Мила Рудик и Чаша Лунного Света

— И куда дальше? — с нервными нотками в голосе спросила Белка.

Мила смотрела вниз, пытаясь вспомнить тот день, когда они с Яшкой здесь оказались впервые.

— Туда, — спустя несколько секунд сказала она, указывая рукой в сторону густой лесной чащи.

Ромка взялся за весла и направил «Навигатор» в нужном направлении.

Они медленно летели над лесом. Никто не проронил ни слова, пока корабль неторопливо продвигался вперед с широко раскинутыми крыльями и невозмутимо глядящей в темноту головой дракона. Луна, освещающая верхушки деревьев, плыла над ними тихо и величественно, словно сопровождала их ночной полет.

Через какое-то время Мила увидела тусклое светлое пятно впереди, но оно тут же исчезло, и Мила подумала, что ей это только померещилось. Тем не менее она продолжала пристально смотреть в ту сторону, пока пятно не появилось снова — странный, еле различимый серебристый свет просачивался сквозь высокие и густые заросли деревьев.

Тогда Мила обрадованно воскликнула:

— Это оно! Это свет от серебряного дерева!

Мила не ошиблась. Это было то самое место: тихая ложбина, серебряное дерево, в жилах которого словно разливалось что-то живое, и камень…

Ромка опустил «Навигатор» прямо в ложбину, и ребята друг за другом выбрались из лодки.

Ложбина была освещена тихим спокойным светом — холодным и загадочным, исходящим от тонких ветвей и редкой, словно бы никогда не опадающей листвы цвета серебра.

Какое-то время они не могли даже пошевелиться: неведомое им обволакивающее волшебство исходило от дерева и от камня и растекалось по всей ложбине. Горангель не говорил ни слова. Он странно преобразился: сейчас он казался Миле каким-то незнакомым, как будто по-настоящему она его не знала раньше, — высоким, светлым, величественным и очень сосредоточенным. Он первым молча шагнул вперед — медленно, но уверенно направляясь к камню.

— А можно до него дотронуться? — зачарованно глядя туда же, произнес Ромка и уже шагнул за Горангелем, но Мила ухватила его за руку и остановила.

— Нам — нельзя, — тихо сказала она.

— Здесь так красиво, — восхищенно пробормотала Белка позади Милы. — Это настоящее волшебство.

— Это эльфийское волшебство, — добавила Мила, которая, как и ее друзья, чувствовала странное оцепенение и в то же время сильное желание подойти ближе и коснуться рукой камня или хотя бы удивительного дерева.

Она видела, как Горангель приблизился к камню и опустился перед ним на одно колено. Трое друзей, стоя в стороне, завороженно наблюдали, как он медленно протянул руку к камню. Рука неуверенно замерла возле исчерченной тонкими ручейками темной поверхности, но в следующий миг решительно подалась вперед, и пальцы Горангеля коснулись каменного цветка — Эльфийского Асфодела.

И в этот миг волшебство древних эльфов пробудилось ото сна — ложбину наполнили голоса.

Это были голоса, эхом доносящиеся из глубин забытых времен: торжественные, далекие и прекрасные. Их было много и они, словно нараспев, рождали слова:

Громко зашумела листва серебряного дерева. Тонкие прорези в камне наполнились ярким светом, и на глазах онемевших ребят камень, словно расколовшееся на осколки стекло, разделился на части. Они застыли в воздухе и, погаснув, упали к ногам Горангеля. От камня осталось только небольшое возвышение, на гладкой вершине которого стояла Чаша Лунного Света.

Это была большая каменная чаша с хрустальным переплетением на стенках. На каменной поверхности были вырезаны какие-то символы, а хрусталь был испещрен бороздами и впадинами, похожими на лунные кратеры. А внутри Чаши, поднимаясь над краями ослепительным сияющим шаром, находилась луна, которую как будто сняли с неба.

Горангель взволнованно взял Чашу с возвышения. Он поднял одну руку, чтобы коснуться сияющего шара, но ладонь мягко прошла сквозь светящееся вещество, и ложбина Асфодела вновь наполнилась голосами, но в этот раз они говорили тихим шепотом и вразнобой, так что разобрать можно было только отдельные слова:

— Великий… хранит небывалые силы… лунный свет… над землей…

Горангель развернулся и, не отрывая взгляда от Чаши, направился в сторону ребят. Когда он подошел ближе, лицо его было озарено неровным сияющим светом. Но сияло оно не только из-за огня Чаши — Миле показалось, что оно словно светилось изнутри.

Все были настолько зачарованы происходящим, что даже дышать не решались. Мила чувствовала, что в этот самый миг происходит что-то такое, что мало кому из людей дано пережить, что-то такое, что она не совсем понимает, но точно никогда в своей жизни не забудет.

— Нам нужно поспешить обратно, — сказал Горангель, сделав шаг в сторону «Навигатора». На ходу он обернулся и посмотрел на Милу. — Ты была права — здесь нет ничего опасного, — он приподнял чуть выше каменную Чашу и восторженно улыбнулся; в его изумрудных глазах сияли две луны. — Ради этого стоило рискнуть. Я не должен был сомневаться. Теперь остается только надеяться, что никто не обнаружил нашего исчезновения.

Но не успел он поравняться с кораблем, как поляну наполнили звуки… Не голоса древних эльфов и не шелест серебряной листвы — это были совсем другие звуки. И эти звуки заставили их всех замереть на месте.

Играла музыка. Все четверо посмотрели друг на друга с растерянностью — эта музыка здесь, в чаще леса, казалась абсолютной нелепостью, как будто ночью в лесу кому-то вздумалось устроить им урок магических инструментов.

— Откуда это? — спросил Горангель, беспокойно озираясь. — Кто здесь?

Мила тоже посмотрела по сторонам, но деревья вдруг поплыли у нее перед глазами. Огранно. С чего это они? В поле зрения попало удивленное лицо Ромки.

— Что со мной? — спросил он, и ноги у него подкосились. Он упал на колени и затряс головой, как будто пытался отогнать от себя стаю назойливых мух.

Что-то было не так с этой музыкой. Мила прикрыла уши руками, но звуки, разливающиеся по лесу, даже не заметили этого препятствия. Она почувствовала, что ужасно хочет спать. Спать и больше ничего… Нет, ей совсем не нравится эта музыка. Нисколечко не нравится. И спать она не хочет… В расплывчатом тумане заиграло красивыми бликами большое серебристое пятно… Не хочет, но глаза просто слипаются.

— Свирель… — пробормотала рядом Белка, и Миле показалось, что она машет ей своей волшебной палочкой.

Вздор, подумала Мила, зачем Белке махать ей волшебной палочкой?

Музыка проникала ей в уши и уже внутри головы становилась все громче. Мила отняла руки от ушей и, упав на корточки, куда-то поползла, не разбирая дороги.

Когда она проползала мимо Ромки, он застонал и упал лицом в землю. Смутно Мила услышала сонный голос Белки, и ей показалось, что сквозь зевоту та пробормотала заклинание.

Поздно, подумала Мила, и тут же в ее левом ухе прозвучал негромкий хлопок, как будто лопнула барабанная перепонка. Почувствовав, как всю ее словно окутала липкая сонливость, и не в силах больше даже шевельнуться, Мила растянулась ничком. Последнее, что она видела, прежде чем окончательно отключиться — как светлая голова Горангеля коснулась земли, а от его рук оторвался большой сияющий шар и покатился куда-то в сторону…

Мила открыла глаза. Ощущение была такое, как будто она проснулась в мире, который спит крепким сном. Было тихо. Так тихо не бывает, подумалось ей, даже если крепко зажать уши руками. Что же произошло?

Мила сделала попытку приподняться. Она оглянулась по сторонам: Ромка лежал в двух шагах от нее и спал; чуть дальше спала Белка, сжимая в руке свою волшебную палочку; с Горангелем было то же самое.