Пан Клякса. Трилогия (ЛП)

- А вам завидно, - отрезал пан Левкойник. - Впрочем, могу взять вас в королевский дворец дворником. При дворе такой человек всегда пригодится.

Перестав натирать пол, Вероник подбоченился и гордо заявил:

- Я полвека работаю на одном месте, а сюда приехал, сопровождая пана Несогласку, потому что всякий порядочный привратник должен заботиться о жильцах. Я знаю свои обязанности, и даже если бы вы мне пообещали трон и корону, свой пост я нипочем не брошу! Мне дороже метла дома, чем скипетр в Адакотураде. Это говорю вам я, Вероник Чистюля, потомственный дипломированный привратник.

- Довольно, господа, довольно! - крикнул пан Клякса. - Род Левкойников имеет право взбираться в верха, а род Чистюль может сохранять верность семейным традициям. Кто от кого, тот и в того. Только Пузыри будут одинаковыми. Пан Вероник, Адась, в путь. Адмирал ждет.

Лимпотрон и розовод проводили нас до порта. На “Кватерностере Первом” у трапа нас поджидал Алойзи. Он был одет в красивый белый мундир и подпоясан большой лентой Петуха со звездой. Грудь его была увешана многочисленными орденами и медалями. Он отдал нам честь, приложив ладонь к адмиральской треуголке. Капитан Тыквот отдал пану Кляксе рапорт, пока почетный караул тянулся перед ним во фрунт.

Флагманский корабль величественно отходил от причала, когда прилетел Три-Три и уселся мне на плечо. Лимпотрон махал носовым платком, а пан Левкойник этого сделать не мог, потому что должен был вытирать им ручьями сбегавшие по щекам слезы - как-никак, мы отправлялись за Мультифлорой.

Судно быстро удалялось от берегов Адакотурады. Флаг трепетал на ветру, самонаводящиеся двигатели работали почти бесшумно.

Мы удобно расположились в шезлонгах, и только Вероник принялся драить и без того натертые до блеска бортовые поручни.

Стюарды разносили фрукты и прохладительные напитки.

Стоя на мостике, капитан Тыквот отдавал приказы вахтенным офицерам.

- Слушай, Алойзи, - обратился я к нашему Адмиралу, когда выдался удобный момент. - Хотелось бы спросить тебя вот о чем…

Алойзи встал с шезлонга и ледяным тоном произнес:

- Прошу обращаться ко мне как положено. У меня есть звание.

Пан Клякса хлопнул ладонью о подлокотник шезлонга.

- Вы только на него посмотрите! Пружина правильного мышления действует! Он ведет себя как нормальный человек. Едва надел мундир, как сразу же возомнил о себе Бог весть что. Довольно, Алойзи, довольно! С нами этот номер не пройдет. Порошок, которым я запудрил тебе мозги - не сахарная пудра! Адась тебе не подчиняется. Прежде всего он мой ученик, а во-вторых, он твой однокашник. Садись и слушай!

Смущенный Алойзи козырнул и присел на край шезлонга.

- Прошу прощения… зарапортовался… - сказал он кротко. И чтобы хоть как-то подчеркнуть важность своей персоны, крикнул: - Эй, капитан! Что такое, сто пар петухов тебе в глотку! Почему мы тащимся, как сонные черепахи? Так вас учили управлять флагманским кораблем Первого Адмирала Флота? Может, мне самому встать на мостик и наддать экипажу жару?

- Опушаюсь, господин Адмирал! - отвечал капитан. - Эй, на вахте! Полный вперед! Два румба вправо! Шевелись, сто пар жареных цыплят тебе в печенку!

Отдав такой приказ, Алойзи величаво разлегся на шезлонге и обратился ко мне:

- Ты хотел о чем-то спросить. Пожалуйста, говори, я слушаю. Стараясь совладать с беспокойством, я спросил:

- Ответь мне, Алойзи, честно и откровенно - как обстоят твои дела с Резедой? Ты все еще считаешь ее своей невестой? Ответь, это очень важно для меня.

Пан Клякса нахохлился, поправил на носу очки и внимательно уставился на Алойзи.

Скроив лукавую мину, тот с минуту поиграл своими орденами, затем смахнул с кителя пылинку и наконец неохотно отвечал:

- Резеда, говоришь? Ха-ха-ха… Разве ты не знаешь, что потеряв пружину правильного мышления, я откалывал разные коленца назло пану Кляксе? Резеда? Нет, дорогой мой, Резеда меня абсолютно не интересует. Мое предназначение куда выше. Алойзитрон, министрон, Первый Адмирал Флота, Пузырь-прототип - вот мое истинное призвание!

- Тогда зачем ты ее похитил? - спросил пан Клякса.

- Ну, вам, господин профессор, должно быть ведомо лучше, чем кому-либо, что прошлое меняется и даже забывается, и в расчет берется только то, что я сказал минуту назад.

Тут я вскочил с шезлонга, обнял механического человека и помчался вниз, в каюты. Через минуту я возвратился, ведя за руку… Резеду.

- Господа! - воскликнул я дрожавшим от волнения голосом. - Пан Вероник, подойдите сюда! Слушайте! Мы с Резедой полюбили друг друга еще по пути в Адакотураду, на “Акульем Плавнике”. Она рассказала мне о своем злополучном обручении с Алойзи, когда он обманным путем дал ей таблетку любвицилина, о том, как она ее проглотила, а когда опомнилась, то было уже поздно. Она не знала, как выкрутиться из создавшегося положения, и я решил освободить ее от Алойзи. Это я выкрал ее из-под стеклянного колпака. Бульпо и Пульбо по моей просьбе взяли Резеду под свою опеку и укрыли ее в надежном месте. Мы переговаривались друг с другом через Три-Три, которого Резеда выдрессировала соответствующим образом. Сегодня утром я посвятил в наши планы капитана Тыквота и провел ее на корабль. Теперь нас уже ничто не разлучит. Резеда, я правильно говорю?

Девушка стояла ни жива ни мертва. Взяв меня за руку, она прижалась к моему плечу и лишь кивала в знак согласия. Наконец, она еле слышно прошептала:

- Да… Все так и есть…

- Пан Адась, - с упреком заметил Вероник, - и вы это скрыли от меня? От своего привратника? Нехорошо. Ну да ладно… Внесем Резеду в списки. С вашего позволения, вы будете тридцатой жительницей нашего дома. Красивое, круглое число.

Алойзи галантно пододвинул Резеде шезлонг.

- В последний раз мы с вами виделись в Заповеднике Сломанных Часов, - плутовски прищурив глаз, сказал он. - Кажется, я даже перенес вас оттуда в Королевские Сады. Прошу не смотреть на меня с таким ужасом. Того Алойзи Пузыря больше нет. Сегодня мы начинаем новую жизнь. Три ваших сестры уже обручены. Очередь за вами. Что касается меня, то вы совершенно свободны от каких-либо обязательств!

Сказав это, Алойзи хлопнул в ладоши и приказал стюарду принести бутылку лактусового вина.

Пан Клякса с улыбкой следил за происходящим, поглаживая свою окладистую бороду и весело насвистывая. Наконец он сказал:

- Я же говорил пану Левкойнику, что напал на след Резеды. А я слов на ветер не бросаю. Я все это знал, знал и то, что ее провели на корабль и что она спрятана в каюте. Не считайте, что я ясновидец. Я не стал бы использовать кляксическую энергию для занятия, столь малонаучного. Просто Три-Три все мне выболтал. Дрессируя его, Резеда не догадывалась о птичьей болтливости. Поздравляю тебя, Адась! Ты сделал отличный выбор. Я рад, что уже четвертая сестра нашла себе спутника жизни.

Пробка полетела в небо, в бокалах запенилось вино. Вероник, как самый старший из присутствующих, произнес тост в стихах:

Пан Несогласка панну Левкойник любит сердечно,

А Вероник Чистюля рад бесконечно,

Как два голубка, они вместе порхают,

Старый привратник им счастья желает.

Мы подняли бокалы. Даже Три-Три опустил свой клювик в один из них и принялся пить с такой жадностью, что отогнать его было просто невозможно, зато потом он долго выписывал в воздухе крендели, не в силах лететь по прямой.

По окончании короткого торжества мы с Резедой пошли на корму, чтобы спокойно поговорить. Последние дни девушка жила у родителей Бульпо и Пульбо, окруживших ее заботой и вниманием. Это были очень достойные и трудолюбивые люди, державшие мастерскую по пошиву подушек-думок. Я тайком отвел Резеду в их дом, но навещал ее лишь изредка, когда удавалось забежать на несколько минут. Так что у нас накопилось много недосказанного, да и планы на будущее нуждались в обсуждении.

- Расставаться с семьей мне будет очень грустно, - сказала Резеда, - но я тебя люблю и хочу быть с тобой. У нас так много общего! Займемся птицеводством, я усовершенствую свой метод дрессировки и помогу тебе в составлении словаря пернатых…