Сказки Севки Глущенко

ала мама.

Он потоптался перед ней, потом попросил:

– Давай сходим к ней домой, а? К Альке… К ее маме. Может, теперь уже… получше ей…

Мама растерянно мигнула. Почему-то нерешительно оглянулась на дверь, на окна.

– Ну что ты, Севушка… Неудобно это. Раисе Петровне и бабушке не до нас, им и так тяжело…

– Мы же только спросим…

– Н-нет… Нет, Сева, не надо. Подождем до завтра. Я всё узнаю на работе.

И она опять стала смотреть не на Севку, а по сторонам как-то.

Севка понял. Дело не в том, что неудобно. Просто мама боится. Боится, что… уже. Что Альки нет уже на свете? Да?

Севка тихо задохнулся. Стиснул себя за локти и так напружинил плечи, что старая матроска затрещала на спине. Отошел от мамы. Она беспомощно сказала ему вслед:

– Мы же всё равно ничем не можем помочь ей…

Никто не может помочь. Может, в Москву на-писать товарищу Сталину? Но Владька Сапожков правильно говорил: откуда у Сталина время заниматься всеми больными? А если даже он и займется, велит прислать лекарство, сколько пройдет времени…

Севка долго молчал, сидя за столом и подперев кулаками щеки. Потом сказал негромко и решительно:

– Я спать буду.

– Так рано?

– Да. Мне хочется.

– А ты не заболел? – конечно, испугалась мама.

– Нет. Просто хочу спать.

Он не хотел спать. Он хотел остаться один – укрыться с головой и оказаться в темноте и тишине.

Полной тишины всё равно не получилось. Сквозь одеяло и старое мамино пальто, которые Севка натянул на голову, доносилось потрескивание дров и даже бубнящий Римкин голос из-за стенки – она опять долбила правила. На первом этаже – через пол, сундук и подушку – тоже слышались голоса: грозный тети Даши и жалобный Гарькин. Видимо, Гарьке доставалось за мокрую одежду. «Могут и выпороть», – мельком подумал Севка, но тут же перестал слушать все звуки. Он остался один, чтобы поговорить с Богом.

Севка понимал, что это нечестно. Он же пообещал Богу, что верить в него больше не будет и просить никогда ни о чем не станет. Но сейчас не было выхода. И главное, времени не было. Алька могла умереть в любую секунду, и тогда проси не проси…

Севка так и сказал:

«Я знаю, что это нехорошо, но ты меня прости, ладно? Потому что надо же ей помочь. Помоги ей, если не поздно, очень тебя прошу. Очень-очень… Ну, пожалуйста! Сделай, чтоб она поправилась…»

Седой могучий старик сидел, как и раньше, на ступенях у своей башни. Синий дым из его трубки уходил к разноцветным облакам, в разрывах которых кружились у громадного флюгера звезды и шарики-планеты. Старик задумчиво, даже немного сердито смотрел мимо Севки, и непонятно было, слушает он или нет.

«Я тебя последний раз беспокою, честное слово, – сказал ему Севка. – Больше никогда-никогда не буду…»

Ему показалось, что старик шевельнул бровями и чуть усмехнулся.

«Правда! – отчаянно сказал Севка. – Только помоги ей выздороветь. Больше мне от тебя ничего не надо!.. Ну… – Севка помедлил и словно шагнул через глубокую страшную яму… – Ну… если