Потерявшиеся в мирах

— Вот за это спасибо, друг! — обрадовался Сергей и, собрав все силы, взгромоздился на лошадь за спиной у Небензи.

А тот, хмурый и бледный, не похожий сам на себя, только молча вздохнул.

Ночь не прошла для него даром. За всё это время он не посмел сказать пленнице даже слова, хотя она не упрекала его и взглядом. Это поражало его, почему-то причиняя острую боль, — и чем дальше, тем больше. Он старался не думать о маленькой пленнице, но тогда вспоминалось другое, ранившее не меньше, — и он проехал весь долгий путь, видя перед собой не лес и покрытые туманом поля, а немую, непереносимую боль на лице потрясённой Верны… И даже во сне он видел всё то же: то тихий и ясный взгляд синих, полных нездешнего света девичьих глаз, в которых не было ни зла, ни упрёка, то старческое побелевшее от горя лицо…

Утром пристав, отломив Асе кусок пирога, с грубоватой лаской сказал:

— Полакомись, девочка, радуйся и тому, что есть… пока можно… — и, нахмурясь, отвёл от неё глаза.

А она, принимая пирог, с робкой надеждой попросила его:

— Пожалуйста, отпустите меня! Я ничего плохого не сделала!

— И рад бы, — угрюмо признался пристав, — да не могу. Служба, будь она проклята!..

Бедный Небензя понял, что тот знает то, что скрыли от него самого, знает нечто страшное, но и теперь не отважился спросить напрямую, что собираются сделать с Асей. Тем более, что пленница была тут же, рядом, а ей лучше было ничего об этом не знать. Но оттого, что близкую участь Аси все обходили молчанием, ему делалось только хуже…

Вот так и случилось, что, когда он вновь повстречал Сергея, Небензя почти не мог обманывать самого себя надеждой на доброту звездочёта и милость Инфиды, и мысль о том, в какую беду он вовлёк эту кроткую девочку, стала подобна пытке.

Поэтому, когда друг, устроившись за его спиной, шепнул:

— Не рассказывай Маландрину, что я убегал, хорошо? Мне обязательно нужно в башню! — он обрадовался, что хоть чем-то может помочь, и тихо ответил, повернув к нему голову:

— Не расскажу, не думай.

Сергей молча пожал плечо вновь обретённого друга.

Когда впереди показался чёрный трезубец башни, мальчики спешились и Небензя нарочито громко, чтобы услышал пристав, сказал:

— Я провожу господина пристава, а ты иди обиходь коня.

Сергей взял коня под уздцы и мгновенно исчез за деревьями, окружавшими башню. Пристав ничего не заподозрил. Небензя, торопясь, обогнал его лошадь и побежал вперёд, чтобы предупредить звездочёта. Тот уже спускался по лестнице.

— Я знал, что два коня пересекли границы моих владений, — тщеславно воскликнул он. — Вы привезли девчонку?!

— Да, учитель, — Небензя встал между ним и дверью. Он должен был сейчас же узнать ответ на свой страшный вопрос. — Куда её вести? Что её ждёт?

Маландрин посмотрел на него сверху вниз с одобрительной, ледяной усмешкой:

— Это тебя так волнует? Молодец, ты ревностно служишь Инфиде! Не бойся, она понесёт ту кару, которую заслужила. Преступницу ждёт ущелье. Нынче же ночью мы принесём негодяйку в жертву Прилетающей со звезды. А пока я запру её в левой башне.

Небензя окаменел.

А звездочёт спокойно прошёл мимо него, с крыльца поманил к себе пристава, который как раз снимал Асю с седла, и величественно удалился обратно в башню.

Пристав вошёл, держа Асю за плечи, неумолимо ведя её вперёд, следом за колдуном. Она была очень бледна, и в огромных синих её глазах трепетал испуг.

Но было в них и что-то ещё, что-то, заставившее Небензю вспомнить, каким светлым, дивным было её лицо, когда она перед чёрным костром говорила о Боге… Он знал, что никогда не забудет того чудесного света, что изнутри осветил её в этот миг, — точно так, как яркое пламя освещает драгоценный светильник.

Ася давно уже скрылась в сумрачной глубине башни Углынь, а ученик звездочёта всё стоял в сенях, глядя ей вслед. И не замечал, что плачет.

Глава 28

Знамение победы

Как только пристав уехал, Сергей подкрался к крыльцу и осторожно толкнул окованную железом дверь. Она подалась. Но знакомый сумрак сеней таил угрозу. Мальчик медленно, широко перекрестился, вошёл в полутёмные сени и настороженно огляделся, прислушиваясь. Придверник не подавал признаков жизни. Сергей затворил тяжёлую дверь, снова перекрестился, отчаянно молясь про себя, и, как можно тише ступая, побежал на кухню, а оттуда — в каморку.

Небензя сидел на своей лежанке, упираясь локтями в колени и обхватив руками рыжую, горько склонённую голову. Услышав шаги, он вздрогнул и вскинулся, но, увидев друга, выдохнул с изумлённым облегчением:

— Ты?!.. Как ты вошёл?!

— Вошёл и слава Богу, — отмахнулся Сергей, все мысли которого снова вернулись к Асе. — Давай думать, что будем делать!

— Нет, скажи, — вскочил ученик звездочёта, — ты опять победил придверника?! Признайся… может, ты — чародей?!

— Ну ты скажешь, — засмеялся Сергей. — Нет, конечно, просто у меня есть против него заветное слово и знамение… Изображаю рукой крест, вот такой, как у меня на груди, и читаю молитву. У креста есть великая сила, он — знамение победы. Так я прошу помощи у Бога. Ведь Бог может всё. Он всесилен.

— Сильнее всех? — недоверчиво протянул ученик звездочёта. — А почему же Он тогда допустил, чтобы мы забыли о Нём? И начали поклоняться Прилетающей со звезды?

Сергей подумал немного и объяснил:

— Видишь ли… Он никого не заставляет. Вы сами обратились к ней. Это был ваш выбор… А Он не принуждает, Ему нужна не жертва, а любовь. Любовь может быть только добровольной, понимаешь? Иначе — это ведь уже не будет любовь.

Небензя помолчал. Слово «жертва» ранило его в самое сердце, как удар ножа. Слово «любовь» вызывало немало вопросов. Наконец, он спросил, исподлобья взглянув на друга:

— И Ася любит Его, ведь так? Зачем же тогда Он позволяет мучить её?!

Сергей не знал, что ответить на этот вопрос. Но ответить надо было во что бы то ни стало, он чувствовал это. Сейчас, может быть, решалась судьба его друга, то, с кем он останется на всю свою жизнь: с чародеем и бесом, или же с Богом. «Ведь вот какие вопросы он стал задавать, — подивился он. — А давно ли и знать ничего не хотел!» — и тут вдруг ответ пришёл к нему сам. Он радостно улыбнулся:

— Может быть, для того, — сказал он другу, — чтобы ты задумался о Боге и о правде, да и другие тоже? И чтобы вернулись к Его любви и Он излечил ваши души?

Небензя удивлённо поднял рыжие брови. Мысль о том, что Бог всегда заботится обо всех, и о нём в том числе, и заботится не только о благополучии быта, но о мире и счастье человеческих душ, никогда прежде не приходила ему на ум, — и теперь эта мысль показалась лучом яркого света. Того же дивного света, что он видел в глазах у Аси… И в этом свете все дела звездочёта оказались сразу мелкими, незначительными и суетными. За исключением одного. Того, что он собирался сделать грядущей ночью. Небензя решительно выпрямился:

— Как ты думаешь вызволять Асю из башни?

— Надо выкрасть ключ от темницы, — с готовностью заявил Сергей.

Небензя неуверенно покачал головой:

— Надежды на это мало. Но попробовать можно… Знаешь что? Сегодня просителей вовсе не будет: все заняты праздником. Давай мы затеем уборку?! Маландрин любит порядок, он это одобрит. Бери тряпку: будем протирать пыль везде.

— Понял, — обрадовался Сергей, — и в комнате звездочёта, и в его мастерской, и в смотровой: и непременно найдём, где он держит ключ!

Мальчики взяли по тряпке и поспешили наверх. Маландрин был в мастерской, устроенной им в правой башне. Скинув мантию и опоясавшись большим кожаным фартуком, он варил стекло для новых дарин, ведь в ближайшем будущем он ожидал к себе сотни новых просителей.

— Хорошая мысль, — обернувшись, ответил он на предложение учеников. — Разрешаю.

Он снова отвернулся к котлу, и тут ребята увидели, что сбоку на поясе у него висело кольцо с тремя большими ключами. Друзья так и впились в них глазами.