Ловушка

Затем королева холодно укорила гофмейстера:

— Я буду на своей кобыле Айрмид рядом с королем и не допущу присутствия никакой другой женщины.

Уход обиженного короля, конечно, отличался достоинством, но уход разъяренной королевы забыть было совершенно невозможно.

Марина

Марина шла и краем глаза посматривала на Патрика, который шагал рядом, положив ей руку на плечо (на ееплечо!) и загадочно улыбался. Девушка пыталась разгадать его улыбку, но у нее не хватало практики, опыта.

Это была самодовольная улыбка? Может, ироничная? Нет сомнения, она насмешливая. Улыбка плута, который прячет туза в рукаве, или улыбка человека, которому только что удалось покинуть ресторан, не заплатив по счету. Ее также можно было принять за ласковую, открытую, трогательную и искреннюю улыбку, улыбку ирландца из Баллады о кабаке.

Когда они отошли от таможни, ирландец остановился у ленточного транспортера, чтобы забрать чемоданы, взглянул на Анхелу, рассмеялся и сказал:

— You look different! [19]

У Марины земля стала уходить из-под ног.

Она начинала осознавать, в сколь сложном положении оказалась. Патрик целовал не Марину, он целовал Анхелу, он страдал, не видя ее целый год. Марина стала понимать, в какое мошенничество впуталась. Этот мыльный пузырь мог вот-вот лопнуть. Ирландец сравнивал ее с той Анхелой, которую помнил. Скоро он начнет подозревать, что ее подменили, — если он уже не подозревает, — а затем, ясное дело, прогонит ее прочь.

Она собралась и ласково провела пальцем по его губам, лишив его силы воли.

— От тебя пахнет мятой.

Марина не знала, какое отношение имеет мята к искусству целоваться, играет она здесь хорошую или плохую роль. Марина целовалась лишь пару раз с Роберто, затем с Тито, безобидным парнем, который всегда сидел с ней рядом во время экскурсий и в кино.

Поцелуй Роберто отдавал хлебом и шоколадом, то есть откровенно детским вкусом. Поцелуй Патрика отдавал ирландским виски со сливками… это был первый настоящий поцелуй в ее жизни.

Патрик протянул ей пакет, подарок.

— That’s for you. [20]

Марина раскрыла пакет, не чуя под собой ног. В нем была маленькая шкатулка. Когда она открыла крышку, из шкатулки зазвучала музыка. Марина впервые слышала эту волнующую мелодию, но почему-то сразу вспомнила гимн национальной сборной команды Ирландии, хотя воздержалась от комментариев.

Патрик взглянул на нее с надеждой.

— Do you remember? [21]

Конечно, он проверяет ее. Он подвергает ее испытанию.

Нервы Марины были на пределе. Разве мог Патрик не заметить разницу между ней и Анхелой, хотя не видел ее сестру целый год, хотя воспоминания о ней были смутны и неясны, хотя от нее пахло мятой, а от Анхелы… земляникой?

Марина попыталась вспомнить, как пахла Анхела.

Это было бесполезно! Она поняла, что ступает на опасную почву ненавистных сравнений и ревности к прошлому. Ясно, что эта музыка что-то значила для Анхелы и Патрика. Наверное, они слушали ее вместе как-то вечером…

Ей хотелось, чтобы того вечера не было, но он был. Незаконное присвоение чужой личности имеет свои пределы. Близость — одно, совместные воспоминания — другое. Лилиан настояла на том, чтобы она выдала себя за Анхелу перед человеком с пятном на руке, который подойдет к ней, но Марина не учла, что этот кто-то так много знает о ее сестре.

По какое же место она влипла? По щиколотку, по колени, по бедра или… Сможет ли она разыгрывать и дальше этот фарс, не лишая ирландца надежды и не обманывая его каждую минуту? Что ей делать?

Судьба снова вмешалась в ее жизнь в виде навязчивого соседа.

— Анхела!!!

Это был голос Цицерона, который направлялся к ней из другого конца коридора вместе с полицейским без собаки.

Ужас. У Марины не было ни малейших сомнений, что он идет к ней. Он хотел обвинить ее? Нет, такого быть не может! Или может? Как бы там ни было, странный тип и полицейский с серьезными лицами, думая каждый о своем, шаг за шагом, согласованными движениями, достойными пехотного батальона, направлялись к тому месту, где находились она, Патрик, Антавиана и Луси.

— Is he your friend? [22] — спросил Патрик, не чувствуя приближавшейся катастрофы, о которой догадывались все, кроме него.

Антавиана с невинным видом ответила вместо Марины. Она явно ждала удобного случая.

— Его зовут Цицерон, он ее парень, — и добавила с усмешкой: — Her boyfriend. [23]Давай уж, покажи ему фотографию из «Дракон Хана».

Марина была поражена и упустила несколько драгоценных секунд, прежде чем дать отпор столь подлой выходке. Кто сеет ветер, пожинает бурю. Великолепные слова, чистая правда. Или — где потеряешь, там и найдешь. Эти слова означали то же самое, но казались более уместными.

— Your boyfriend? — спросил ошарашенный Патрик, отлично поняв, что сказала вредная Антавиана.

— Нет, нет, — выпалила Марина.

— Да, да, — возразила ей мерзкая коротышка. — Yes, yes, — для большей ясности добавила она.

Ирландец смотрел то на Марину, то на Антавиану, но именно Луси внесла ясность в эту путаницу. Она всегда была столь любезной, что не могла не ввязываться в чужие истории.

— Пожалуй, Анхеле два дружка не помеха.

И явно чтобы окончательно добить Марину, перевела свои слова на английский.

Марина почувствовала, как к ее горлу подступает ком, она попала в ужасное положение и оказалась в полной изоляции.

У Анхелы был не один, а тысячи разных дружков. Однако у Марины их не было, она была верной, она обожала Патрика, мечтала о нем каждую ночь и вместе с ним пускалась в волнующие приключения. А теперь что? Играть роль Анхелы дальше или стать Мариной? Кто она?

Странный тип, сопя, остановился перед ней.

— Наконец-то я тебя нашел.

Анхела была вынуждена торжественно заявить о своих принципах:

— Мне этот совсем не нравится, — сказала она, погрозив ему пальцем.

Он остался недоволен таким намеком.

— Послушай, ты мне тоже не нравишься, но я ведь об этом не кричу. Нельзя же быть столь несносной!

В разгар словесной дуэли Марина заметила, как коротышка забрала у нее из рук музыкальную шкатулку и протянула ее ирландцу.

— Что ты делаешь?

— Возвращаю ему шкатулку.

— Зачем?

— Потому что этот подарок он преподнес тебе не зная, что у тебя есть другой. Если ты оставишь шкатулку себе, то совершишь обман.

Прежде чем Марина успела исправить чудовищную несправедливость, сопровождавший Цицерона полицейский взял ее за локоть и весьма любезно пригласил следовать за ним.

— Чего он хочет? — простонала Марина, глядя на Цицерона.

— Надо предъявить вещи, облагаемые пошлиной, — изрек Цицерон.

Марина смотрела на Патрика, пока ее против воли тащили к таможенному посту. Позади надоедливый тип волочил свой багаж.

Патрик расстроился, он не мог вмешаться, не мог помочь ей, к тому же к нему подошла Антавиана и зашептала на ухо ядовитые слова.

Марина могла вырваться из рук полицейского и снова броситься в крепкие объятия ирландца, но она совсем пала духом.

Ее мыльный пузырь только что лопнул. Счастье оказалось недолгим, о чем она интуитивно догадалась в тот день, когда появилась на свет.

Они шли по нескончаемым коридорам и оказались в плохо освещенной каморке с двумя стульями. Марина упала на один из них, совсем выбившись из сил. Как только полицейский вышел, Цицерон тут же заявил:

— Подписывай там, где тебе скажут, и не отвечай на вопросы.

Марина была не столь уверена в благополучном исходе.