Пташка Мэй среди звезд

Оставалось только прыгнуть.

Девочка медлила. Она посмотрела на дверь. За ней остались самые жуткие чудовища: гули, гоблины, Бо Кливил. Но там остались ее друзья и целая страна, жителям которой нужна помощь.

Ее помощь.

Мэй снова поглядела на лужицу. Где-то там, в глубине, осталась мама, все самое милое, теплое и родное. Там был дом.

Девочка вглядывалась в сверкающую черноту.

— Киса, я не могу! Не могу их бросить.

Мэй подбежала к дверям и выскочила в коридор, заполненный гулями. Страшилища рванулись к ней.

Прижимая к груди кота, Мэй попятилась и оглядела спальню. Где спрятаться, как сбежать?

Взгляд упал на дверь гардеробной. Это был единственный путь.

Мэй встала на край лужи, зажмурилась, досчитала до трех — и обернулась.

Гули влетели в комнату.

Мэй набрала в грудь воздуха и прыгнула.

Глава тридцать шестая

Ночь

В черном небе изредка вспыхивала молния, и ее отсветы сверкали в каплях дождя. Далеко внизу темнело крошечное озеро.

Грозовые тучи закрыли луну, а потому она не видела, как из воды с шумным плеском вынырнула маленькая девочка. Она выбралась на берег, проползла на четвереньках по грязи и упала в нескольких шагах от берега, словно жалкая, мокрая мышь.

Мэй вытащила из-под савана Пессимиста. Она глубоко вздохнула и перевернулась на спину, глядя в далекие небеса.

Неужели получилось? Неужели все, правда?

Мэй села, потом встала на ноги и, пошатываясь, оглядела деревья, колючие заросли, небо. В вышине не было ни звездных вспышек, ни серой мглы.

Просто ночь.

Мэй набрала полную грудь воздуха. И вдруг рассмеялась. Она раскинула руки, запрокинула голову и закричала. Девочка скакала кругом, а Пессимист сидел в сторонке, немного смущенный таким недостойным поведением.

Мэй прыгала, пока ноги не начали заплетаться. Тогда она снова упала в траву и ласково погладила грязь. Девочка посмотрела на купальник. Он больше не сверкал. Сердце у нее заныло. Она провела рукой по ткани и подняла глаза к небу.

Мэй летела сквозь колючие заросли, не обращая внимания на шипы. Она хотела знать, что вернулась домой, но не могла поверить в это, пока своими глазами не увидит Седые Мхи.

Наконец-то!

Мэй выбежала на лужайку и остановилась. Во всех комнатах горел свет. Девочка этого не знала, но свет горел в окнах дома каждую ночь с тех пор, как она пропала. Мэй сделала робкий шаг, побежала, но вдруг остановилась и опять взглянула на небо.

Где-то далеко она была кому-то нужна. Где-то далеко ее считали отважной воительницей.

Мэй посмотрела на окна. В одном из них виднелось печальное лицо в окружении каштановых кудряшек. Мама еще не заметила девочку.

Мэй с Пессимистом в руках взлетела на крыльцо, перепрыгивая через две ступеньки за раз. И вдруг остановилась как вкопанная. В груди похолодело. На мохнатом коврике лежал конверт со знакомой печатью. Мэй подняла его и вытащила письмо.

Мэй улыбнулась и сжала губы, стараясь не плакать.

Письмо рассыпалось в пыль, а пыль проскользнула между пальцев Мэй и полетела вниз, исчезая в щелях крыльца.

Девочка посмотрела на дверь, глубоко вдохнула и схватила ручку.

— Мама! — крикнула она, вбегая в дом. Дверь осталась открытой.

Только паук и божья коровка слышали, как быстрые шаги пронеслись по ступенькам… как вскрикнули от радости мама и дочка.

Деревья об этом не узнали. Они смотрели совсем в другую сторону — вверх, туда, где в темном небе мерцала крошечная звездочка.