Земля солнечного огня

Николай Иванович Сладков

Земля солнечного огня

Думают почему-то, что в пустыне — пусто. Но разве я смог бы написать эту книжку, если бы пустыня была пустой?

Все просто уверены, что в пустыне задохнешься от жары и засохнешь, как мумия, от безводья. Но если бы я задохся или засох, как же бы я тогда написал эту книжку?

Все считают, что пустыня кишит ядовитыми тварями: змеями, пауками и скорпионами. Что оттуда не выберешься живым. Но если бы это было так, то не было бы и этой книжки!

А ведь вот она — эта книжка!

Полистайте ее, и вы увидите, что пустыня так же богата жизнью, как поле, как степь, как лес. Есть, конечно, в пустыне и ядовитые змеи и скорпионы. Да только не они ищут там вас, а вам придется их поискать!

Есть и жара, и безводье. Но я в первую свою встречу с пустыней промерз до костей и до нитки промок! Гром гремел, хлестал дождь, и мокрая рубаха липла к продрогшему телу.

И в другие дни случалось по-разному.

Сто раз я там замерзал и сгорал, сто раз промокал и высыхал. И кожа с носа сползала сто раз. И слепли глаза от блеска солончаков. И трескались губы от раскаленного ветра — афганца. И поту было пролито море. И чаю выпито океан.

А сколько пройдено рассыпчатых километров!

Песок везде: от горизонта до горизонта. Он под ботинками и в ботинках. Он в носках и в отворотах на брюках. Он в карманах, в сумке, за пазухой. Песок в волосах, в ушах и в бровях. Песок царапает глаза, скрипит на зубах, струится по телу.

Но теперь все тяжелое и неприятное ушло само по себе. Осталась радость от встречи с удивительным миром песков. Ну и эта вот книга…

Пустыня как океан: та же необъятность и грандиозность. Синяя необъятность океана и желтая безграничность пустыни. Те же гигантские волны — барханы. Та же на них ветровая рябь. Такие же страшные движутся смерчи.

Ветры хлещут песчинками-брызгами. Птицы торопятся пересечь это желтое море, как торопятся они пересечь и море синее. И, бывает, так же гибнут в желтых волнах, как гибнут и в голубых. Только в волнах пустыни они не тонут, а засыхают…

Не видел ничего более величавого, чем караван верблюдов, как мираж плывущий в песках; не слышал ничего более торжественного, чем перезвон его разноголосых колокольчиков. Мерно вышагивают голенастые верблюды, высоко и надменно неся свои птичьи головы с огромными трагическими глазами, притененными изогнутыми ресницами. Звон, бряк и звяк накатываются волной. Накатилась волна, оглушила, захлестнула, вот прокатилась мимо, все дальше, все тише, все мелодичнее звон, — и схлынула за текучий горизонт.

Древний голос пустыни. Непрерывный, как ее бесконечные дороги. Грустный, как посвист ее ветров. Радостный, как журчание воды. Звонкий, как звяк ведер у ее редких колодцев. Заунывный, как крики пустынных птиц. И горький, как солончак…

Как мне, северянину, понять этот южный край? Как мне, привыкшему к холоду, сырости, вытерпеть сухость и зной? Как мне, выросшему в городской тесноте, оценить распахнутые горизонты? Какими словами обо всем рассказать? О солнечной, как лето, зиме? Об осени, зеленой, как весна? О лете, безжизненном, как зима?

Может, лучше не браться? На юге, наверное, все видится и чувствуется по-другому. Как это говорят в пустыне: «В незнакомом краю много рытвин и ям».

Но ведь там и так говорят: «Собака лает, а караван идет». Или: «Собака лает, а волк бежит». Чем это не наше: «Собака лает — ветер дует»?

Выходит, что мы хоть и видим разное, но думаем-то так же, как и жители пустыни. Значит, и о чужой земле можно говорить своими словами. Смелей, смелей! Как это по-узбекски: «Кто волков боится — тот в тростник не идет». Как это по-туркменски: «Кто воробьев боится — тот проса не сеет». Как это по-казахски: «Кто боится змею — тот не перешагнет и через веревку». Прямо как и у нас: «Волков бояться — в лес не ходить»!

Смелей, смелей! Как в пустыне говорят: «На трусливого и собака лает!»

В тайге пугают ребят: «Не ходи в лес — там волк!»

В пустыне пугают ребят: «Не ходи на бархан — там змея!»

У моря пугают ребят: «Не заходи глубоко — там акула!»

А ребята не слушаются и идут. Потому что там и волк, и змея, и акула. И еще много-много чего интересного.

Я вас зову на бархан. Где змея и еще много чего.

Открой эту книгу, как дверь. Пусть пахнёт тебе в лицо жаром раскаленных песков. Смело шагай за порог. Перед тобой Земля солнечного огня. Там живет быстроногая птица иноходец, ящерица-красные уши и змея, ходящая боком. Встретишь там кабанью птицу, птицу обманщика пастуха, зверька со странным именем биб-биб и птицу чим-чим.

На песчаном сугробе растет там джейранья чашка, на ней сидит ящерица, проклинающая солнце, а под ней свернулась змея, приходящая ночью.

Чего только не встретишь на этой горячей земле. Смело распахивай дверь и шагай за порог.

Весна

С чего начинать весну? Если, как у нас, с «грачи прилетели», то из пустыни грачи весной… улетают! Если, как у нас, с первых зеленых травинок, то в пустыне они могут появиться и зимой! Если, как у нас, с первых проталин, то проталины могут и вовсе не появиться: снег тут ложится не каждую зиму. Начнем лучше весну по календарю. МАРТ — первый месяц весны.

Весна в пустыне — самое торопливое, самое оживленное время года. Тучи торопятся вылить дожди. Трава торопится зазеленеть, цветы торопятся превратиться в плоды. Пролетные птицы торопятся пролететь, а оседлые — загнездиться. Звери торопятся детенышей вырастить. Черепахи и суслики жиру в запас накопить.