Автографы на картах

ПЕТРОМ ПОДНЯТЫЕ НА КРЫЛО

Создатель русского регулярного флота Петр I положил начало специальным гидрографическим исследованиям, морской картографии и подготовке для них специалистов. Сам он был не только превосходным судостроителем и судоводителем, но и гидрографом. Лично выполнил в 1696 году съемку и промер Дона, данные эти вошли в изданный вскоре в Амстердаме атлас русского адмирала Я. В. Брюса.

Известный американский океанограф М. Ф. Мори утверждает: «Честь первой попытки достать с глубины образцы грунта принадлежит Петру Великому. Этот замечательный человек и блестящий монарх построил глубомер специально для Каспийского моря… Прибор был так устроен, что, когда он касался дна, груз отрывался…» [13] За первую достоверную карту Каспийского моря Парижская академия наук избрала Петра своим членом.

Петр I любил первый морской порт России Архангельск, где побывал трижды, очень уважительно относился к местным мореходам и многому у них научился. Но, стремясь дать стране кратчайший выход к Мировому океану на западе и юге, невольно нанес ущерб древнему северному мореплаванию: «Петр строжайшими указами запретил строительство на Поморье больших судов поморского типа. Он разрешил строить из лиственницы только военные корабли, остальные же суда — только из сосны и ели, и притом лишь «новоманерные». Ему в первую очередь был нужен военный флот» [14]. Архангельск стал базой судостроения для стремительно развивающегося Балтийского флота и быстро уступил молодому Петербургу все свои привилегии центра русского мореплавания.

Созданные в 1701 году Навигацкая школа и в 1715-м Морская академия стали тем «гнездом Петровым», откуда вскоре вышли на водные просторы страны первые русские профессиональные гидрографы. Душой Навигацкой школы в течение 38 лет был профессор Леонтий Филиппович Магницкий, автор первого русского печатного пособия, называвшегося «Арифметика, сиречь наука числительная с разных диалектов на славянский язык переведенная…». Пятьдесят лет по этому учебнику, который М. В. Ломоносов назвал «вратами учености», учились юноши не только математике, но и навигации, геодезии, астрономии, метеорологии.

Придет время, когда знания предметов в Морском корпусе (в него Морская академия была преобразована в 1752 году) будут оцениваться по двенадцатибалльной системе. В петровское же время все обстояло проще: «знает, часть знает, не знает». И в 1719 году преуспевшие в науках и потому выпущенные из академии геодезистами досрочно Иван Евреинов и Федор Лужин получили наказ Петра I, «взяв провожатых, ехать до Камчатки и далее куда указано, описать тамошние места, сошлась ли Америка с Азиею, что подлежит тщательно сделать не только сюйд и норд, но и ост и вест и все на карту поставить» [15].

Имя петровского геодезиста П. Чичагова совсем еще недавно было основательно подзабыто даже специалистами. Теперь его называют «пионером съемочных работ в Сибири» [16]. Сын солдата Преображенского полка Петр Чичагов, как и два его младших брата Семен и Степан, окончил Морскую академию. В 1719 году он снял верховья Иртыша и составил первую карту Западной Сибири с координатной сеткой, основанную на астрономических наблюдениях, в 1727 году — карту бассейна Оби, основанную на 1302 астрономических пунктах, которая увидела свет в атласе выдающегося русского картографа И. К. Кирилова. В 1725–1730 годах Чичагов в бассейне Енисея картографировал более двух миллионов квадратных километров и определил 648 астрономических пунктов. А недавно в Парижской национальной библиотеке полярный гидрограф В. А. Троицкий разыскал созданную им в 1730 году карту Енисейской провинции. Эта карта дала основание Совету Министров РСФСР в 1974 году участок побережья Карского моря от Диксона до устья реки Пясины назвать в честь автора его первой съемки берегом Петра Чичагова.

Существует мнение, что геодезист П. Чичагов участвовал в экспедиции, которую Петр I, согласно донесению французского посла в Петербурге, приказал отправить на двух кораблях из Архангельска в устье Оби для поиска пути в Китай и Индию. Историк А. В. Ефимов считает, что «если такая экспедиция действительно была отправлена, то пропавший без вести корабль мог достичь Аляски, а как мы увидим в дальнейшем, таких пропавших без вести кораблей, отправившихся в дальний путь кругом северо-восточной оконечности Азии, было немало. Документальные сведения по данному вопросу можно найти в «Сборнике Российского исторического общества», т. 40. СПб., 1884, стр. 422–423» [17].

Неизвестно, как воспринял Петр проекты поисков Северного морского пути, представленные архангельским вице-губернатором А. А. Курбатовым и мастером Олонецкой верфи Ф. С. Салтыковым, но то, что он вынашивал мысль о поисках кратчайшего сев; ерного пути в Индию и Китай, бесспорно. А для этого надо было знать, «сошлась ли Америка с Азией».

Чтобы выяснить это, за три дня до смерти Петра отправилась из Петербурга Первая Камчатская экспедиция Витуса Беринга. Правда, ученые давно спорят по поводу чрезвычайно краткой петровской инструкции о целях экспедиции. Одни считают, что экспедиция снаряжалась с намерением завязать торговые связи с европейцами, живущими в Америке, другие — с этнографическими целями, чтобы узнать, кто там живет, третьи — чтобы изыскать способы обезопасить восточные границы России. Недавно Б. П. Полевой высказал предположение, что Беринг просто не понял повеления царя плыть «возле земли, которая идет на норд и по чаянию (понеже оной конца не знают) кажется, что та земля — часть Америки». Ему надлежало плыть от Камчатки не на север вдоль берегов Чукотки, как он сделал, а на восток, к берегам показанной тогда на некоторых картах мифической «Земли Гамы» («которая идет на норд») и дальше вдоль ее южных берегов к «чаятельным берегам Америки». Такое толкование петровской инструкции нашло приверженцев как у нас в стране, так и за рубежом. Хотя трудно представить, чтобы Беринг и его просвещенные помощники сломя голову бросились на край земли выполнять приказание монарха, суть которого не уяснили.

На мой взгляд, Первая Камчатская экспедиция не была торговой, военной или чисто научной. Она преследовала в первую очередь практические цели — отыскать н описать новые морские пути. Выражаясь современным языком, ее смело можно назвать гидрографической. Именно поэтому, выполняя приказ царя «сыскать геодезистов, тех, которые были в Сибири, а также ис поручиков или ис подпоручиков морских достойного», Адмиралтейств-коллегия направила в экспедицию выпускников Морской академии лейтенанта Алексея Чирикова, гардемарина Петра Чаплина, геодезистов Григория Путилова и Федора Лужина.

Когда летом 1728 года бот экспедиции «Св. Гавриил» поднялся севернее Чукотки, так и не обнаружив берегов Америки, Чириков советовал Берингу «идти до устья Колымы или до льдов», а в случае неудачи искать место для зимовки. Однако в «Юрнале бытности в Камчатской экспедиции мичмана Петра Чаплина» зафиксировано: «16 (августа). Ширина места 67°18 48. В 3 часа г-н капитан объявил, что надлежит ему против указу во исполнение возвратиться и, поворотив бот, приказал держаться на StO»* [18].

Оба берега пролива между Америкой и Азией посетили все на том же «Св. Гаврииле» только в 1732 году геодезист М. С. Гвоздев и подштурман И. Федоров.

На итоговой карте Первой Камчатской экспедиции (подлинник утерян, но зато в разных архивах страны хранятся ее копии) подпись: «Рисовал мичман Петр Чаплин». Лишь недавно автор книги «В поисках пролива» Е. Г. Кушнарев выдвинул обоснованное утверждение, что в составлении этой карты и упоминавшегося выше журнала ведущая роль принадлежала А. И. Чирикову. Юный же Петр Авраамович Чаплин в экспедиции проявил себя знающим и инициативным моряком. Мало того, он был приятным человеком. В отличие от деспотичного и вздорного лейтенанта М. П. Шпанберга он обладал мягким и веселым характером, не становился в позу обиженного, а терпеливо добивался решения вопросов в пользу общего дела. П. Чаплину суждено было пережить всех участников экспедиции. Он умер в 1764 году в чине капитан-командора, командуя Архангельским портом.