Агония

— Не понимаю, как вы тут работаете, — покачал головой Горман.

— А-а, со временем привыкаешь, — махнул рукой начальник полиции. При этом все его три подбородка закачались, словно стопка сырых блинов. — Да вы не волнуйтесь, нам не придется здесь долго торчать. Мы точно знаем место, где она пошла ко дну, так что быстро управимся. Мои ребята настоящие профессионалы, за сегодняшнюю ночь они вылавливают уже двадцатый труп. Большинство наших клиентов самоубийцы, — пояснил начальник полиции, — некоторые случайно падают в воду, попадаются и жертвы преступлений. Но в любом случае, нам приходится выуживать всех, если оставить трупы разлагаться в воде, тут нечем будет дышать… Мм, чувствуете? — Толстяк потянул носом: — Как аппетитно пахнет жареными колбасками, кажется, завтрак готов.

— Вы доверяете своим людям? — спросил Горман.

— Да, абсолютно, — после короткой паузы сказал начальник полиции. — Они ужасно напуганы, даже тянули жребий, чтобы решить, кому заниматься этим делом. Ребята прихватили с собой специальные защитные костюмы и респираторы. Нет, я уверен, они будут молчать, да от них начнут шарахаться даже жены и дети, если выяснится, что они прикасались к ЖИВОТНОМУ.

— Отлично, — кивнул Горман. — Если ваши ребята проболтаются, у вас будут крупные, очень крупные неприятности, — с нажимом повторил он, — Вы понимаете, что я имею в виду?

— Да, сэр, — кивнул начальник полиции.

Его жирные щеки печально закачались из стороны в сторону. Он потупил глаза и принялся с задумчивым видом выковыривать грязь из-под ногтей. Он старался не смотреть на своего спутника, в этом человеке было что-то такое, от чего начальнику полиции становилось не по себе. Разбухшие полуразложившиеся трупы, которые он каждый день выуживал со дна реки, внушали ему гораздо меньший ужас, чем Мэл Горман.

Горман тоже отвернулся и стал смотреть за борт, где на волнах покачивался мусор и гниющие пищевые отходы. Горман заметил проплывающий мимо рваный башмак, покрытый зеленой тиной, и старую куклу с вывернутыми руками, к голове куклы прилип осклизлый кусок полиэтилена.

«Фу, мерзость какая, — подумал Горман. — Сорок три года жизни за Стеной — и Земля превратилась в настоящую помойку». Спасаясь от животных, все население планеты вынуждено тесниться на одной трети земного шара, каждый свободный сантиметр занят постройками, на земле больше нет места садам и паркам — лишь набитые людьми бетонные дома-башни. Когда-то у Гормана был симпатичный коттедж в Канаде, раньше он проводил отпуск там, а не в Лондоне. Но это было очень давно, до нашествия животных, теперь же на месте его коттеджа вырос многоэтажный дом, а на том месте, где когда-то был его сад, жили сотни тысяч беженцев.

— Ага, вот они! — Голос начальника речной полиции прервал грустные размышления Гормана. Вытянув жирный палец, он указал на появившийся вдалеке темный силуэт старого здания парламента. — Мы прибыли как раз вовремя, сейчас вы своими глазами увидите, как мои парни поднимут их на поверхность. А потом вкусный горячий завтрак. Верно, мистер Горман? Хм, честно говоря, я и сейчас не отказался бы от парочки сочных колбасок.

Горман наблюдал за тем, как начальник полиции спускается по лестнице и пропихивает свое жирное тело в узкую дверь каюты, — он был похож на большую ватную подушку, которую пытаются затолкать в крысиную нору.

Горман поморщился: «Что за мерзкий тип».

Мэл Горман продрог до костей и страшно устал. Он мерил шагами палубу, проклиная Элли и мечтая лишь об одном — чтобы все это поскорее закончилось и он смог наконец вернуться в отель, в свой светлый, теплый и уютный номер.

«Хорошо еще, что родители Элли считают, что она мертва, — утешал себя Горман. — Представляю, какой бы поднялся шум, узнай они сейчас о том, что случилось с их дочерью».

Нашествие животных лишило Гормана симпатичного домика в Канаде, но во всем остальном он, пожалуй, только выиграл. Катастрофа, сломавшая жизни большинства людей, благоприятно повлияла на жизнь самого Гормана. Последовавшая за нашествием животных эпидемия чумы унесла жизни многих крупных чиновников и государственных деятелей, и в результате Мэл Горман получил новую фантастическую работу, огромные деньги и власть. Еще одним положительным, с точки зрения Гормана, моментом стал тридцатилетний запрет на рождение детей. Власти вынуждены были пойти на такой шаг, поскольку Земле грозило перенаселение. И Горман получил наконец возможность наслаждаться ужином в своем любимом ресторане, не видя за соседними столиками детей, которые вопят во всю глотку и размазывают по физиономии шоколадный пудинг. Он не мог себе представить, чтобы кто-нибудь в здравом уме захотел обзавестись таким неприятным существом, как ребенок. Дети. Никаких иных чувств, кроме раздражения, они вызывать не могут. Горман вспомнил, какой грубой, шумной и неуправляемой была Элли. И неблагодарной. Вообще-то, они все были такими, трое детей из бедных семей, которых он вытащил из грязных трущоб. Им следовало бы благодарить Гормана за его внимание и заботу, он дарил им подарки, учил разным полезным вещам, а вместо этого маленькие негодяи кричали, плакали и просились домой. И вот теперь все трое мертвы. Горман подумал, что в следующий раз нужно будет действовать иначе. Он не смог справиться с тремя детьми, а ведь совсем скоро ему понадобятся сотни, тысячи детей, поэтому он должен научиться контролировать их. А иначе толку не будет, особенно если дети начнут удирать от него. И особенно такие талантливые, как Элли. У Гормана имелись далеко идущие планы насчет таких детей, но для этого он должен знать, что на них можно положиться. Да, в будущем он не допустит подобных просчетов, а сейчас нужно разобраться с последствиями уже совершенных ошибок.

Подходя к лодке спасателей, полицейские заглушили двигатель, и последние несколько метров катер, двигаясь по инерции, бесшумно скользил по волнам. Лодка спасателей была намного больше полицейского катера — с просторной палубой и низкими бортами, она сидела глубоко в воде. На корме лодки был укреплен подъемный кран, с помощью которого спасатели вытаскивали на поверхность свои страшные находки. Матросы с помощью двух толстых канатов пришвартовали оба судна друг к другу и перекинули на борт полицейского катера деревянный трап. Первым на трап ступил начальник полиции. Горман с интересом наблюдал за тем, как трап прогибается под его могучим телом, затем двинулся вслед за ним. Спасатели, одетые в специальные защитные комбинезоны и брезентовые перчатки, установили на палубе два гроба, побольше — для Элли и маленький — для Пака. Полицейские в черных прорезиненных плащах и фуражках с блестящими околышами столпились на корме лодки. Подъемный кран поскрипывал под тяжестью самолета, его стрела нависла над водой, и Горман сосредоточенно наблюдал за тем, как толстый металлический трос наматывается на барабан, словно леска на катушку спиннинга.

— Еще немного, и мы его вытянем, — заметил начальник полиции. Он извлек из кармана плаща жареную колбаску из соевого мяса и целиком затолкал ее себе в рот.

Из воды показались головы двух водолазов. Наблюдая за тем, как они торопливо карабкаются по железной лестнице, Горман понял: внизу что-то не так. Перевалившись через борт, водолазы, словно два тюленя, шлепнулись на палубу.

— Они все еще живы, — взволнованным голосом крикнул один из водолазов, как только ему удалось избавиться от своего шлема. — Что нам делать?

Горман и начальник полиции бросились к ограждению палубы и, перегнувшись через перила, уставились на жирную, подернутую масляной пленкой воду. Истребитель находился у самой поверхности, сверху хорошо было видно, как Элли мечется внутри кабины. Вероятно, под стеклянным колпаком образовался воздушный мешок, благодаря чему Элли и Пак до сих пор не задохнулись. Черные волосы Элли прилипли к ее мертвенно-бледному лицу, она неистово колотила кулаками по колпаку, пытаясь открыть его.

— Будь я проклят, — воскликнул начальник полиции, — да она живуча, как кошка!