Истории из Геродота

Этого афиняне никак не ожидали. Увидев, что враги ворвались на Акрополь, некоторые из них в страхе бросились со стен вниз и разбились насмерть, а остальные укрылись в храме богини Афины. Взломав ворота храма, варвары не пощадили убеленных сединами старцев. Уничтожив всех до одного, они бросились к священным сокровищам. Золотые и серебряные кубки, бронзовую утварь, драгоценные доспехи — всё брали персы с собой. А то, что нельзя было унести, варвары крушили и ломали. Акрополь украшало множество великолепных статуй. Все они были сброшены с постаментов и разбиты. Осквернив и разорив храмы Акрополя, персы предали их огню.

Возле храма Эрехтейон росла священная олива. Как утверждает легенда, богиня Афина некогда ударила своим копьем о скалу, и на этом месте тотчас выросло отягощенное плодами дерево, которое богиня даровала афинянам. В пламени пожара эта олива сгорела. Но уже на следующий день отросток дерева почти на целый аршин показался из земли. Такова была воля богини Афины…

Захватив город, Ксеркс послал гонцов в Сузы к вечно сомневающемуся Артабану с радостной вестью: Великий Царь Персии и всего мира покорил гордые Афины!

Впрочем, царь забыл упомянуть о том, что в покоренных им Афинах не было афинян.

В то самое время, когда персы осаждали Акрополь, два путника медленно шли по дороге в Афины. Оба они были эллинами, но пришли в Элладу с войском Ксеркса.

Одного из них звали Дикей. Когда в Афинах победила демократия, он, как сторонник Гиппия, был изгнан из города и вместе с тираном отправился в Персию.

Спутником Дикея был уже знакомый нам Демарат, изгнанный царь Спарты. Они шли, тихо переговариваясь, и вдруг услышали позади себя какие-то звуки, которые исходили, казалось, с небес.

Были ли это человеческие голоса, или же это была песня? Путники никак не могли понять. Повернувшись назад, они увидели, как над городом Элевсином медленно поднимается огромное облако пыли.

Дикей и Демарат порешили, что такое облако может поднять огромное пешее войско. Но этого быть не могло: ведь в Аттике не осталось ни души. Персидское войско, разрушив и разорив Элевсин, продвинулось далеко вперед. Кто же это мог быть? Путники терялись в догадках.

Внезапно Дикей ясно различил слова: "Якхе! Якхе!" Это были слова из гимна афинян.

— Демарат! — воскликнул Дикей, схватив своего спутника за руку. — Большая беда ожидает персов! Не сойти мне с этого места. Аттика ведь пустынна, и совершенно очевидно, что этот священный гимн, который мы слышим, исходит от самих богов. Неведомые силы спешат на помощь эллинам! Грядет месть небожителей за разрушенные и оскверненные персом храмы! Если это черное облако обрушится на Пелопоннес, то потерпит бедствие пешее войско Ксеркса, если оно полетит к Саламину, то под угрозой персидский флот.

— Я желаю тебе только добра, Дикей, — сказал в ответ Демарат, — а поэтому советую хранить молчание и никому не говорить о том, что ты видел и слышал. Если твои слова и пророчества дойдут до ушей Ксеркса, тебе не сносить головы. Пусть боги совершат то, что они считают нужным!

Путники пошли дальше. Вскоре они заметили, что облако направляется к Саламину. И опять ясно услышали таинственное: "Якхе! Якхе!".

Глава 16. В ВОДАХ САЛАМИНА

В то время как спартанцы удерживали Фермопилы, эллинский флот, сосредоточившись около мыса Артемисий острова Эвбеи, вступал в короткие стычки с персидским флотом, испытывая силу и выносливость варваров. От этих вылазок флот персов терпел значительный ущерб, но кораблей у них было так много и они были так хорошо оснащены, что до победы над персидским флотом было далеко.

Когда пали Фермопилы, эллинский флот был вынужден отойти южнее и, таким образом, оказался у Саламина. Персидский флот также отошел в воды Аттики и подошел к Фалеру.

Ксеркс получил странное известие: на островах, а также вдоль побережья, где имелись источники с пресной водой и где останавливались корабли, чтобы запастись питьем, персы видели начертанные на скалах эллинские письмена, значение которых было непонятно. Это удивляло персов и внушало подозрения. Царь велел эллинам, сопровождавшим его войско, прочесть эти странные письмена и объяснить их смысл.

Не только сухопутное войско, но и флот персов состоял, как говорится в пословице, из плодов разных деревьев. Ведь среди прочих народов, которые присоединились к персидскому флоту со своими кораблями, были и эллины-ионяне с порабощенных персами островов и побережья Малой Азии.

Ионянам как раз и предназначались непонятные для персов письмена. Вот что они гласили:

"Вы поступаете дурно, ионяне, сражаясь со своими братьями и помогая персам завоевать Элладу! Переходите к нам! Если же это слишком сложно, то хотя бы не сражайтесь против нас в час решающей битвы! Слушайте приказания персов, но выполняйте половину из них, выполняйте медленно и неохотно. Помните: вас взрастила земля Эллады, ради вашего же освобождения ведем мы войну с персами!"

Кто же начертал эти слова и с какой целью? Хитроумный и отважный Фемистокл, возглавлявший афинский флот, велел вырезать на скалах эту надпись. Он видел, что персидский флот очень велик, а эллинский — слишком мал. Надо было любой ценой истощить силы врага. Конечно, Фемистокл не тешил себя надеждой, что ионяне тотчас оставят персидский флот и перейдут на сторону эллинов. Но все-таки он отдал приказание начертать обращение. В том, что какая-то польза от этого будет, Фемистокл не сомневался.

Ксеркс, да и его военачальники, засомневались. Они перестали доверять эллинской части своего флота и уже подумывали о том, что будет лучше, если в решающий час сражения эти корабли окажутся подальше. Чем черт не шутит!

Собственно, этого и добивался Фемистокл.

Эллинский флот, сосредоточенный около Саламина, состоял из 380 боевых кораблей. Половину из них — и лучшую половину — составляли афинские корабли. Однако всем флотом командовал не афинянин Фемистокл, а спартанец Еврибиад, человек робкий и слабовольный. Положение было слишком тяжелым, и афиняне, как настоящие патриоты, уступили спартанцам. Ведь раздоры в командовании порой хуже войны с неприятелем.

Необходимо было не медля решить, давать ли морское сражение, и если да, то в каком месте выгоднее всего. Еврибиад собрал на Саламине военный совет и потребовал от военачальников, чтобы каждый высказал свое мнение. Большинство, а это были военачальники с Пелопоннеса, утверждали, что нужно дать морскую битву у берегов Пелопоннеса, с тем чтобы защитить его. Они настаивали на том, чтобы флот покинул Саламин и поджидал персидский флот у Истма — Коринфского перешейка.

В это самое время прибыл гонец с известием, что персы, вступив в Аттику, разрушили и сожгли Афины. Многих охватил страх. Нашлись малодушные, предложившие тотчас поднять паруса и спасаться бегством. Однако большинство военачальников продолжали утверждать, что необходимо отправиться к Истму и дать там решающее сражение. Наступил вечер, и военачальники отправились на свои корабли, так и не приняв окончательного решения.

Фемистокл, терзаемый сомнениями и мрачными мыслями, не смог уснуть в эту ночь. Он был лучшим военачальником, и под его командованием находились лучшие корабли. Поэтому на Фемистокла легла вся тяжесть ответственности за судьбы Эллады.

Перед глазами военачальника предстали пылающие Афины. Нет больше знаменитого города, он стерт с лица земли… Его жители разбросаны по островам вокруг Саламина… Если флот отсюда уйдет, персы, высадившись на острова, уничтожат всех до единого…

Фемистокл все больше и больше склонялся к мысли, что, поскольку кораблей слишком мало, сражение нужно давать в узком проливе, между берегом Аттики и Саламином, где персы не смогут воспользоваться своим численным превосходством. В открытом море, возле Истма, победить персидский флот не было никакой надежды. Существовала еще одна опасность: эллинский флот, состоящий из представителей различных городов, мог распасться. И Фемистокл решил действовать…