с отцом развел, Как если бы два петуха дрались

И кто-нибудь взял и рознял их.

Давид вскричал, сказал:

“Мгер! За то, что ты дрался со мной, Устыдил меня посреди чужих,

К сладчайшему богу я зову,

Чтоб вовек от тебя не рождался сын, Чтоб ты смерти не знал до христова суда”.

Повелел господь, -

Ангел жилу у Мгера исторг из спины, Чтобы сын от него не родился на этой земле.

26

Он сказал проклятье, домой пошел.

Когда подрался с Мгером он,

На нем заалела кровь.

Сказал: “Хандут-хатун, принеси воды”.

Давид скинул платье, помыться хотел, Упал его взгляд на десную его:

Патараза крест почернел на десной.

Сказал: “Хандут-хатун,

Голову мне не Мгер разил,

Патараза крест разил меня.

Жена, я пойду к Чымышкик-султан.

Клялся - восемь дней, восемь лет прошло.

Жена, я пошел”.

Сказал, вскочил на коня Джалали,

Поскакал ко дворцу Чымышк.

САСУНЦИ ДАВИД (III)

ПРИЛОЖЕНИЕ:

ЭПОС ДАВИД САСУНСКИЙ

В VII веке нашей эры Армения подверглась арабскому нашествию. Армения, разбитая на феодальные враждующие княжества, поделенная к тому же между Персией и Византией, не могла отстоять свою государственную самостоятельность. Вслед за падением персидской монархии арабы вторглись в армянские земли. Армения пыталась было найти поддержку против арабов у византийских императоров, но песледние меньше всего думали об интересах армян, они смотрели на Армению так же, как и арабы, только как на объект завоевания и ограбления. Предоставленная самой себе, Армения не могла противостоять могущественному и воинственному халифату. В середине VII века арабы взяли приступом важнейший центр страны - город Двин, перебив при этом 12000 человек и уведя в плен 35000. Армения была обложена большой данью. Попытки уклониться от уплаты вызывали жестокие репрессии.

Уже в конце VII века народные массы Армении отвечают на притеснения арабов упорными восстаниями. Армянский народ пользуется всяким случаем - междуусобицами в самом халифате, его военными и международными затруднениями, чтобы выступить за свободу и независимость своей родины. Арабам так и не удалось заставить армян подчиниться окончательно их владычеству. Их двухсотлетняя военная власть в Армении все время потрясалась восстаниями, в которых армянский народ проявлял замечательное мужество и упорство и которые приводили к очень существенным результатам. Арабы вынуждены были ослаблять свои поборы, целые районы на долгий срок получали полную самостоятельность, временами повстанцы освобождали крупные города. Всякая попытка арабов усилить гнет вызывала новый взрыв народного негодования. Во второй половине VIII века жадный и жестокий халиф Мансур стал особенно донимать армян денежными поборами, которые он выколачивал самыми свирепыми мерами. Армянский народ ответил на притязания Мансура усилением своей борьбы. Мансуру понадобились сильные подкрепления из глубины халифата, чтобы справиться с народным движением, с которым не могли совладать оккупационные гарнизоны.